Проводив взглядом Даффи, Волчонок повернулся к мужчине и вопросительно приподнял брови.

— Марк Уилан? — сухо поинтересовался господин и чуть дернул подбородком.

— Да, — ответил Марк и, отметив дорогой и безупречно сидящий костюм незнакомца, добавил, — сэр.

— Вы знаете, кто я?

— Нет… сэр.

— Мое имя Уильям Маклафлин. Я отец Рори.

Волчонок почувствовал, как сердце, дрогнув, рухнуло вниз. Осторожно сглотнув, он постарался не выдать внезапно нахлынувшей паники, заставив себя улыбнуться и спокойно протянуть руку.

— Очень приятно.

Адвокат брезгливо поморщился.

— Не могу сказать того же…

Протянутая рука медленно опустилась, но взгляд Марк не отвел, продолжая открыто смотреть на надменное вытянутое лицо, отчаянно пытаясь скрыть волнение и обиду.

Воцарилось напряженное молчание, нарушаемое приглушенными закрытой дверью звуками бурлящего жизнью порта. Это молчание, наэлектризованное волнами ненависти и презрения, исходящими от Маклафлина-старшего, гудело и искрилось в застывшем душном воздухе маленькой бытовки, словно оголенные провода, заставляя волосы Марка шевелиться на затылке. Начало разговора было плохим, очень плохим. А, судя по холодным серым глазам и поджатым тонким губам адвоката, продолжение обещало стать еще хуже.

Уильям Маклафлин подошел к маленькому окошку, прислонился к подоконнику и смерил парня оценивающим взглядом. Следовало признать, что мальчишка действительно был очень красив. Его красота граничила с той аристократической утонченностью, которую отец Рори никак не ожидал увидеть в обычном портовом грузчике. С поднимающимся внутри раздражением, он пристально рассматривал точеное лицо: сильный, волевой подбородок, тонкий нос с породистой горбинкой, высокий лоб, гладкие щеки с признаками обаятельных ямочек, немного насмешливый и в то же время чувственный изгиб не полных, но привлекательных губ. Но больше всего адвоката поразили его глаза: яркие, умные, глядящие на него смело и уверенно, но без вызова. Уильям скривился в усмешке и, оторвавшись от лица парня, глядя в сторону, спросил:

— Вы догадываетесь, зачем я здесь, Уилан?

Волчонок промолчал. Конечно, он догадался, но хотел, чтобы цель визита озвучил сам Маклафлин.

— Вы не услышали моего вопроса?

— Услышал, — спокойно ответил Марк и снова замолчал, ведя жесткую борьбу с серыми холодными глазами.

Адвокат скривил губы.

— Вы его не поняли?

Марк сжал зубы, чтобы не ляпнуть какую-нибудь ненужную колкость.

— Что ж, хорошо. Не утруждайте себя мыслительным процессом, с непривычки это может плохо кончится. Я сам вам все объясню.

Марк вздрогнул. Желваки заходили ходуном под нежной кожей, но он снова смолчал, лишь тихонько втянул в себя воздух. «Спокойно. Не стоит обращать внимание на его оскорбления. Этим ты только порадуешь его», — подумал он, медленно выдыхая.

Маклафлин неспешно прошелся по бытовке и замер в нескольких шагах от него. Набрав в грудь воздуха, он повернулся к парню и, вперив полный ненависти взгляд, выплюнул сквозь зубы:

— Я требую, чтобы ваши отношения с моим сыном прекратились.

Марк, несмотря на закипающую ярость, мягко улыбнулся и покачал головой.

— Мистер Маклафлин, боюсь, вы не можете этого требовать.

— Что?..

— Рори не пятнадцать лет, и он сам вправе решать с кем встречаться, так же, как и я.

— Что?.. Вы… — Уильям задохнулся от возмущения, от наглости мальчишки, его уверенно-спокойного тона, но взял себя в руки. — Что ж… я так и предполагал. Этого я и ожидал от вас, Уилан. — Он снова отошел к окну и, сложив руки на груди, ехидно ухмыльнулся. — Что ж… хорошо. В таком случае, у меня к вам есть деловое предложение.

Уильям достал из внутреннего кармана пиджака конверт и бросил на парня притворно-сочувственный взгляд.

— Я в курсе вашей жизненной ситуации, Уилан. Мне известно, что живете вы весьма небогато, я бы даже сказал — бедно, что у вас есть больная сестра, которая нуждается в дорогостоящем лечении. Признаться, я сочувствую вам и понимаю ваше желание выбраться из нищеты. Но только не за счет Рори, уж извините. — Он похлопал конвертом по ладони и выжидающе посмотрел на Марка.

