Охнув, Марк налетел боком на комод, стоящий у самых дверей спальни. Цепляясь за него руками, чтобы не потерять равновесие и снова не растянуться, он случайно смахнул альбом, лежащий на его поверхности. Альбом с глухим звуком шмякнулся и раскрылся, выплюнув на пол рисунки. Много рисунков… с которых смотрел один-единственный человек. Марк поднял на Маклафлина удивленные глаза.

— Рори…

Ничего не сказав, Рори со сдавленным стоном опустился на колени и принялся сгребать портреты дрожащими руками. Волчонок молча наблюдал за ним, отчаянно пытаясь проглотить ком, застрявший в горле.

— Если тебе еще нужны доказательства моего отношения к тебе, то — вот они, — не глядя на Волчонка, выдавил Рори. — Можешь еще раз посмеяться надо мной. У тебя это отлично получается…

Задрожав, он скомкал несколько листов и, согнувшись, уткнулся в них. Марк не мог заставить себя пошевелиться, пораженно глядя на вздрагивающую спину и отчаянно сжимающие бумагу руки.

Наконец Рори выпрямился и, горько усмехнувшись, посмотрел на него.

— Ты доволен? — две слезинки выбежали из ореховых глаз и, скатившись к подбородку, упали на рубашку, оставив на ней неясные разводы. — Тебе нравится смотреть на мое унижение? Нравится видеть мои слезы? А ведь у меня тоже есть гордость, Марк… и еще — сердце. Я тоже что-то чувствую, если тебе это интересно, конечно… и мне, как ни странно, можно сделать очень больно…

Марк медленно опустился перед ним на колени.

— Прости меня… я… — он запнулся и опустил глаза.

— Уйди, Марк. Иди ложись спать. Я не хочу сейчас ни о чем слышать, — устало произнес Рори. — С меня достаточно на сегодня.

— Твой отец приходил ко мне…

Рори вскинул на него глаза.

— Что?..

Волчонок вытер набежавшие слезы и поднялся. Прежде чем исчезнуть за дверью спальни, он обернулся и повторил:

— Твой отец приходил ко мне сегодня.

Рори стоял у окна, всматриваясь в темноту сквозь сбегающие по стеклу капли дождя. Ирландское лето все-таки решило вспомнить, что оно — ирландское, разродившись шумной грозой. Совсем под стать страстям, бушующим в его душе.

Он не стал больше ничего спрашивать, позволив Волчонку закрыться в комнате и забыться тяжелым сном. Выяснять подробности сейчас не было смысла. Марк все должен был рассказать на трезвую голову. Да и самому следовало успокоиться.

Отец. Вот в чем все дело. Зная своего родителя, он не сомневался, что состоявшаяся встреча была далеко не душевной, Марк наверняка подвергся оскорблениям, если не угрозам. Но откуда отцу стало известно об их отношениях? Рори усмехнулся и покачал головой — это не имело особого значения, он в любом случае не собирался ничего скрывать, так же, как и позволять вмешиваться в свою жизнь.

— Что же он тебе сказал, Марк? — прошептал Рори, глядя на свое размытое отражение, и ткнулся лбом в холодное стекло, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не врезать по нему кулаком.

Завтра же он нанесет визит папочке и расставит все точки над «i».

Тяжело вздохнув, он отлепился от окна и глянул на разбросанные рисунки. С каждого на него смотрел Марк. Он нарисовал все эти портреты еще тогда, когда они встречались как продавец и покупатель. Волчонок уходил, а он заваливался на диван и как одержимый воспроизводил прекрасные черты на бумаге, желая, чтобы они всегда были рядом, чтобы он в любую минуту мог увидеть их. Всегда несерьезный в отношениях, он вдруг полюбил, сильно и страстно, потеряв голову, отринув предрассудки и гордость. Вопреки всему.

Осторожно приоткрыв дверь, он заглянул в спальню. Марк отключился, свернувшись на не расстеленной кровати в позе эмбриона: подтянув ноги и прижав к подбородку сжатые кулаки. Никогда еще он не казался Рори таким беззащитным и несчастным. Неслышно подойдя к парню, он прикрыл его легким пледом, откинул с лица золотистый локон и, не удержавшись, нежно провел пальцами по щеке. Волчонок шевельнулся во сне, что-то неразборчиво пробормотал и, ухватив его руку, прижал к себе. Рори застыл в неудобной позе, боясь разбудить его. Простояв так несколько минут, всматриваясь в полумраке в любимое лицо с залегшей между бровями маленькой морщинкой, он, в конце концов, аккуратно высвободился и, облегченно вздохнув тому, что Марк не проснулся, тихо вышел из комнаты.

