Услышав эти вопли, Дора только хихикнула и поцеловала меня – уж кто-кто, а моя невеста такие проделки точно одобряет, она и сама у меня такая, две из четырёх подброшенных в толпу «шайзе-гранат» были запущены её рукой.

- Ишь их, – говорю уже в автобусе. – Ще не вмэрла, понима-а-ашь…

- Ага, – говорит мне Дора, прижавшаяся ко мне. – Британия давно уже рассыпается и дышит на ладан, только эти ещё не видят очевидного.

- Типа того. Ну, раз ще не вмэрла, так мы ей в этом поможем…

- Конечно, поможем, вместе, я с тобой до конца, любимый мой… – с этими словами Дора крепко обняла меня и положила голову мне на плечо. А я обнял её, и так мы и ехали до самого дома.

Вечером по телевизору мы как раз и видели всё это майданное буйство, равно как и те последствия, к каким привели наши «шайзе-гранаты» – на площади случился массовый приступ диареи, вонь стояла на весь центр Лондона. Премьер-министр Джон Мейджор предъявил по этому поводу ирландцам, те послали его по известному маршруту, заявив в ответ: «Если бы мы, конечно, знали, что послужило источником столь мощного извержения, мы бы и сами не преминули это перенять и повторить, а когда узнаем, кто же смог настолько качественно вам поднасрать, то не пожалеем ему наград». Ирландцы не напрасно так храбро отвечали бывшей метрополии – теперь за спиной Дублина встали большие серьёзные дяди из Берлина и Москвы, у которых имеется свой набор вполне себе веских причин не любить дельцов-гешефтмахеров из Сити.

Света, тоже слушавшая по телевизору эту же отповедь ирландских революционеров, безошибочно догадалась, чьё именно непредсказуемое чувство юмора сыграло во всей этой истории, мы с Дорой по связи душ даже не оправдывались – любая диверсия против наглосаксов есть дело благое. Так что составленный совместными усилиями отчёт о боевом применении нового противодемонстрационного оружия ушёл в Москву. В ответ прилетело извещение, чтобы мы поздравили Дору с зачислением в кадры как добровольно пришедшего на службу специалиста в звании старшины. Ещё по паре погон, тоже старшинских, отложены для братанов Пруэттов, когда они всё-таки появятся в Москве, или же Москва придёт за ними сама, что гораздо более вероятно.

Когда же вернулись с отдыха Тед с Андромедой и Сириус с Амелией, то они на показанное им зрелище из телевизора смотрели глазами крупнее тарелок.

- Такое чувство, что мы уехали из одной страны, а вернулись совершенно в другую, – говорит Андромеда.

- Такое я видел уже однажды, – говорит Тед. – Так бесновались в Бомбее, когда Раджастан отказался признавать власть королевы и отменил кастовый строй. Знать призывала к войне с безбожным севером и преуспела в этом, но, как мы знаем, война эта уже проиграна.

- Кстати, вам, молодёжь, аргумент к размышлению, – добавил свои пять копеек Бродяга. – Пока мы были в Испании, то познакомились с русскими пацанами из Ростова, они там отдыхали. Столько вина в баре мы с ними выпили… – Бродяга блаженно зажмурился, Тед улыбнулся, а дамы нахмурились, видимо, сей эпизод им был тоже памятен, только по-своему. – Мы даже рассказали им после третьего стакана, что мы из Англии, к нашему удивлению, русские нам морды бить не стали. Наоборот, эти ростовские пацаны очень звали к себе, приглашали переезжать к ним и пообещали помочь в постройке дома.

- Ты, Бродяга, этот вопрос прозондируй дополнительно, за это стоит подумать, – говорю ему. – То, что творится здесь, добром не кончится. Хаос рано или поздно прорвётся здесь на полную мощность, и в этот момент нам всем нужно будет находиться от этого места как можно дальше. В Америке твари уже бесчинствуют, появление их в Лондоне – вопрос времени.

- Думаешь?

- Не думаю – очень даже уверен, я и в Хогвартсе-то не одну сотню этих всевозможных тварей уже истребил. В Лондоне все предвестники их появления уже налицо, культисты там, как видишь, уже пляшут, не скрываясь, а где появляются культы и с ними при этом не борются, там рано или поздно открываются врата в Хаос, вот тогда уже приходится плохо всем. Уверен, что великие державы уже держат руку на пульсе событий.

