Мой приятель был весьма неразговорчивым человеком. Плохой климат дурно влиял на него, в детстве он постоянно болел, поэтому его вечными друзьями оставались книги. Немного повзрослев, он принялся ходить к местным старожилам и расспрашивать их об истории городка. Услышанное вряд ли благотворно на нем сказалось – от природы затворник, он стал совершенно угрюмым и нелюдимым. Большую часть времени он проводил у себя дома, штудируя старинные энциклопедии и огромные тома, написанные на неизвестных мне языках. Он никогда не рассказывал мне, что он почерпнул из этих книг и зачем он так упорно их читает. Однажды я заглянул в его пометки на полях – все они были посвящены сложным и труднообъяснимым явлениям, которые сложно было истолковать иначе, как сверхъестественные. Мне нравилось, что теперь я знаю человека, который может рассказать мне еще больше о потустороннем в нашей жизни.
К. импонировало мое общество. Я всегда задавал ему вопросы, спрашивал о разных вещах иного толка, а затем бросался искать их. Наш городок всегда казался мне отрешенным, тихим, даже неземным. Корабли уходили отсюда, редко возвращаясь назад, и в детстве мне грезилось, что идут они в далекую страну снов, где бирюзовое море катит свои тихие воды по мраморным берегам. Всегда в моем городе царила какая-то мрачная подавленность, усталость, даже нежелание проявлять нормальные человеческие чувства. Иногда мне становилось жутко, когда я бросал взгляд на людей, и в толпе обычных усталых лиц вдруг мелькало дикое, злобно оскалившееся лицо совершенно незнакомого мне человека. Что-то дурное виделось мне в мелькающих на углу странно одетых людях, странными казались мне толпы мрачных личностей в плащах, уходящих в сторону Фабрики – неблагополучного района нашего города. И я абсолютно точно могу поклясться, что на краткий миг увидел под капюшоном прошедшего мимо сутулого человека какую-то шевелящуюся бурую массу, абсолютно ничем не напоминающую человеческое лицо. Зловещее грезилось мне всюду. И в те моменты, когда на меня не накатывал необъяснимый страх, я был сам готов отыскивать необычное в самых неожиданных местах.
Мой друг не понаслышке знал обо всем этом. Странно болезненным становилось его лицо, когда я говорил с ним об этом. Тогда тихим шепотом он рассказывал мне леденящие истории о массовых исчезновениях людей много лет назад, об адских песнопениях в мрачных клоаках нашего города, о странном зловонии, которое иногда издает земля. Что-то грядет, говорил он мне, и я ему верил. Но часто печать молчания лежала на нем, и в такие моменты я не мог угадать, о чем же он думает.
Однако холода прошли, и моему приятелю для поддержания здоровья понадобились прогулки. Я, естественно, не мог отказаться от спутника в моих странствиях по городу. Теперь я брал моего приятеля с собой в разные мрачные уголки, показывал ему что-то и спрашивал его мнение. Довольно часто мой приятель криво ухмылялся и говорил мне, что не видит ничего необычного. Но один случай заставил его испытать глубокое потрясение, чего я, конечно, не ожидал.
Однажды в одном пустом дворе, в переплетении переулков и узких улочек, оставшихся после неравномерной застройки, я увидел неширокую трещину в сухой земле. Трещина, однако, хорошо просматривалась, и заглянув внутрь, я увидел, что она уходит куда-то в черную бездну. У меня был соблазн бросить в эту щель что-то, но я воздержался, на интуитивном уровне понимая, что это может иметь некие нежелательные последствия. Но, в момент, когда я склонился над этой трещиной, я услышал – о диво! – глухое мрачное пение, идущее будто из чрева земли.
Когда я сказал об этом моему приятелю, он ничего не ответил мне, но я увидел, как изменилось его лицо. Я отвел его на то самое место ближе к ночи. но случилось то, чего я даже не мог предположить. От трещины шел ровный ядовито-зеленый свет, бросавший отсветы на стены и превращающий ночь в жуткую фантасмагорию. К. едва не упал в обморок, увидев это. Глухое мрачное пение не прекращалось, я уверен, что друг мой сам прекрасно его слышал. Немного придя в сознание, К. взял меня за руку и увел от странной щели. Надо сказать, что чем-то меня приворожило это многоголосое нестройное пение, и его постепенно нарастающие обертоны возымели свое действие – всю дорогу до дома моего приятеля я шел будто бы в бреду. В тенях мне мерещились страшные люди в свободных балахонах, неведомые и причудливые тени роились вокруг меня, и неизвестно, какая сила удерживала меня от падения в мягкий сумрак ночи. Впрочем, К., судя по всему, было еще хуже – он был бледен и весь дрожал.
