— Хороша девчонка! — цокнул языком разбойник, пока я пятилась от него, пугливо сложив руки на груди. — Сколько ты там должен? Десять золотых? Как раз ее хватит, — ничего не понимая, я бросила быстрый взгляд на отца, ожидая помощи или объяснений, но он смотрел в пол. Какой еще долг? Он ведь говорил, что бросил играть после смерти мамы! — заодно к вечеру успею ее опробовать.

Сглотнув, я неосознанно сжалась, втянув голову в плечи, когда он протянул ко мне руку, но смелости не хватило возразить. Отец продал меня, продал! И так все деньги или пропивал, или проигрывал, а теперь решил расплатиться мной! Сильно прикусив губу, я зажмурилась, когда мужчина по-хозяйски пощупал через платье мою ягодицу. Я согласна на любую работу, пожалуйста, только не куртизанкой! Всхлипнув, я еще сильнее сжала зубы, зная, что мужчин раздражают женские слезы.

— У меня нет на это все времени! — раздраженно окликнул от дверей брюнет. — Давай ты отдаешь мне девчонку, и мы в расчете.

— Любишь чистеньких? — ухмыльнулся атаман, отпуская меня и направляясь к двери. — Сегодня вечером как раз приедет покупатель на нее, в таверне его легко найдешь.

Посторонившись, высокий пропустил разбойника и повернулся ко мне. Смерил тяжелым взглядом, от которого захотелось спрятаться где-нибудь, и подошел к безучастно сидящему на лавке отцу.

— Обменял собственную дочь на вшивую десятку, — сухо констатировал он, без интонации вообще, — отдал ее самому поганому мужлану в округе и даже не почесался.

Резким движением тот, кого назвали Киаром, ухватил папу за ворот рубахи, приподнял и коротко ударил. Брызнула кровь, я вскрикнула и испуганно зажала себе рот, потому что женщине нельзя вмешиваться в дела мужчин. От следующего удара я отвернулась, закрывая лицо руками и втягивая голову в плечи, отчаянно желая не слышать все эти жуткие звуки…

Когда брюнет больно ухватил меня за локоть и потащил на улицу, я успела лишь обернуться и бросить последний взгляд на бесчувственного отца. Если выбирать между жизнью куртизанки в дешевом борделе и нищетой в родном доме, я выбрала бы дом. Но кто же меня спрашивал, боги.

Киар усадил меня на коня перед собой, без особой ласки обняв за талию. В нашей захудалой деревеньке нет таверны, наверное, он приехал из крупного села, до которого рукой подать. Меня страшила участь продажной девки, но не этот мужчина. Как-то глупо казалось, что он меня не обидит, хотя, кажется, именно для этого он меня и забрал.

— Ты так вкусно пахнешь, — почти промурлыкал он мне в ухо, заставив вздрогнуть от неожиданности. Мы уже выехали из деревни, да хотя и там на мои крики и мольбы о помощи никто бы и не подумал откликнуться, — поразительно вкусно, я еще не встречал такого запаха среди людей.

Я старалась не шевелиться, даже дышала через раз. Одно дело купить, но комплименты зачем отвешивать? Совершенно не понимаю! Да и зачем ему я? Мужчина статный, высокий, не беден — неужели нет женщин покрасивее и поухоженнее?

Он привел меня в свою комнату, по пути заказав ванну, махнул рукой куда-то в сторону постели и уселся что-то писать. Я сидела на краешке кровати в комнате на втором этаже таверны, а мужчина тем временем занимался какими-то делами за столом, торопливо водя пером по бумаге. Служанки носили воду в большой чан, стоящий посреди комнаты. Киар забрал меня из дома, разбив в кровь лицо моему отцу, забрал, как вещь, но я совершенно не боялась его — ни дома, ни здесь и сейчас. Он словно внушал свое спокойствие всем, кто его окружал. Ну, конечно, если не злился.

— Иди сюда, — отложив письменный прибор, брюнет встал. Я поспешно подскочила и сделала пару шагов к нему, все же опуская голову и не решаясь взглянуть на него, — какая же ты милашка, — усмехнулся он, закатывая рукава рубашки, — ну и как тебя продать такую милую?

Я прикусила губу. Не могу ведь я попросить не продавать меня, это глупо и жалко. Когда мужчина ловко справился с завязками моего простенького платья, я ощутила, как кровь бросилась в лицо.

