Для меня в какой-то мере стало откровением, что ЗДЕСЬ, в отличие от ТЕХ мест, некто А.С.Пушкин отнюдь не имеет такой славы памяти и в чём-то даже обожествления. Мелочь, случай, видимо, заяц, перебежавший ему дорогу ТАМ, здесь решил попросту отсидеться в кустах, следствием чего явилось попадание Пушкина на декабрьский Майдан на Сенатской площади. Ну, а Государь Николай Павлович к изменникам был довольно крут, утверждал приговоры, не особо церемонясь, и поехал «наше ФсЁ» в Сибирь на каторгу, где и сгинул, дата смерти неизвестна, место тоже, собрание сочинений издавалось куда как реже, чем в мирах иных, а всё из-за участия в майданных скачках. Имена декабристов с тех пор оказались замараны таким позором, что от их применения воздержались даже сразу после Октябрьской Революции, не говоря уж о сталинских временах. Пушкину досталось за компанию. А вот нечего было скакать!
У меня имелись свои причины недолюбливать этого самого «нашего ФсЁ» и его произведения. Скажите спасибо за сие моей учительнице литературы, потчевавшей наш класс всем тем, что связано с Пушкиным и его стихами, заместо завтрака, обеда и ужина. Так что узнав, что где-то в какой-то исторической линии поэт и пейсатель получил заслуженную награду за то, на что давно нарывался, я долго мысленно аплодировал и благодарил судьбу за избавление моих будущих детей от того кошмара, что довелось пережить их родителю. Нет здесь «великого поэта», есть получивший заслуженное наказание бунтовщик. А уж на что могли быть способны декабристы, дорвись они до власти в России... можно вспомнить события февраля семнадцатого, они и тут были почти такие же, только что кончился бардак малость пораньше и с другим результатом, или, если нужен пример из истории более близкой, киевский майдан года две тыщи четырнадцатого из ТОЙ истории. Все эти свободолюбцы, они были и есть такие лишь на словах, проверено историей…
Мы встретились с родителями Милены, прилетевшими в Москву из Белграда, чтобы встретить свою дочь. И пока моя невеста в компании Доры беседовала со своей матерью, её отец, Душан Стринич, плотный седоусый человек, долго всматривался в мою морду лица, словно пытаясь чего-то там найти, а потом хлопнул по плечу со словами:
- Добре! Хороший из тебя будет зять. Не предашь и не изменишь.
- Папа, он ведь офицер! – вставила слово в мою поддержку Милена.
- Тем более. Я уже знаю, что ты совершил, защищая мою дочь, поэтому вручаю тебе её руку, зная, что буду за тебя спокоен.
- Я не подведу, Душан Павлович.
- Храни тебя Господь, Володя…
Убедившись, что Милена в надёжных руках, моих, то есть, и разрешение на заключение супружества получено — заявление, которое я передавал товарищу тогда ещё полковнику, таки попало в Москву и получило одобрительную резолюцию вместе с приказом о моём повышении в чине — сербы отбыли домой, ибо моя вейлочка ни на минуту не желала со мной расставаться. Договорились, однако, что обязательно заглянем к ним в Нови Сад и отведаем домашнего вина.
Но неделя прошла, нужные бумаги оказались выписаны и пребывали у меня на руках, как и российский паспорт у Доры. Настало время продолжать наш отпуск.
- Ну как, девчонки? Готовы? – спросил их, когда мы стояли у выхода из гостиницы.
- Обижаешь! Конечно, готовы! – ответила Дора.
- Куда ты, туда и я, – шепнула Милена.
Товарищ комиссар, выдавая нам путёвки, пожелал хорошего отдыха.
- Когда Светлана приедет, я её к вам отправлю, – обнадёжил он. – Иначе она сама вас найдёт, знаю я её. А то, может, и сам вас навещу, посмотрю, как вы там обустраиваетесь…
Покинув здание МГБ, мы спустились в метро и направились на Курский вокзал. Поезд уже нас ждал, так что мы зашли в купе, рассовали вещи по полкам и стали коротать время в ожидании отправления.
Фирменный поезд «Таврида» сообщения «Москва-Симферополь» по комфорту не отличался от «Красной Стрелы». Окраску он тоже имел не традиционную для пассажирских вагонов зелёную, и даже не красно-вишнёвую, но тёмно-синюю с отливом, а название поезда ярко горело надраенной бронзой на вагонных бортах.
Но вот настало время отправления. Громко свистнул электровоз, и вокзальный пейзаж за окном чуть дернулся и поплыл. Снова едем, и снова в неизвестность. Как-то здесь живётся в Крыму, и что нас там ждёт, на новом-то месте?