Зайдя домой, К. запер дверь на все замки и зажег весь свет в доме. Надо сказать, что прежде я нечасто бывал у К., и теперь я с интересом рассматривал его скромное жилище. Его комната была обставлена более чем скромно – пара кресел, стол, стул, шкаф, кровать в самом углу и лампа. Однако полки шкафа едва ли не ломились от всевозможных книг, причем одна из полок была забита всевозможными записками и заметками моего приятеля. Если бы я мог их прочитать – кто знает, может быть, я постиг бы, что творилось в душе этого сумрачного человека, повидавшего самые разные бездны еще в юном возрасте. Нетвердыми руками К. достал с полки какой-то том, вручил мне и сел на старое кресло. Книга называлась "Культ червей", ее авторство приписывалось некому барону Ла Кроссу; сам труд был в должной степени обработан и дополнен неким английским исследователем Элемом Гриссоном. Я прочитал эту книгу фрагментарно, но даже теперь, когда я вспоминаю, какие непристойные и дикие истины открывались мне в ярком свете – меня охватывает скользкий ужас. Книга повествовала о становлении неких тайных сообществ на территории доисторической Земли, эти сообщества практически не претерпели изменений даже в наше время, и их жуткая деятельность, плоды которой лежат по ту сторону существования. Собственно, различные культы мертвых, дошедшие до наших дней, лишь копируют некоторые аспекты деятельности того общества, но сами корни этих таинственных ритуалов лежали глубоко в хтонических глубинах неизмеримой ледяной бездны. Один из фрагментов книги глубоко врезался мне в память.
"В черных полостях земли, там, куда не пробивается слабый свет солнца, поднимается тайная жизнь, отрицающая все человеческое. Подобно грибам и паразитическим культурам, эта непристойная жизнь растет возле своих развалин, рядом с богами и демонами, от которых эти полусуществующие троглодиты глубин получают свою силу. Крепнет деятельность темных тварей, живущих вдали от всего сущего, разрастаются их богохульные замыслы, черная сеть заговора оплетает человеческий мир. Страшная угроза нависла над нами, ибо червивые культы, таящиеся в ночи, смотрят и выжидают. Их цели отличаются от наших, их жизнь подчинена жутким неведомым ритмам, в коих продолжается жестокое движение космических организмов из внешних глубин".
К тому моменту, как я закончил читать, и, пораженный, отложил книгу, мой приятель уже набрался сил, дабы поведать свои страшные догадки. По его мнению, некоторые культы, напоминающие те, что были описаны в книге, пробудились в этих местах, и их нечестивая деятельность скоро принесет свои плоды. Несомненно, мой приятель знал гораздо больше, чем говорил, но он решил поделиться со мной немногим. По его мнению, эти песнопения, мертвенный свет, идущий от странных впадин в толще земли, страшные лица незнакомцев в толпе – все это могло указывать только на одно. Неведомое зло готовится выйти в мир, а значит, грядет какое-то событие, которое изменит многое.
Не знаю, что тогда толкнуло нас на эту сумасшедшую затею, которую я, по прошествии большого количества времени, не могу назвать иначе, как безумной и совершенно необдуманной. Акция эта стоила нам слишком многого, до сих пор я не знаю и десятой доли тех жутких событий, которые повлекла за собой наша выходка. Так или иначе, мы порешили остановить тайное зло, которое пустило корни в нашем тихом городке, порешили обрубить все греховные нити, руководствуясь лишь нашими смутными догадками и соображениями. Если бы я мог уйти назад и повернуть все по-другому, если бы только мы усомнились в правильности наших суждений и бросили бы эту затею, как заведомо безнадежную – кто знает, что бы произошло после этого, и как изменились бы наши судьбы. Одно я знаю точно – тогда я и не представлял себе, какие ужасы выпадут на нашу долю из-за запретного знания, которое мы несли с собой.
