Моя подруга, которая вот-вот должна быть моей третьей и, возможно, удачной попыткой связать мою жизнь с кем-то дольше, чем на три месяца, рассказывала мне о том, что на Крите, где я сейчас отдыхал, обитают козочки Кри-кри, которые водятся только в этой части Греции и которые за все ее время пребывание на этом острове так ни разу и не показались ей на глаза.

Тут нужно сделать небольшое лирическое отступление.

Мне кажется, что, когда-то давно или сравнительно недавно, смотря с чем сравнивать, мы оба родились на свет – на спор. Не знаю, кто и с кем поспорил, возможно, что даже мы сами с собой. И родившись на свет, победным криком оповестили мир о своей победе в этом споре. И так и спорим до сих пор. Мы, даже спокойно и молча, выпить кофе не можем без зубоскальства, споров и боев. Хорошо, если не устроим в кафе или дома, дуэль на зубочистках.

И этих мифических Кри-кри я решил найти, вовсе не для того чтобы сказать ей, что эти козы буквально по всему острову шастают, а она просто смотрела в другую сторону, а для того, что сфотографировать и принести ей это животное, как когда-то один из мужчин привез Золотое руно, для своей женщины, первой захотевшей шубу. Конечно, обосновать, что это для шубы, он тогда не мог, вот и придумал всю эту известную мифическую подоплеку.

Для того, чтобы найти Кри-кри я решил допить кофе и отправиться на прогулку в горы. Для этого нужно было совершить еще один подвиг – оторваться свое, не жаждущее приключений, тело от кресла моего любимого, в этом городе, кафе.

Есть один способ, который придаст мне энергии и заставит сдвинуть мир, если я захочу. Это как, как… Как в детстве, когда ты дразнишь кого-то и, получая ответ, не злой или обиженный, а такое же поддразнивание и азартную улыбку, блеск в глазах, говорящий о том, что партнер готов вступить в игру, и кажется, что нет более увлекательного занятия, как соревноваться и играть.

«Как там у вас? Потеплело? У нас, кажется, распогодилось, а то с утра было пасмурно и настоящий мороз, всего плюс восемнадцать! Представляешь!», – отправил я сообщение.

«Зараза! У нас минус шестнадцать! Тоже можно, сказать, что потеплело. Вчера было минус двадцать! Вот сейчас, как возьму и перешлю тебе весь этот мороз!», – Она не заставила себя ждать. Я так и представил улыбающуюся Стефу, которая, кстати, совершенно не подходит своему имени. Этот метр шестьдесят шесть, и примерно килограмм семьдесят (тут она тоже поспорит) концентрации каштановых волос, взрывного характера и совершенно невероятной энергии. Ну какая она Стефания? Стефка возможно. Стефочка, если спит и молчит.

«О! Отлично! Шли. А то мне принесли теплый апельсиновый сок, безо льда!»

«!!!»

Ну вот.

Теперь можно встать, расплатиться по счету и идти искать загадочных животных этого острова, пока Стефа набирает в грудь воздуха и придумывает чего бы мне такого ответить.

Со мной вместе, в поисковую экспедицию решили отправиться две моих соседки по гостинице, очаровательные Гортензии, мама с дочкой, Светлана и Елена. Собственно говоря, мы втроем были единственными жителями нашего отеля и бросить их тут одних было бы преступлением, тем более что они давно хотели в горы, а побаивались идти одни.

Когда мы встретились в главном здании, в холле, мне тут же захотелось сфотографировать нашу компанию и отправить Стефе.

Мои гортензии принципиально не носили брюк.

Даже шорт.

Даже купальники, у них, наверное, были в виде платьев.

И сейчас на них были одинаковые платья, шляпки, как и полагается настоящим гортензиям, на улицу нельзя выходить без шляпки, и изящные туфельки, но без каблуков.

– Девочка должна ходить в юбочке? Даже в горы? —, спросил я у них.

– Но это же дисциплинированные горы! Туда можно в платье! – сразила меня наповал ярким примером женской логики мама-гортензия. На месте гор вокруг бухты Мирабель я бы постаралась стать дисциплинированнее и как можно быстрее.

– Ага, – рассеяно ответил я.