Зная, как незаметно может утром исчезнуть Волчонок, он решил не ложиться. Ничего, потерпит, не впервой не смыкать глаз всю ночь. Уйти же своему бестолковому ангелу, не выяснив отношения до конца, он не позволит. Заняв наблюдательную позицию на диване, он глянул на бар, раздумывая, не расслабиться ли немного, но тут же отверг эту соблазнительную идею. Если выпьет, то непременно уснет.

Потянувшись и размяв шею, он взял альбом. Вот лучший способ успокоить нервы и забыть о сне. Бросив взгляд на дверь спальни, он улыбнулся и нанес на бумагу первый штрих…

Волчонок проснулся без всякого будильника ровно в пять утра — сказалась привычка, выработанная за время работы в порту. Приоткрыв глаза и поморщившись несильной, тупой боли в висках, он нахмурился, не поняв, где находится. Обведя комнату покрасневшими и немного припухшими глазами, он тихо застонал и уткнулся лицом в подушку. Меньше всего ему сейчас хотелось объясняться с Рори. Вчера, на пьяную голову, было совсем другое дело. Было проще.

Он приоткрыл дверь и осторожно выглянул. Рори сидел на диване с раскрытым альбомом на коленях, откинув голову на мягкую спинку и почти неслышно сопя. Марк крадучись направился к выходу, по дороге подобрав растерзанную рубашку. Как он будет добираться до работы в таком виде, его не сильно волновало — в пять утра каких только чудиков не встретишь на еще спящих улицах. А в порту он переоденется.

— Сбегаешь?..

Марк подпрыгнул от неожиданности и обернулся, напоровшись на пристальный взгляд темных глаз.

— Мне на работу пора, — пролепетал он, комкая руками разодранный гипюр.

— Угу… — Рори насмешливо склонил голову, — в таком виде… Круто! Только боюсь, что твои коллеги не поймут тебя.

— Я переоденусь. У меня же там шкафчик, в раздевалке, а там…

Усмехнувшись и покачав головой, Маклафлин достал мобильник и бросил парню.

— Звони и предупреждай, что сегодня тебя не будет.

— Но…

— Скажи, что заболел. — Он поднялся и подошел к Волчонку. — Я серьезно говорил, что не выпущу тебя, Марк, пока ты мне все не объяснишь. Прямо сейчас. Я не шучу.

Марк вернул ему телефон.

— Я позвоню со своего. Хотя еще очень рано, и Даффи меня разорвет за то, что я его разбудил…

Маклафлин сложил руки на груди и сурово сдвинул брови.

— Переживет твой Даффи. Звони.

Волчонок тяжело вздохнул и выудил из кармана мобильник. Удивительно, как он его вчера не потерял.

Сделав звонок и выслушав поток нелестных отзывов и проклятий, он с тоской посмотрел на Рори. Тот удовлетворенно кивнул, сел на диван и вопросительно изогнул бровь.

— Ну что, не умер? Теперь садись и рассказывай. Я готов тебя выслушать и постараться понять. Я буду очень стараться, хотя, признаюсь, у меня уже глаз дергается от подобных разговоров.

Он поправил подушку и, откинувшись на спинку, выжидающе посмотрел на Марка.

Парень провел рукой по лицу и поморщился. Ну и видок у него, наверное. Самым лучшим вариантом сейчас было бы забраться в душ и хорошенько отмокнуть, смыть с себя ощущение грязи, которой его вчера облили и в которой он сам от души извалялся. Впрочем, душ тут вряд ли поможет. Острое чувство стыда с новой силой пронзило его. Нервно комкая в руках голубое кружево, он робко поднял глаза на Маклафлина.

— Может, позволишь хотя бы умыться?

Кудрявый брюнет усмехнулся и похлопал по сидению.

— Я не заметил, чтобы ты направлялся в ванную, так что потерпишь. Хватит препираться, Марк. От объяснений тебе не уйти, так что прекрати тянуть время. Итак, мы остановились на том, что мой отец приходил к тебе. Чего он хотел?

Марк присел рядом с ним. Уставившись на скомканную рубашку в своих руках, он болезненно скривился, отшвырнул ее в сторону и запустил руки в золотистые кудри.