Тетя обладала невероятным темпераментом и волновалась всегда и обо всем. А дядя умудрялся в самые неподходящие моменты прикинуться глухим и, когда тетя выпускала пар, ровным голосом спрашивал у нее, что еще нужно сделать.  Света считала, что это любовь. Лично я считала, что это, конечно же, любовь, но еще и хорошо развитый инстинкт самосохранения. И пока не очень понятно, что больше.

Правда, когда мы дошли до квартиры, то там все было на удивление мирно.  Дядя наливал тете чай, а она встречала нас с видом «самой забытой всеми в мире тетушки».

Сестра взглядом показала мне на кухонную идиллию, намекая на то, что именно такой должна быть самая правильная любовь.

Я пожала плечами.

Нет, не так я представляла свою историю про идеальную любовь. Мне казалось, что все должно быть как-то… Тоньше?

Мне мечталось, что в идеальной любви обязательно будет что-то такое, возвышенное, нежное, томное, на грани… даже не знаю. Хотя вот, дядя Тони, например, для тети Нуну сделал ручку для сковородки. Какая современная женщина сможет похвастаться тем, что ее муж сделал ручку для сковороды? Когда их можно купить сколько угодно и где угодно? Хоть пучок на рынке и на развес? Правда, это не просто сковородка, эта чугунная сковородка на которой готовила еще бабушка тети Нуну и знаете, что? Нигде и никогда я не ела таких же вкусных жаренных пирожков с сыром с и зеленью, как делает тетя Нуну на этой сковородке.

– Тетя Нуну, а как вы думаете, как может начаться история про самую идеальную в мире любовь? – cпросила моя вероломная сестра.

– Я думаю, что она определенно должна начаться совершенно неподобающим образом, – невозмутимо ответила Тетя.

И поздним вечером я стояла у дверей своего подъезда и думала о том, что даже и не знаю, кого мне теперь за это благодарить и что делать. Потому что именно меня угораздило после долго дня мечтаний о возвышенном и представлений о том, где именно, как и при каких обстоятельствах, что греха таить, под обстоятельствами в моих мыслях фигурировали даже похищения инопланетянами, встретить совершенно пьяного… джина.

Его костюм был прекрасен. А он сам был беспробудно пьян. Вместо лампы Джин держал в руках огромный зонт и время от времени, опираясь на него пытался встать. Но земля все же вертится и, для некоторых джинов она, видимо, вертится слишком быстро и джин снова падал на ступеньки, переворачивался, клал голову на руки и пытался смотреть на звезды. Со звездами у него тоже выходило не очень, потому что смотрел он в козырек подъезда.

– О! Шахерезада! – икнул он, увидев меня.

– С общей сказочной географией вы не угадали, зато хоть с полом не промазали, – ответила я, – вы к нам желания исполнять пришли или сами желаете? Помощи?

Джин рассмеялся и продемонстрировал мне ключи от квартиры. На этом силы его кончились, и он попытался уснуть на ступеньке.

– Я просто устал.

– Все так говорят, – грустно ответила я. Конечно, то, что Джин так надрался в то время, пока я искала идеальную любовь, это было глубоко его проблема. Но не в моих правилах бросать нетрезвых сказочных персонажей на улице. Тем более, что ночью обещали дождь.

– Эй, раб лампы, на каком этаже ты живешь?

Джин, опираясь на мое плечо, помахал в воздухе растопыренной пятерней, и попытался свалиться с меня, но у меня много племянников, так что играть в большую черепаху я умею очень хорошо, еще никто из маленьких наездников с меня не сваливался. И большого я тоже смогу удержать.

В лифте Джин называл меня Шахерезадой, говорил, что у меня прекрасные глаза, только он никак не может определиться какие из моих глаз прекраснее, и обещал не три, а целых пять желаний. Одно я тут использовала, пожелав, чтобы он назвал номер своей квартиры.

К которой я его все же доставила. И даже помогла открыть дверь на этаже и убедилась в том, что Джин все же смог открыть дверь своей лампы, тьфу, квартиры.

