— Как я счастлив, что тогда позвонил именно в твою квартиру, — умиротворенно вздохнул он, заставив меня захихикать.
— Да, я тоже, — он наклонился вперёд, вытаскивая здоровую коробку из-под столика, и у меня закрались нехорошие подозрения, — ты серьезно?
— Открывай давай, — он так довольно улыбался, что я со вздохом разорвала упаковочную бумагу.
Да, ноутбук. Вернее, ультрабук. Подороже того, который я себе присмотрела, но, к счастью, не самый дорогой, какой только можно найти.
— Ебантяй, — отставив коробку, я потянулась обнять своего мужчину, — но спасибо.
— Просто я хотел что-нибудь классное и символичное, думал купить тебе всякие каллиграфические ручки, но побоялся не угадать, — смущённо почесав кончик носа, Гена как-то даже застенчиво улыбнулся, и я растаяла, — пришлось пойти самым простым путем.
— Существуют сертификаты, — закатив глаза, я ткнула его пальцем в бок.
— Сертификаты — безличное говно! — гордо фыркнул любитель «живых» подарков.
Мы валялись на диване под пледом в обнимку, пили глинтвейн с бисквитным печеньем, смотрели «Один дома», много целовались. Гена, что ему несвойственно, держал свой стояк от меня подальше, не особенно лапал и вообще устроил мне самый настоящий романтик. А потом и вовсе просто лег спать, обнимая меня и не приставая.
Все же распаковав с утра подарок, я покайфовала, какой же он тонкий и легкий, а потом заметила кое-что в отсеке с кабелями. Два ключа, надетые на кольцо с брелоком. У Гены почти такой же, появился недавно, и я уже успела поржать, что на нём написано красноречивое «Я Гена», но теперь смысл стал ясен. Мне предлагают переехать сюда жить, а на брелке написано «Если хозяйка ключей потеряется, вернуть Гене».
========== Часть 7 ==========
— Выпрямись, — в который уже раз попросил Гена в ультимативной форме, проходя мимо.
— Не могу, я пишу, — в который раз ответила я.
Ну что поделать, надо, надо согнуться в зюзю и заглядывать под руку, чтобы написать все действительно красиво.
— Пиздец, а потом она на шею жалуется, — пробухтел мужчина, разваливаясь на диване.
В чем его самая классная особенность — он может ворчать, как старая бабка, но, если предмет ворчания не слишком проблемный, не будет мешать. Да, за выход на улицу без шапки можно получить пиздюлей, буквально, физически, и он гарантированно не постремается свидетелей. Даже купил шапку и носит в кармане, чтобы при случае с матюками натянуть ее мне на голову и дать подзатыльник. Кого-то такое отношение ко мне напрягает, одногруппницы уже пару раз интересовались, не лупит ли он меня, но я-то знаю, что это забота в чистом виде, в кристально чистом. Просто такая вот своеобразная, ну вот такой он человек-поганка. Все у него через мат. Но сегодня Гена удивительно благодушен, мурлычет что-то себе под нос и даже не обматерил открывашку, которая сломалась вместо того, чтобы снять крышку с бутылки пива. Вон разлёгся на диване, хотя в это время обычно сидит в баре, шесть вечера, как-никак, футбол смотрит, не матюкает кривоногих и судью, что очень странно. Никогда не видела его ещё в настолько хорошем настроении, обычно хорошее настроение сопровождается матами с веселой интонацией. Уж кто-то, а Гена может придать словам «пиздец» и «блять» тысячу оттенков одной только интонацией.
— Ген? — окликнула я, выводя последнюю букву. — Что на ужин хочешь?
— Если не влом готовить, то пасту какую-нибудь, — мирно откликнулся он.
Ну да, мы обычно ужинаем в баре и не особо запариваемся, хотя сегодня можно и дома, а то внизу народу многовато — пятнадцатое февраля, ажиотаж ещё не прошел.
— С курицей? — предложила я, вспоминая, что есть в холодильнике.
— Не надо самопожертвований, — донеслось с дивана, ровно так, без эмоций.
До меня доходило пару секунд, и Гена прыснул одновременно со мной, явно не удержав смех в себе.
— Тогда с цианидом, — смеясь, я захлопнула скетчбук и убрала в выделенный для меня ящик письменного стола.