- Хорошо бы, если так. Ладно, подумаем, крестник, что сделать тут. Хотя идея заманчивая, нам с Тедом эти пацаны обещали козырную житуху.

- Адреса и телефоны остались? Напишите им на этот счёт, таких людей терять не стоит.

- Мы с ними не только на пьяную, но и на трезвую голову потом общались, – добавляет Тед. – А как узнали, что я был в Армении и лечил пострадавших в землетрясении, так и вообще признали в нас хороших друзей – один из этих ростовских ребят служил срочную в тех местах и как раз тогда. Поэтому там мы сможем рассчитывать не только на хлеб, но и на масло.

- Однозначно стоит подумать, – соглашаемся мы с Дорой. – Здесь мы уже многого не добьёмся.

- Ещё надо Альфреду сказать, – говорит Амелия. – Гринграссы и сами одной ногой в Италии сейчас. Может, они чего подскажут.

- Может, и подскажут, – кивнул Бродяга. – Хотя у Джулии, жены Ала, родня на севере, возле Милана живёт, а там найти пустой дом трудновато – всё поделено. Хотя послезавтра они прилетят домой, тогда и спрошу.

Двадцать восьмого августа, за пару дней до отбытия в Хогвартс, так и собрались у Гринграссов, и Бродяга выложил результаты своего испанского вояжа.

- Значит, говоришь, русские предложили тебе ехать к ним? – спросил Альфред, когда все мужчины вышли на улицу.

- Не просто предложили, а ещё и помощь пообещали по обустройству на месте.

- Хватайся за это предложение, Сириус. Здесь становится опасно, и я говорю это не только потому, что многие «чистокровные» имеют виды на моих дочерей. Я отказал всем до единого соискателям рук Дафны и Астории, но чистокровные отродья Хаоса свои атаки не прекращают и могут пойти на крайние меры. Особенно настойчив Люциус Малфой, после таинственной гибели младшего Нотта он такой один.

- А ему не кажется ли, что им обоим из-под нар кукарекать положено? – спросил Бродяга.

- Мне такое кажется точно, – кивнул Альфред. – Потому-то я и поручил защиту своих дочерей Гарри, что он точно найдёт, что сказать и что сделать в таком случае.

- Найду, можете не сомневаться, – отвечаю, раз спросили. – И получит Малфой что-нибудь очень нехорошее вместо удовлетворения своей просьбы. Патронов на упокоение у меня хватит.

- Вот-вот, хрен им в обе руки вместо жён, – усмехнулся Бродяга. – Так что, крестник, дави их как Локхарта.

Время от времени от Доры по связи душ приходили волны нежности и любви. Моя любимая невеста и без пяти минут жена в это же время беседовала о чём-то со Сьюзен и дочками Альфреда, сообщая мне, что у них всё в порядке. В смысл беседы я не встревал – пусть наговорятся, может, она им от себя инструкции даёт, как чистокровным уродам противостоять. Но посоветовал сказать им, чтобы при случае ко мне шли, а я разберусь, кому там приспичило в неположенном месте.

- Сьюзен на тебя заглядывается, – сказала мне Дора уже дома, вечером. – И Дафна тоже. Когда я им твоё кольцо показала, они сразу как-то погрустнели.

- Странно, на что они рассчитывают? Дора, любовь моя, мне ведь вас со Светой более чем хватает, – отвечаю ей.

- Любимый, я знаю это, – улыбается Дора, прильнувшая ко мне. – А ещё я знаю, что ты никогда не будешь изменять мне… нам… потому что очень не хочешь причинить нам боль. Тебе изменили однажды, тебе разбили сердце, но ты не хочешь разбивать сердца сам.

- Да, моя радость, всё так и было, и залечить этот шрам удалось лишь вам обеим, сначала тебе, а потом и Свете.

- Конечно, – улыбнулась Дора. – И я взяла на себя цель сделать так, чтобы ни одного шрама на твоём сердце больше не было. А что по поводу внимания к тебе… ты ведь знаешь, что такие вопросы у нас решаю я?

- Конечно, счастье моё, ты у меня самая лучшая. Ты, наверное, видела, что на меня и в школе-то внимание обращают, но я всем говорю, что у меня уже есть невеста.

- Правильно говоришь, я на них на всех посмотрела и ни одной достойной не нашла. Так что доверься мне, любимый мой, если к тебе проявит интерес та, кто устроит меня, я сама разрешу тебе встречаться с ней. А Света подтвердит, если что, у нас с ней уже полное взаимопонимание.