И не только из Санкт-Петербурга пришли подарки. Король Томеа-Меа прислал черезКускова убранство из птичьих перьев волшебную работу девушек Гавайских островов.Старинную вазу и оружие привез Иван Александрович от Тай-Фу. Дары старых знакомцевувеличивали пышность события, хотя ни король, ни китаец ничего не слыхали о неожиданныхцарских милостях. Посылали просто в знак дружбы.

Кулик и Наташа вошли в крепость вместе со всеми, та же толпа привела к церкви.Нахмурившись, скрывая смущение, переступил охотник порог храма, снял малахай. Светлый,всегда покрытый шапкой лоб резко выделялся на темно-красном морщинистом лице,серебрились длинные волосы. С ружьем и котомкой он остановился у входа, затем отступилв угол. Следом за отцом пробралась Наташа.

До самого конца богослужения старик и девушка простояли на одном месте. Он вышена целую голову толпившихся по сторонам алеутов, она маленькая, оба худощавые, строгие,стояли они у стены. Старик опирался на ствол ружья, Наташа держалась сзади. Даже вполумраке притвора новые прихожане обращали на себя внимание. Опоздавшие к началузверобои, индейцы и островитяне удивленно оглядывались. Никто из береговых жителей незнал пришельцев.

Кулик не был в церкви сорок лет. Почти полвека отгородили юность, давние ощущения,редкие праздники деревенских дней. Калека-поп в цветистой ризе, чириканье птиц подсводами алтаря, солнце на единственном паникадиле. Вечером хмурые лица святых, чадвосковых самоделок, бормотанье дьячка над книгой...

Кулик почувствовал вдруг, как теплая волна заполнила сердце. Он переставил ружье,усмехнулся. Улыбка вышла стеснительной и доброй. Привычное возобновляется в памяти.Старый нелюдимый охотник, траппер американских лесов на время вернулся к детству.

Перед появлением в крепости старик сам хорошо не знал, что будет там делать, каквстретится с Барановым, как примут его люди, которых сторонился всегда. Сейчас он ни очем не думал и даже забыл о Наташе, неподвижно стоявшей рядом. Он словно возвратилсяна родину.

Баранов подошел к нему первый. Пока все теснились у дверей, давая дорогу архимандритуи Гедеону, начавшим крестный ход, хоругвеносцам и хору певчих, правитель приблизилсяк Кулику. О приходе незнакомого траппера ему сообщили во время обедни. Хотя в воротапропускали всех, кто хотел войти в форт, но караульщики зорко следили за каждым. Таковбыл приказ Баранова.

ТыКулик,сказал он, подойдя почти вплотную к охотнику.Знаю... А это дочка?Видишь, наслышан о тебе немало.Он вдруг добродушно и тихо засмеялся, притронулся крукаву старика.Ночевать у меня будете. Дорогу укажу... Я Баранов.

Про Кулика он слышал давно, еще до рассказов Павла, давно хотел и встретиться.Сильные и гордые, пусть даже враждебные, такие люди были ему по сердцу.

Не давая ничего возразить удивленному охотнику, он ушел вслед за хоругвями.

Парадный ужин и бал начались только в десять часов вечера.

Почетные гости направились к дому правителя, где Лещинский уже закончилприготовления. Нанкок снова нацепил свою медаль, но был крайне обескуражен. Пыжитьсяперед другими стало нечем. С полдесятка окрестных тойонов, вызванных Барановым наторжество, получили такие же отличия.

Вместе со всеми явился и странного вида маленький, круглый, пожилой уже человек вкургузом, осыпанном табачной пылью зеленом сюртуке. Это был доктор Круль, лекарькомпанейского корабля, выкинутый капитаном на один из островов за постоянные ссоры,как «лицо, нетерпимое на судне». Его подобрал «Святитель», и он плыл на нем простымпассажиром, надоедая экипажу бесконечными планами покорения Индии, Китая, Японии,всех стран, мимо которых проходил фрегат.

Доктор медицины и натуральный история,поспешил отрекомендоваться он Луке,стоявшему в новом, не по росту, камзоле у дверей зала.

Протерев очки и заметив ошибку, бывший лекарь снисходительно потрепалпромышленного по плечу, снова заторопился и уже на ходу спросил.

Господин Баранов здесь, там?

Не выслушав ответа, он так же стремительно ринулся дальше.

Баранов стоял у камина и сам принимал гостей. Всегдашний кафтан был замененмундиром. Новый орден и золотая медаль на владимирской ленте украшали грудь правителя.Без парика, с пучками белых волос на висках, большеголовый и плотный, он казалсяособенно представительным. Приветливо и дружелюбно встречал хозяин колоний входивших,негромко и коротко говорил с каждым, пытливо разглядывая собеседника по-прежнемуясными, светлыми глазами. К ним не притронулась старость.

По бокам правителя, на скамейках и чурбанах не хватало стульев сидели егостарые гвардейцы, иссушенные ветрами зверобои, промышленные в сюртуках и фраках.Афонин, Филатыч, шкипер с «Амура», корабельщик, высокий немой старикзнаменитыйловец бобров. Кусков и Павел еще не появлялись, оба проверяли посты. На ночь воротакрепости закрыли, негласно усилили караул.

Многие из присутствующих ждали приглашения на сегодняшний вечер как особойчести и держались принужденно и неуклюже в своей неудобной парадной одежде. Большесидели под стенами, выложив на колени красные, огрубелые руки, молчали.

Говорил много один лишь Ананий. Монах покойно расположился рядом с правителемв единственном кресле, рассуждая о войне на континенте. Наполеоне, будоражившем Европу,о роли России в мировой политике. Он держался просто, как равный, с правителем.

Государь император во многом на нас полагается. Новое отечество наше в мире сосвоими соседями жить должно...говорил он, больше обращаясь к звероловам.

Собеседников у него пока не находилось.

Кулик и Наташа вошли последними. Яркий огонь камина, свечи в медных шандалах,зажженные по углам, шкаф с книгами, золотые рамы картин, статуи еще сильнее поразилидевушку, чем обстановка церкви. Такое великолепие среди пустынных гор и леса казалосьвымыслом, окончательно сбивало с толку. И вместе с тем волновало, словно в ожиданиичего-то большого, загадочного.

Однако девушка скрыла свое изумление. Прямая, сосредоточенная, с приподнятымислегка бровями, вошла она за отцом в освещенный зал. Гости расположились у стен, и вновьпришедшие сразу обратили на себя общее внимание. Все взгляды перекинулись на Кулика иНаташу, остановившихся посреди комнаты. Затем в кучке женщин, сидевших отдельно вуглу, тихонько зашушукались, кто-то фыркнул. Ухмыльнулись и некоторые из китобоев,недавно прибывшие с материка. Самодельное платье Наташи, похожее на длиннющий мешок,с карманами алого бархата, вызывало этот смех.