Вот это Гена, точно, всегда может превратить что угодно в анекдот, даже бытовуху. И в такие моменты вместо того, чтобы обижаться, я только понимаю, как сильно его люблю. Какое он у меня, всё-таки, придурашное чудо. Шутки не всегда тонкие, но никогда не обидные, и всегда смешные.
Копошась у плиты, я никак не могла перестать улыбаться. Он постоянно корректирует свое поведение, чтобы мне было лучше — на день Святого Валентина подарил курс каллиграфии и новый скетчбук для него, правда, зачем купил набор дохуя дорогих линеров, непонятно, но это все от незнания, не сказала бы, что я недовольна; быстро запомнил, что я люблю, и частенько притаскивал из магазина всякие мелкие вкусняхи в виде сюрприза; терпит мои шуточки про гейство, причем стоически, хотя поначалу за особо грубые я едва не схлопотала казнь щекоткой. Я старалась внимательнее относиться к нему в ответ, но его, казалось, и так все устраивало донельзя — он брал меня с собой на посиделки с друзьями, не стеснялся меня и вообще ни на что не жаловался. Иногда в приступе всеобъемлющей любви, которую было никак не выплеснуть, я не могла отлипнуть от него часами, и это его тоже устраивало — он таскал меня по бару на себе, как ручную обезьянку, и не возникал. Наверное, он уже просто знает, что ему нужно от жизни и от женщины, вот и выбрал себе подходящую. Приятно было думать, что я для него подходящая. Потрясающий мужик, что ни говори.
— Так вкусно пахнет, будто уже готово.
Я замерла на середине помешивания. «Будто», блять! Где Гена, а где литературный язык вообще? В его стиле было бы «ебать, как охуенно пахнет, уже можно идти хавать?», а не «будто»!
— Ты себя хорошо чувствуешь? — выключив готовую пасту, я подошла к дивану, перегнулась через спинку и коснулась губами его лба.
— Ну да, а что? — приподняв брови, он вдруг очень хитро улыбнулся. — Просто пытаюсь произвести впечатление на одну библиотекаршу.
Наклонившись ниже, я повисла на животе на спинке, поджав ноги.
— Не поздновато ли? — улыбнувшись в поцелуй, я ухватилась за его майку, чтобы не завалиться назад.
— Знаешь, что? — нахмурившись, он скрестил руки на груди. — Меня заебала вся эта романтичная хуйня, вот что! Я, блять, слишком хорошо ныкаю подарки! Пиздуй открывай коробку с ручками, блять, затрахался ждать!
— Вот, теперь вижу, что не заболел, — смеясь, я пошлепала к столу.
— И носки надень, блять, пол ледяной! — грозно донеслось из-за спины.
С интересом распечатав линеры, я вывалила их на столешницу. Может, всё-таки сертификат? Выпало что-то круглое и укатилось за стол, пришлось с кряхтением лезть доставать. И, разглядев это что-то, я выпрямилась так резко, что приложилась головой о край стола.
— Ну еб твою, ты ж так не доживешь до свадьбы, — тихо смеясь, мужчина опустился рядом на колени, прижал к себе, чмокнул пострадавшую макушку, — она же будет, правда?
Без слов кивая, я притянула его целоваться. Боже мой, я выхожу замуж. Думала, никогда со мной этого не случится, но я не могу отказать, нет, нет, совсем не могу, только не такому мужику.
Жадно вылизывая мой рот, Гена усадил меня на стол, потянул вверх футболку. Лихорадочно выпутываясь из одежды, мы крепко друг к другу прижимались, и он без стеснения демонстрировал мне свой стояк, притираясь им к бедру.
Когда у него в кармане завопил телефон, я разочарованно застонала в поцелуй.
— Ну? — враждебно рыкнул в трубку Гена, одной рукой распечатывая новую пачку презервативов и высыпая их на стол. — А что, он уже уходит? Бля, ну подпиши сам, я тут, блять, предложение делаю, мы будем заняты ещё пару часов.
Разумеется, на следующий день, когда я пришла на свою смену, меня встретили аплодисменты и свист. Парни все по очереди посмотрели кольцо, поздравили меня и суетились ну совсем как девчонки. Я сразу пригласила их всех на девичник, потому что больше у меня никого такого близкого нет, а одногруппниц звать не очень хотелось.
— Ты береги его, — негромко попросил Витя, пока ждал кофе для клиента, — он у нас, знаешь ли, на вес золота. Девчонки хотят друга-гея, чтобы быть уверенными в чистой дружбе, а нам за этим же наш непоколебимый натуральный натурал.
