Предновогодняя суета оказалась изрядно подперчена новостями внешнего мира – лондонский майдан продолжил шириться, и захватил уже почти всю историческую часть города. Полицейские массово обращались в свинокопов и всё так же патрулировали улицы, только для людей они уже были опасны.
Видя столь весёлую картину, семейство Гринграсс, пребывая в Италии, приняло решение уйти в невозврат, оставшись на ридной Миланщине жить, о чём Дафна уведомила меня письмом, прилетевшим двадцать седьмого. Игровая система сочла задание насчёт сберечь сестёр от неприятностей выполненным, а вот отношения ещё остались. Написал ответ и пожелал удачи на новой родине.
Тридцатого вечером мы с Дорой уже поднимались на борт «Новороссии», прибыли вечером – чтобы никто в Хогвартсе не видел, и там же встретились со Светой и Авророй. Русский теплоход сиял огнями, а в банкетном зале бортового ресторана первого класса стояла большая ёлка, тоже украшенная ярко горящими огнями электрических гирлянд и блестящими от света десятков лампочек шарами и мишурой.
Вопрос с нарядами уже оказался девчонками решён, и если Аврора решила встречать Новый год в вечернем платье, расцветку которого она пока держала в секрете, Света решила надеть что-то более обыденное, а Дора есть Дора, у неё на любой официоз аллергия, точно как у меня. Только вот мне абы как уже не одеться, приказ от начальства есть, быть при параде и при орденах, всё-таки числюсь в кадрах, и если женщинам вольности в одежде простительны, то мужчинам положено на праздники ходить по форме и с оружием…
Тридцать первое, день новогоднего бала. Настроение у всех достаточно приподнятое, праздничное. В честь праздника наши хоккеисты порадовали всех, бывших на «Новороссии», в жуткой сече разделавшись с канадцами, счёт после финального свистка был 7:4. До начала матчей на выбывание оставалось ещё две игры.
Мои девчонки, едва пришли с обеда, вытолкали меня из нашей каюты взашей, стоило мне только облачиться в парадную форму при орденах. Так и караулил их, впервой, что ли… но наши, кого проносило мимо, аж честь отдавали.
Но вот минуты томительного ожидания истекли, и первой выскочила из каюты Дора, облачившаяся в тёмно-вишнёвый наряд. Волосы свои Дора в этот раз собрала в хвост, а цвет так и оставила золотой – она с тех пор, как мы стали быть вместе, меняет его на какой-то другой очень редко и только тогда, когда меня слишком долго нет рядом. Второй вышла Света, в зелёном жакете и юбке. Завершила картину Аврора, в тёмно-синем платье с блёстками, напоминающими звёзды. Наряды, выбранные каждой из невест, подчёркивали их фигуры в самом выгодном свете. Вот же ж… как не удержусь сейчас, да эти платья с них как стяну…
- Ух, девчонки! Сногсшибательно выглядите! – вырвалось у меня.
- Нравится, что видишь? – лукаво подмигнула Дора. – Это ещё только начало.
- Ох! Зная вас, уже боюсь-боюсь…
- Напрасно, – улыбается Аврора. – Пойдём?
- А пойдём!
Так вчетвером и выходим в банкетный зал. Сейчас, когда собралось уже порядочно народа, зал преобразился, расцвёл красочными нарядами гостей бала и засиял их улыбками.
Нас нашла Милена, в небесно-голубом платье под цвет своих синих глаз.
- И вы тут?
- Конечно, Милена, – отвечает Света. – Мы на праздники всегда всей компанией собираемся.
- Как только Влад вас сюда вытащил?
- Мне, Милена, начальство приказало, быть при параде и орденах. Свете тоже, остальных я уговорил быстро. Ты тут как?
- Всё в порядке, спасибо, – улыбнулась вейлочка. – Теперь никто не пристаёт – знают о тебе.
- Сегодня узнают ещё лучше.
- Вот именно, – ухмыльнулась Дора.
Тем временем собрались и все остальные гости, и на правах старшего по званию взял слово капитан «Новороссии»:
- Добрый вечер всей команде и гостям нашего теплохода! Я рад поздравить всех вас с Новым годом! Желаю вам в наступающем году удачного плавания и семи футов под килем, а от лица нашей команды – приятного вечера, и счастья и удачи в новом году!