Перед тем, как ее закрыть, дверь, не лампу, Джин обернулся ко мне, посмотрел на меня удивительно трезвым взглядом и сказал, – Идеальной истории – не обещаю, но четыре желания, ты помнишь, да, Шахерезада?

Правда, после это этого он пожелал доброй ночи выставленному в коридор велосипеду и крепко поцеловал дверь в косяк. Так что я не очень-то ему верю.

Не очень… А вы?

Стивен всегда искренне любил свою работу. Он был охранником в Национальной галерее, в Лондоне, и вся его работа заключалась в том, чтобы стоять у нижнего входа в Галерею и смотреть на Трафальгарскую площадь и всех, кто входит в Галерею.

С его места была отлично видна колона с памятником Адмиралу Нельсону и при желании, когда у него было время размять ноги и походить перед входом, он мог увидеть всю площадь и фонтаны и даже громадного синего петуха, которого установили в этом году летом и обещали убрать к Рождеству.

Сегодня днем он заметил девушку, которая стояла у колонны и смотрела на памятник Адмиралу задрав голову. Смотрела и смотрела, мало ли туристов проходят тут за день, но эта девушка привлекла внимания Стивена своим нетуристическим видом и какой-то настойчивостью. Она несколько раз обошла площадь, осмотрелась, потом снова подошла к колонне, долго и внимательно ее разглядывала, сверилась с картой, исчезла ненадолго и снова вернулась к колонне.

Стивен не выдержал, попросил напарника отпустить его ненадолго и вышел на площадь. В их обязанности входило время от времени, обходить площадь, чтобы проверить все ли на ней в порядке, вокруг Галереи и нет ли подозрительных предметов.

– Простите, а что вы там высматриваете? – обратился он к девушке.

Та опустила голову, и совершенно не смущаясь, искренне спросила, – А вы хорошо знаете сказки?

– Более или менее, – осторожно ответил Стивен.

– У Дональда Биссета есть сказка про памятник Адмиралу Нельсону и утку, которая пролетала мимо. Вот я и думаю, откуда могла прилететь утка и почему в этой сказке, памятнику было так скучно? Ведь здесь всегда очень много туристов и не только.

– Про скуку могу ответить, он стоит на колонне, а редкий турист может достать до нее, вот и Адмиралу и не с кем поговорить, – совершенно серьезно ответил Стивен. Колона с памятником Адмиралу Нельсону и в самом деле была очень высокой, а Стивен и в самом деле искренне считал, что стоять там высоко памятнику было одиноко.

– А утка? – пытливо спросила девушка.

– Гм… Наверное, она прилетала из Парка Святого Джеймса. Он ближе всего и там есть водоем. И в нем водятся утки мандаринки, это я знаю точно.

Девушка тепло поблагодарила, а Стивен вернулся на пост, весь день мимо него текла людская толпа и каждого нужно было хотя бы окинуть взглядом. Можно смело сказать, что вместо Стивена работало его чутье, а голова в то время была занята. Все же что-то в этой истории было не то.

– Слушай, Дэн, а ты помнишь ту сказку, Дональда Биссета про колонну Адмирала Нельсона и утку? – спросил он у напарника.

– Помню, кто же ее не помнит.

– Как ты думаешь, откуда та утка могла прилетать к памятнику?

– Наверняка из парка Святого Джеймса. Там точно водятся утки…, – засомневался напарник.

Где еще заниматься на первый взгляд глупым делом, как не на работе? Особенно если твоя работа позволяет тебе позвонить жене и спросить у нее. Дэн, напарник Стивена так и сделал. Его жена, очаровательная Триша, как раз сидела дома в ожидании появления на свет их второго сына и кому, как ни ей быть знатоком сказок? Хотя, правильнее сказать, что дома она как раз не сидела, потому что в данный момент была в гостях у родителей в Абердине. А дома была няня и их первый сын, пятилетний Гарри.