И опять, и опять без ответа,

А листочек с берёзки упал на плечо,

Он, как я, оторвался от веток…[33]

- Душевная песня, – задумчиво промолвила Света. – Запиши мне текст, отправлю домой. Может, вскоре и споют.

- Должны спеть, не сейчас, так чуть позже.

- Посмотрим, если что, я тебе кассету привезу.

- Договорились!

Зима сменилась весной, время катилось к окончанию учебного года. И в начале марта неожиданно прилетело письмо, подписанное «Н.Фламель». Отправитель письма, как выяснилось, проживал в собственном имении в кантоне Во в Швейцарии. Собираемся все втроём, кто участвовал в операции «Камешек», и читаем.

«Уважаемые коллеги!

Признаюсь, что мы с супругой были очень удивлены вашим письмом и вашей посылкой. Всё дело в том, что мы уже давно считали философский камень утраченным. Мы его никому не намерены были передавать, но в 1940 году его у нас отнял некто Геллерт фон Гриндевальд, вознамерившийся с его помощью продлить жизнь Гитлера. Гриндевальд тогда заявлял, что фюрер искал способ добыть эликсир бессмертия. Мы уже знали, каким силам служил Гриндевальд, поэтому кое-каких подробностей ему не сообщили. Именно поэтому Гитлер умер вместо выздоровления, однако после этого мы потеряли след как Гриндевальда, так и похищенного им камня. Мы связывались с Герингом, но узнали от рейхсмаршала лишь то, что в день кончины фюрера Гриндевальд бесследно исчез вместе со всеми своими бумагами. Больше мы ничего не добились.

То, что вы нашли наш камень в Хогвартсе, наводит нас на определённые подозрения. Все дело в том, что примерно те же полвека назад мы были знакомы с волшебником по имени Альбус Дамблдор. Он тоже интересовался способом добычи эликсира бессмертия, но не имел ни малейшей крупицы таланта к искусству алхимии. А приготовление философского камня – это не просто алхимия, но алхимия высшая, в наши дни практически забытая.

Мы очень благодарны вам за то, что вы вернули нам наше творение, которое мы считали безвозвратно утраченным. В знак признательности мы готовы оказать вам любую консультацию по любому вопросу, который окажется нам по силам, и даже стать вашими наставниками в деле алхимии и смежных с нею наук, стоит вам избрать для себя эту нелегкую стезю. Вы всегда будете желанными гостями в нашем особняке. Мы приложили к письму портоключи, для того, чтобы попасть ко входу в дом, скажите «Мсье и мадам Фламель, мы вернули вам пропажу». Для нас будет честью встретиться с вами лично.

С глубоким к вам уважением,

Николя и Перенелль Фламели».

- Вот оно как… – говорю. – Оказывается, создатель камешка его ещё с войны искал.

- Ага, и к себе в гости приглашал, – говорит Сьюзен.

- Съездим, что уж, – говорю. – Портоключи он прислал прямые, таможню проходить не надо будет.

- И вот смотри, – добавляет Дора. – Он говорит, что камешек на самом деле его рук дело. Но поскольку мы нашли его в Хогвартсе, то в его попадании сюда может быть замешан Дамблдор.

- Более чем вероятно, – говорю. – Вот только его не допросишь, к сожалению.

- А ты бы хотел?

- Скажем так, не возражал бы против этого. Потому что это «ж-ж-ж» неспроста, и наш многонеуважаемый директор явно в чём-то замешан. Гитлер искал бессмертия, и Гриндевальд искал бессмертия, и Дамблдор тоже искал бессмертия… Не могли ли они искать его вместе?

Ответа на этот вопрос не было ни у кого, и на том сия дискуссия и завершилась. А вот несколько дней спустя имел место быть ещё один неприятный инцидент, и снова с участием всё тех же дружелюбных существ, которых Дамблдор навязывал в друзья всем и каждому. Иду, значит, никого не трогаю, примуса починяю, как раз после уроков вечерком прогуляться вышел, как вдруг на меня наседает орда истинных гриффиндорцев. Так, эти «бирюзовые», с ними ещё не сталкивался. Но они, пока их не поссорили, были дружны с «фиолетовыми», теми самыми, которые попытались изнасиловать Свету…

- Белый снежок, наша иметь к твоя дело!

- Какое ещё дело?

- Наша иметь к твоя большой вопрос.

- Вы, это, давайте резче, я по пятницам не подаю и бесплатно не помогаю. Чё надо?