Следом включилось радио, передавшее:
- Сегодня части Первой Пенджабской и Третьей и Шестой Бихарских армий, развивая наступление в направлении восточной Индии, овладели крупным городом и портом КАЛЬКУТТА, столицей государства Бенгалия!
- Ура-а-а-а-а!!! – единодушно грохнули все бывшие на борту. Взятие Калькутты с большой вероятностью означает падение в скором времени и остальной Бенгалии, а значит, индийская война в трёх шагах от прекращения, осталось занять Мадрас и Цейлон на юге, а также Ассам и Бирму на востоке.
Но столики, за которыми предстояло сидеть нам, были ещё девственно пусты, ибо первой частью программы являлся концерт художественной самодеятельности. Стараниями Светы туда был записан и я, пока пребывал на каникулах, и даже согласие ей на это дал по связи душ, просто как-то подзабылось за последние дни, так что когда вызвали «капитана государственной безопасности Владимира Чернова», это стало отчасти делом достаточно неожиданным. Впрочем, пара заныканных до поры песен у меня всегда есть, так что ладно, что уж там, выхожу на сцену, беру гитару и завожу:
…Свет, тень, что-то случилось
Там, где ты помолилась
О нашей любви, что не предавала,
О нашей любви, что так долго искала…
Дождь, ночь, спит воскресенье.
Всё здесь ищет спасенья…
Едем до мая, где площадь Сенная
Пляшет у края зелёного рая…[82]
Все принялись аккомпанировать мне аплодисментами, повторяя за мной:
…Любовь не пропала, любовь не пропала,
Немного устала, но не пропала!
Любовь не пропала, любовь не пропала,
Немного устала, но не пропала!...
Когда доиграл, весь зал взорвался аплодисментами. Даже заорал кто-то: «Ещё! Ещё!»
«Давай ещё!», по связи душ пробивается Света.
«Уверена?»
«Да, ты тут всех потряс, тут таких песен не слышали».
«Да, Влад, спой ещё! Ты так хорошо поёшь!», отзывается Аврора.
«Точно хочешь ещё?»
«Пожалуйста».
- Ещё, говорите? Ну ладно, хотите вы песен — их есть у меня… – говорю в микрофон, параллельно по связи душ подзывая Дору, быстро поднявшуюся на сцену. Она быстро догадалась, о чём я хотел её попросить, и взяла в руки вторую гитару.
- Ну как, моё счастье? – шепчу ей. – Готова потрясти их воображение?
- Всегда готова! – улыбается она. – Что удумал?
- Помнишь, пару дней назад я тебе кой-чего спел?
- Ага! Так, значит…
- Вот именно. Вдвоём получится. Давай, начинаем!
Вдвоём начинаем проигрыш, барабанщик понял ритм и ударил в такт нам. Ну что ж, гулять — так гулять!
...Тошно душе
Среди равнодушных стен,
Холод, клише,
Сумерки перемен,
Они за столом поют
Что-то про свой уют,
Сытую ночь
К чёрному дню…
Серая ночь,
В окнах дымит рассвет.
Солнце взойдёт,
А может быть, больше нет.
Ночь без любви, пусты
Между людьми мосты,
Нет ничего,
Есть только ты…
Свобода, свобода,
Так много, так мало,
Ты нам рассказала,
Какого мы рода,
Ни жизни, ни смерти,
Ни лжи не сдаёшься,
Как небо, под сердцем
В тоске моей бьёшься…[83]
Девяносто четвёртый год вот-вот покинет календарь, песня же эта в оригинале была написана и спета в две тыщи одиннадцатом, шестнадцать лет тому вперёд. Правда, в этом мире Шевчук пишет и поёт совсем другие песни, ибо продолжает оставаться счастливым отцом и мужем, и ему нет смысла тосковать. Следующий после «Актрисы Весны» альбом группы, вышедший в девяносто третьем, именуется здесь «Чистота родного неба», и песни там другие, знакомых только одна или две, хотя остальные тоже очень хорошие.
Однако здесь и сейчас вброшенная песня пришлась на «ура», судя по бешеному взрыву аплодисментов, едва мы с Дорой доиграли. Товарищ полковник и вовсе показал большой палец, вот, мол, не посрамил, молодец. Так что мы спустились со сцены и вернулись к нашему столику, к восхищённым взглядам Светы, Авроры и примкнувшей к нам Милены.
