- Добро пожаловать в Хогвартс на новый учебный год. Я бы хотела сделать объявление, прежде чем мы с Вами начнём пир. Как Вы уже знаете, наш замок находится на территории, освобождённой от шотландских мятежников, поэтому в этом году в школе будет работать комиссия по благонадёжности среди учеников и учителей. Возглавлять её назначена профессор Долорес Амбридж, она же возьмёт на себя уроки Защиты от Тёмных Сил. Помогать ей в работе комиссии будут профессор Казимеж Боруховский, – один из новых учителей встал и поклонился. – Профессор Боруховский будет преподавать Заклинания, а также возглавит факультет Равенкло...

Великополяк, назначенный командовать китайцами – это нечто. Более чем уверен, что пошлют его свои же подопечные на нефритовый жезл, и правы будут. МакКошка тем временем продолжала речь.

- Должность преподавателя Нумерологии взамен отсутствующей здесь профессора Вектор возьмёт на себя профессор Крутивус, – ещё один, на этот раз с одной прядью волос посреди выбритого наголо лба, очередной западэнец, убежавший от наших штыков, не иначе. Но это было ещё не всё.

- Должность преподавателя Травологии и декана факультета Хаффлпафф возьмёт на себя профессор Клюшко, каковой также будет оказывать помощь профессору Амбридж, – да, да, узнаю этого гражданина с вилами, в вышиванке и с прилизанной физиономией в стиле «я хороший мальчик»… он самый, короче, во времена оны был судим за чрезмерную любовь к детям и даже потом не изменял своей привычке.

- Кроме этого, в школе с этого года вводится урок толерантности к обычаям некоренных и слаборазвитых народов, – продолжала МакКошка. – Вести этот предмет назначен профессор Огобунда, и посещение этого урока является обязательным для всех семи курсов.

Ага, вот оно что. Короче, ясно мне всё, и посещать эти уроки лично я категорически не намерен. ТАМ во времена оны эта ересь «толерантности» ко всем этим первобытным дикарям уже поразила все так называемые «развитые» страны и активно пропихивалась во все остальные. ЗДЕСЬ же на Руси-матушке за такую пропаганду бывает от десяти лет на урановых рудниках и до стенки в подвале, ибо так называемая «толерантность» – это ересь, и всегда такой бывала, а за распространение ереси, напрямую противоречащей порядку вещей, положено наказывать.

Да и вообще, я так подозреваю, что единственными уроками, на которые я ещё буду здесь ходить, остаётся Астрономия, которую ведёт моя ненаглядная Аврора. К ней же и перебазируюсь на проживание.

- Также я информирую всех воспитанников нашей школы, что посещение Запретного Леса по-прежнему запрещено для всех семи курсов, – МакКошка ещё не успела завершить речь. – Кроме того, дополнен список предметов и артефактов, которые запрещено использовать в классах и коридорах школы. Список находится на двери кабинета нашего кастеляна мистера Филча, ознакомление с ним более чем желательно. Набор в команду по квиддичу состоится…

- Ква-а-а-а-а-ак!

Жабовидная мадам громко квакнула, прервав МакКошку и не дав ей завершить речь.

- Спасибо, Минерва, за ваши добрые слова, бре-ке-ке-ке, – квакнула вставшая из-за стола Баба Жаба. – Должна отметить, очень приятно вернуться в Хогвартс, ква-а-а-ак, и увидеть столько маленьких счастливых лиц, глядящих на меня! Я хочу познакомиться с вами, и я уверена, что мы станем хорошими друзьями, бре-ке-ке-ке…

Ну что ж, явлено нам, похоже, ещё одно издание Квиррелла «Не только лишь все», того самого, который сгорел от злобы ещё на первом курсе, будучи одержим злым духом. Только вот эта вот конкретно гражданка скорее не говорит, а квакает, человеческий же голос у неё оказался писклявый и тоненький, словно у девчонки-заучки, у какой вся красота в мозги ушла, а на лицо и тело ни капли не осталось. Ещё раз квакнув для приличия, Баба Жаба начала толкать речь дальше, но теперь словно по шпаргалке, про политику партии и важность обучения. В монотонном жабьем кваканье мои уши оказались способны выхватить только отдельные фразы типа «прогресс во имя пользы прогресса должен иметь препятствия» или «избавиться от того, что, как мы считаем, должно быть запрещено». Хм, это, по-видимому ещё цветочки, потом Баба Жаба возьмётся за всех и за каждого, раз её специально прислали следить за благонадёжностью. Учитывая наличие троих майдаунов, приданных ей в помощь, эти четверо, плюс идейно примыкающая к ним МакКошка, ханжа и моралистка, нас в покое не оставят. Будут рыть, искать и нещадно разоблачать всех, кто на Эдинбург, не говоря уж за Москву с Берлином, смотрит больше, чем на их проклятый Лондон, а также всех, кто более-менее устойчив к влиянию Хаоса. А таких, судя по тому, что довелось увидеть за столом, уже почти не осталось, мы с Авророй чуть ли не единственные, а значит, первыми попадём под подозрения. Но ничего, отобьёмся, патронов пока что хватает.