- Наша хотеть познакомиться с твоя подружка с фиолетовый волосы. Твоя свести наша с её.

- Та-а-ак… – вот наглые гуталины, с Дорой познакомиться хотят, ишь их… – Ваша, случайно, не забыла ли спросить, хочет ли этого она сама?

- Моя спрашивать её, её сказать моя идти наматумба! Её пригрозить оторвать наша балабамамба!

- Правильно она вас послала. Потому что если не она вам одно место оторвёт, то это сделаю я. Только уже с гарантией.

- Зачем твоя наша обидеть? Зачем её наша обидеть? Её должен быть рада, что такой красивый мужчины, как наша, хотеть её внимания. Её не мочь быть не рада, белый киски лубить чёрный парни! Твоя белый снежок, твоя познакомить наша с её, наша её радовать!

- Ваша сейчас засунет свой грязный язык себе в дупло, а потом быстро-быстро пойдёт отсюда на хер и забудет о том, что только что сказала. Понятно вам, гуталины?

- Зачем твоя так плохо говорить! Наша хотеть твоя подружка! Твоя белый снежок! Твоя не заслуживать такой красивый подружка! – заорали негры наперебой. – Твоя белый снежок, наша твоя сильно побить за такое! Твоя отдать наша твоя подружка!

Отскакиваю назад, огнемёт сам прыгает мне в руку. Приёмом имени Вейдера отбрасываю тех, кто стоял ближе всего, на задних, кое-кого при этом впечатывает в стену.

- Заткнись, дерьмо! Начинаю уничтожать!

Вихрь вырывающегося на свободу пламени заглушает визг поджаривающихся бандитов. Ярость спадает, и вижу, что почти все нападавшие на меня гуталины валяются на полу без движения, лишь двое пытаются отползти. Меч Правосудия пресекает эти попытки, впитывая жизненную силу неудавшихся любителей поухаживать за Дорой и обращая их самих в пыль. Аналогично он развеивает в пыль и тех, кто поджарился до хрустящей корочки. Сам Меч при этом несколько изменил вид, или мне так кажется… лезвие из серого металлического приобрело небольшой багровый оттенок, не пропавший даже тогда, когда оттирал. Неужто с течением времени, напитавшись неправедных душ, Меч и сам начнёт аццки жечь? Что ж за древность такая мне досталась?

Само собой, об этом инциденте я рассказал Доре – сразу же, когда пришёл в общагу и смог её найти. Умолчал лишь об одном – об участи, постигшей любвеобильных гуталинов.

- Ага, помню, пытался ко мне клеиться один такой, Малапунда или Халапунда, не запомнила уже, – ответила она. – Я его, конечно же, послала, делать мне нечего. Значит, говоришь, он не забыл?

- Не забыл, Дора, обиду затаил и всю свою банду собрал. Наверное, эти гуталины видели, что мы часто вдвоём бываем, вот и пристал ко мне, чтобы я вас познакомил.

- Наглость как она есть, – хмыкнула Дора. – А ты что?

- А я объяснил им, в подробностях и с картинками, куда они могут пойти со своим интересом. Весело, бодро и, главное, зажигательно объяснил. Они поняли всю глубину своего падения и пошли ровно туда, куда я их послал. Так что именно эти особи больше не будут нас с тобой беспокоить. Вот только вопрос, мне так кажется, далеко не исчерпан со всем этим беспределом.

- На что ты намекаешь?

- А вот на что. Ты же, если мне не изменяет память, собиралась в Аврорат после школы поступать?

- Собиралась, – смутилась Дора. – А что такое?

- Меня терзают смутные сомнения, пойдёт ли такое трудоустройство тебе на пользу.

- Почему?

- Эти гуталины, которые к тебе клеились сначала по одному, а потом всей бандой сразу, это ещё цветочки, Дора. Там будет примерно то же самое, если, по словам Фреда и Джорджа, вся эта шваль с африканских помоек ошивается тут уже как минимум девять лет. Готов поспорить, что львиная доля гуталинов после выпуска их из школы благополучно возлагают болт на возвращение на родимые пальмы, вместо этого оставаясь здесь и устраивая в прежде приличных городах близкую им культурно чёрную помойку. Но какая-то часть их просто по закону подлости обязана будет попасть в правоохранители, они не могут упустить такой лакомый кусок. Так что тебя там будут поджидать те же гуталины, только ещё более наглые. А то и оставшиеся неупокоенными собратья по маразму того же Снейпа.