Придерживая меня за руку, он помог мне забраться в чан, усадил на доски. Я почти чувствовала его взгляд на своем теле, мучительно смущаясь, и, как бы ни хотела, не могла оттолкнуть его руки, мягко скользнувшие по плечам. Теплая вода заставила покрыться мурашками.

— Нет уж, оно слишком грубое, — пробормотал Киар, потерев пальцем кусочек обычного мыла на сальной основе, — такой красоте нужно что-нибудь помягче.

Запустив мокрые руки в сумку, лежавшую на полу у кровати, он достал небольшой пузатенький пузырек из темного стекла, аккуратно вытащил плотно притертую пробку и блаженно зажмурился.

Очередной раз проснулась я под громкий аккомпанемент требующего еды желудка. Киар подскочил, взял со столика тарелку с кашей с мясом, а я вдруг особенно остро ощутила в нем аристократизм. Сидит с прямой спиной, с небрежным изяществом держит вилку, а какие холеные руки, несмотря на поразительное умение обращаться с оружием. И лицо выдает породистость, узкое, с высоким лбом, впалые щеки — далеко не результат изможденности и жизненных лишений. Красивый, высокий, ладно сложенный аристократ, такой нужный у себя на родине и такой нужный мне здесь.

— Почему ты плачешь, родная? — всполошился вампир. — Тебе плохо? Что-то болит?

Слабо потянувшись к нему, я с трудом подняла будто каменные руки и уткнулась лбом в подставленное плечо.

— Я хочу всегда быть с тобой, — прошептала я, изо всех своих ничтожных сил прижимаясь поближе к мягко обнимающему меня мужчине, — пожалуйста, не оставляй меня…

— Обещаю, я найду способ, — пробормотал он, целуя меня в макушку, — не бойся, родная, ни за что не оставлю.

Почему-то мне показалось, что мы снова в море — если отпустить его плечи, случится непоправимое, я умру, утону, исчезну навсегда. Если так уж суждено, если ему нужно будет вернуться, я хочу, чтобы он выпил меня. Киар говорил, что душа человека, выпитого вампиром досуха, навсегда остается при нем, в его сознании, они становятся единым целым. Но, быть может, маленькая глупая смертная и не нужна ему рядом навсегда…

— Господин, ужин подан, — донеслось от дверей.

— Ужинайте без меня, — поморщился, отстраняясь, брюнет, снова взял вилку.

— Господин, — с укором, как непослушному ребенку, который что-то обещал и не хочет выполнять.

— Ладно, ладно, сейчас! — огрызнулся вампир. — Ты со мной, родная? — я кивнула. — Уверена, что достаточно окрепла?

Оставив вопрос без ответа, я снова обняла его, чтобы было удобнее брать меня на руки. Вздохнув, Киар встал, понес меня в ванную. Он все хмурился, был дерганым и нервным. Не сказал, что обожает мои волосы, когда расчесывал их. Я волновалась, потому что ничем не могла помочь, да еще и, в принципе, являлась виновницей его поимки. Один он бы смог сбежать откуда угодно и от кого угодно, в этом я железно уверена.

Мне было несколько неуютно. Да, я сидела на привычных твердых бедрах, жилистая рука привычно приобнимала меня за талию, я все так же через плечо кормила любимого, даже интерьер той небольшой ниши за резной ширмой был привычным. Но презрительные, насмешливые взгляды заставляли каждый кусок застревать в горле. На меня не смотрел никто, кроме Каин, все молчаливо потешались над загнанным в ловушку Киаром, как над диким зверем в клетке. Вампирша же прожигала меня настолько ненавидящим взглядом, что невольно мурашки бежали по спине. И никто не говорил ни единого слова, только приборы позвякивали. Мне даже показалось, что они мысленно между собой общаются, такими многозначительными взглядами обменивались чужаки.

После немаленькой порции мяса с овощами я почувствовала себя гораздо лучше. По крайней мере, поднимать руку, чтобы угостить мужчину, стало не так тяжело. На десерт он заказал мне огромный кусок шоколадного торта, который ни за что бы в меня не влез, если бы не истощение.

— Не стыдно столь высокопоставленному вампиру так привязываться к какой-то девчонке? — наконец, не выдержала Каин, до побеления костяшек сжимая нож. — Я бы поняла, если бы она хотя бы была одной из нас, но ты выбрал просто человека!