Не сказать, чтобы вокруг нашей бухты были горы. Скорее это были мохнатые скалы, оливковые рощи, в которых совершенно сливались с окружающей местность росли церквушки, непонятно как крепящиеся к этим холмам и несколько пятен леса. Где я и надеялся найти Кри-кри, а мои Гортензии – вдохновения и экзотики.

Через полчаса прогулки главной экзотикой в этих "горах" стали мы.

Все началось с того, что мы решили срезать путь и пройти через овраг, на дне которого, элегантно присыпавшись листьями, нас поджидало единственное на всю бухту грязевое, озеро. А чтобы мы точно не прошли мимо, оно выслало встречать нас свою "деточку" – лужу полную глины и воды.

Мы с мамой-гортензией, осторожно спускаясь, кое-как смогли обойти ее, если честно, мы ее счастливо не заметили, но для всех, кому вы будете рассказывать эту историю – мы ее, конечно же, заметили и обошли, а вот Светлане – не повезло. С коротким полным смирения и покорности судьбе, криком она поскользнулась в этой луже и как шар в боулинге, покатилась вниз, сбив одним ударом маму и меня. Дальше мы катились в радостном, полным шишек, местного репейника, листьев и веточек молчании, я молчал, потому что не мог найти достойных моих "гортензий" слов, а они – просто этих слов не знали.

С тремя превосходными плюхами мы вошли в грязевое озеро, как раскаленные ножи в масло. По консистенции озеро было примерно таким же, как растопленное сливочное масло, но не глубокое, к нашему счастью. И теплое…

– Тьфу! – высказалась мама-гортензия.

– Буль, —грустно попыталась оправдаться дочь.

Я хихикнул, представив, как бы сейчас хохотала Стефа. И рассмеялся.

Потому что…Потому что обе моих Гортензии умудрились не потерять своих шляпок, которые, наверное, были прибиты к их головам, или приколоты, сотней хитроумных булавок, и теперь мы были не просто грязными кучками, прикидывающимися людьми.

Мы были карательным грязевым отрядом.  Или укоряющим. Местную флору, за то, что она так с нами обошлась.

Отмыться от въедливой критской грязи нам было негде, да и песок, и глина и все, что мы собрали по пути, кажется, успело не только слипнуться в единый панцирь, но еще и немного прирасти к нашей коже и волосам.

Какие уж тут козы, мне кажется, что шум, который мы производили при попытке выйти на дорогу, услышал даже минотавр, в лабиринте на другом конце острова. Хотя, мы сами сейчас были похожи на небольшое семейство минотавров.

Мы вышли на дорогу. Мои очаровательные гортензии никак не желали расставаться со своим шляпками, которые под критским солнцем тут же запеклись с набранной грязью в сплошной монолит и превратились в шляпки грязевых грибов. Мои кудрявые волосы, которые я отрастил до плеч, впервые где-то на первом курсе и с тех пор прическа не менялась, пропитались грязью и всем, что я собрал, катясь вниз по оврагу, и, встав дыбом, превратили меня в многорожку или медуза Горгона. Решив пригладить волосы, я зачем-то закрутил их в два рога и стал похож на знаменитого человека-быка с этого острова.

С печальным шелестом, грязь с нашей кожи ссыхалась и кое-где отпадала струпьями.

Почему-то никто не хотел подвозить двух грязных грибов и одного Минотавра, который каждые пять минут останавливался и складывался пополам то ли от смеха, то ли пытаясь забодать кого-нибудь.

Так мы дошли пешком практически до нашего отеля.

Помечая дорогу осыпающейся с нас грязью, мы дошли до вилл, небольших двухэтажных домиков, в этом отеле в не сезон сдавали только домики-виллы, а в главном корпусе был открыт только первый этаж.

Гортензии жили на первом этаже виллы, а я на втором.

Лестница на мой этаж была снаружи, и, когда я поднялся на несколько ступенек на последней, верхней ступени я увидел ее. Ну точно. Похожая на маленькую собаку, с выпученными, немного мультяшными глазами и черным шерстяными крестом на шкурке, на спине.

Знаете, по-моему, эта коза злорадно хихикала надо мной в этот момент.