Парень ничего не сказал, только едва заметно улыбнулся, не удостоив конверт даже мимолетным взглядом. Усмехнувшись, Уильям протянул ему тонкий белый прямоугольник.

— Здесь две тысячи. Я хочу, чтобы вы приняли их и дали обещание оставить моего сына в покое.

Щеки Волчонка вспыхнули.

— Вы оцениваете своего сына в две тысячи? — тихо спросил он и усмехнулся. — Как щедро… О, узнай об этом Рори, он был бы польщен.

Губы Маклафлина превратились в побелевшую ниточку.

— Вам мало?.. Вы рассчитываете на большее, Уилан, не так ли? Рассчитываете и дальше тянуть деньги из Рори, словно клещ, впившийся в золотую жилу? — он приблизился к Волчонку и склонился, сверля его серыми ледышками. — Так вот, вы очень сильно ошибаетесь…

— Я ни на что не рассчитываю и ничего из него не тяну. Мне ничего от него не нужно. Во всяком случае, меня не интересует его состояние, и вы зря так думаете, — сдавленно процедил парень, изо всех сил пытаясь сдержаться и не съездить по перекошенной ненавистью физиономии.

— Неужели? Хотите сказать, что бесплатно спите с ним? — ехидно поинтересовался адвокат, с торжеством и презрением глядя в широко распахнувшиеся голубые глаза. — Да, Уилан, я знаю, кто вы и чем занимаетесь, поэтому не пытайтесь убедить меня в своей наивности. Такие, как вы никогда не упустят своего шанса присосаться к доверчивому богатому простачку. Или вы хотите сказать, что Рори удостоился невиданной акции альтруизма, устроенной грязной дешевкой?

Марк дернулся, словно от пощечины и прикрыл глаза, в бессилии сжав кулаки.

— Не смейте оскорблять меня…

— Оскорблять? Нет, Уилан, я вас не оскорбляю, я всего лишь называю вещи своими именами. И я очень сомневаюсь, что ваши услуги стоят дороже того, что я вам предлагаю. Вряд ли вы относитесь к элите жрецов любви. Обычный ночной мотылек, промышляющий своим грязным телом. Дешевка, нашедшая себе дойную корову! — подскочив, он схватил парня за плечи и встряхнул. — Ты — обычная дешевка, Уилан!

— Уберите свои руки, — прошептал Марк и поднял на него глаза. — Убирайтесь отсюда…

Маклафлин отшатнулся, обожженный горящим яростью взглядом, выпустил его плечи и осклабился.

— Я предлагаю в последний раз, Уилан. Забирай то, что дают и исчезни навсегда из жизни моего сына.

— Убирайтесь…

Ощерившись, адвокат сунул конверт обратно и направился к выходу. Толкнув дверь, он обернулся к застывшему парню.

— Я бы очень не советовал наживать в моем лице врага. Я могу превратить твою жизнь в ад, щенок. Помни об этом и знай свое место.

Поздний вечер опустился на Дублин, укрыв его сверху темным бархатным покрывалом. Но город не сдался на растерзание темноте, загоревшись миллионами огней, засверкав, словно маленькая драгоценность, вставленная в черную оправу надвигающейся ночи и перечеркнутая плетением черненого серебра изгибов спокойной Лиффи.

Яркие огни заливали узкие улицы Темпл Бара. Из окон и дверей многочисленных пабов раздавались взрывы смеха подвыпивших и расслабившихся после трудового дня компаний завсегдатаев и вездесущих туристов. Музыка, вырывающаяся из тех же пабов, мешалась с какофонией звуков, извлекаемых уличными музыкантами из своих нехитрых, а порой, самодельных и совсем уж нелепых инструментов. Народ шумел, прогуливаясь по брусчатке, образуя маленькие ручейки и водовороты, ныряя в магазинчики и пестрые лавки.

Марк шел, низко опустив голову и засунув руки в карманы, не обращая никакого внимания на окружающую его суету. Полдня бесцельно пробродив по городу, он сам не заметил, как ноги привели его сюда. Он любил Темпл Бар за его бесшабашные веселье и беззаботность, вечно царившие в пешеходном квартале. Любил разглядывать туристов, с восхищенными глазами шныряющих по узким улочкам, и фотографирующих все подряд. Любил уличных музыкантов, которым всегда старался бросить монетку. Но сегодня все это веселье не могло пробиться сквозь толстый слой горечи и стыда осевший на его сердце после разговора с отцом Рори. Он брел, не разбирая дороги, не глядя по сторонам, иногда случайно задевая кого-нибудь плечом и тихо извиняясь.