Комментарий к Глава тридцать восьмая. А говорили – порожняком пойдём! Новая глава, 38-я по счёту, в которой начинается знакомство Вована и его невест с государством Российским. Повествование уже клонится к своему завершению, осталось на вид где-то глав пять, едва ли более. Если у читателей имеются какие-то предложения по эпизодам для включения в завершающие главы, прошу высказываться в отзывах.
====== Глава тридцать девятая. Страна дешёвого портвейна ======
…Яркий далёкий свет потревожил сон,
Любимая моя…
Даже осенний гром был в тебя влюблён,
Желаний не тая!
Стёкла умоет дождь,
Ручейки сольются с крыш.
После вчерашних встреч
Ты тихонько спишь…
Вячеслав Быков «Любимая моя»
Утром следующего дня нас разбудил солнечный луч, заглянувший в окно нашего купе.
Пейзаж кардинально поменялся, вместо подмосковных домов и заводов, а затем среднерусских полей и лесов теперь была видна бескрайняя южная степь до горизонта, где широкие зелёные поля перемежались полосками тополей, редкими сёлами и коврами полевых цветов. Сейчас, весной, она напоминала сплошной зелёный цветущий ковёр, усыпанный разноцветными гирляндами полевых цветов. Потом, летом, на южной жаре этот ковёр выгорит и пожелтеет, но сейчас разноцветье и зелень радовали глаз.
Промелькнула станция, на вывеске успел прочитать «ПАРТИЗАНЫ». Значит, уже скоро Крым, за ночь проскочили от Орла до Мелитополя. Вот что значит, когда нет никаких границ, никаких самостийных недоразумений, а пути своевременно ремонтируют, чтобы по ним можно было ездить с большой скоростью.
- Где это мы? – спрашивает потягивающаяся Дора.
- Уже скоро приедем, часа полтора осталось, едва ли больше.
Но вот проезжаем станцию Новоалексеевка, а там и залив Сиваш, он же Гнилое море, поезд прогрохотал по мосту, въезжая на полуостров Крым. И снова всё та же степь, когда вода отступила от насыпи, а за Джанкоем вдали, в утренней дымке, показались синие горы. А небо-то, небо – чистое, светло-голубое, без единой тучки. Небо, горы, а ещё и море будет… Что ещё надо-то для отдыха? Вина и девушек? Так девушки – вот они, две из четырёх рядом со мной в купе сидят, тоже обе в предвкушении замечательного отдыха, а ещё две потом приедут, как и обещали. А вино потом на месте купим, в тех краях, куда мы едем, его на всех хватит.
На часах без пятнадцати девять, въезжаем на пути симферопольского вокзала. Конечная остановка.
Симферопольский вокзал ничем не отличался от того, что я помнил, все то же самое монументальное белокаменное сооружение с галереей колонн и башней с часами. Построено после войны, да, пускай здесь нога супостата заморского во Вторую Великую на крымскую землю не ступала, но с воздуха они ж, падлы, от всей широты того, что английским лордам заменяет душу, бомб набросали, так что почти весь Крым после войны заново пришлось отстраивать, и вокзал не стал исключением. Единственное отличие – перед этой галереей, со стороны путей, стоит бронзовый памятник товарищу Сталину с поднятой в приветственном жесте правой рукой, Вождь как бы встречает всех нас, приехавших на отдых.
Поезд подошёл к первой платформе и остановился. Собираем вещи, выходим из вагона. А тут жара, середина мая, в Симферополе двадцать восемь, в Алуште будет и того жарче. Море, по слухам, уже нагрелось, можно купаться, но точно метеосводку посмотрим уже в санатории.
- Ты знаешь, куда нам идти? – спрашивает Милена. – Суматоха страшная, не заблудимся ли?
- Знаю, идём, со мной не заблудитесь, девчата.
Проходим мимо памятника, оказываемся на площади. И всё та же вокзальная суматоха, что была во все времена, толпы народа, идущие с очередного прибывшего поезда, рассасываются между стоянками маршрутных такси, автобусов, троллейбусов и трамваев. Часть пассажиров побежала в пригородные кассы, за билетом на электрички до Севастополя и Евпатории. Электрички здесь, кстати, не очень похожи на те, в которых мне доводилось ездить в прошлый раз, вагоны большей длины и имеют не две двери на борт, а три. Один поезд, который прямо у нас на глазах отправился с дальнего пути, и вовсе состоял из шести двухэтажных вагонов – неужели тут до такого уже додумались?