В хаффлпаффском общежитии я появился всего лишь один раз – в первый день, после ужина. Моя комната была пустой, никаких вещей там нет, значит, запечатываю её, оставив на прощание закладку с динамитом. Вышел из общаги в сад, оглядев с некоторой даже грустью, что без хозяйского присмотра мадам Спраут деревья и кусты начали вянуть и чахнуть. Взяв лопату, выкопал пару саженцев малины, на какой не было следов изменения Хаосом, остальному, увы, ничем уже не помочь, деревья облетели и завяли, а некоторые кусты и вовсе перекорёжило самым невообразимым образом. Собрал в сарае все садовые и плотницкие инструменты, какие могли пригодиться мне дома, положил их в бездонную сумку, ибо в моём рюкзаке не было места, и навсегда покинул пространство факультета Хаффлпафф.

Уже под покровом ночи добрался на Астрономическую башню, постучал установленным образом. Аврора мне открыла.

- Пусти к себе жить, звезда моя. Там, в общежитии, нечего больше делать.

- Конечно, Володя, проходи, – улыбается моя невеста. – Для тебя всегда найдётся место. Располагайся. Что за мешок?

- Это я в саду инструмент собрал, какой без присмотра там лежит. Дома пригодится, завтра в сарай отнесу. Как Спраут «ушли», так сад зачах совсем, только пару кустов малины и выкопал, на каких следов Хаоса не было.

- Всё своё несёшь к себе?

- Типа того. В хозяйстве пригодится. Лишь бы катер наш весь груз поднял. Да и нету уже у меня желания в общежитие заходить.

- Понимаю тебя.

- Я и на занятия-то, кроме как к тебе, ходить не сильно буду. Пару раз, не больше, для смеха схожу, посмотрю, и не более того. Хватит с нас уроков ереси.

- Ты о том курсе, который будет вести явный выпускник Гриффиндора?

- О нём самом. По нашим законам такое явление проходит как распространение ересей и пресекается соответственно.

- Согласна, это ненормально.

- Я когда-то ещё Доре тут говорил, что если все эти, так сказать, «чистокровные» будут носиться с восхвалением обычаев дикарей, ещё вчера на пальме сидевших, так рано или поздно получат тут человеческое жертвоприношение. После чего нашей авиации придётся выжигать замок напалмом дотла, как наши лётчики всегда в таких случаях делают.

- Хорошо бы. А то меня сегодня новоприбывшие профессора весьма пристально разглядывали. Особенно этот, Крути… как его, короче, тот с одной прядью волос на бритой голове. Я им, конечно, кольцо твоё показала, но такое чувство, что он не принял его во внимание. Всё порывался спросить, что я делаю сегодня вечером.

- Спасибо, что сказала. Пойду их на ноль умножать, пока они от слов к действиям не перешли.

- А они ведь могут.

- Могут. Потому и надо, так сказать, прибегнуть к профилактическим мерам. Ты – моя невеста, и любые посягательства на тебя сторонних лиц я буду пресекать, причём жёстко. Потому что я люблю тебя и хочу, чтобы мы были вместе.

- А я люблю тебя, Володя, и никто, кроме тебя, мне не нужен. Я твоя, твоя насовсем, навсегда… – прошептала мне Аврора, одновременно со словами и последовавшим за ними поцелуем выключая свет…

Субботу и воскресенье мы провели на нашей временной базе в Хогсмиде, где грузили катер и проверяли оружие. Прослушали заодно новости. В Галлии и Нормандии наши продавили фронт на всю длину, город Бордо взят, танковый клин ломится к Бресту вдоль атлантического побережья. Город Кале разрушен интенсивной артиллерийской и ракетной подготовкой почти до основания. На Гонконг набежало японское авианосное соединение адмирала Кавасима, в составе которого одних только авианосцев числилось шесть вымпелов, город и база флота разрушены, десять кораблей потоплены, ещё двенадцать повреждены. Бразильцы и венесуэльцы ввели войска в Гвиану, как заявлено – на помощь народу Гвианы в борьбе с английскими оккупантами.