– Ну ответь же, Динь, – шепчет Вард и проводит кончиками пальцев по моей щеке. Мои ресницы вздрагивают от этого прикосновения, и я не отстраняюсь, хотя все внутри просто кричит, что именно это и нужно сделать. – Просто скажи, что ты в порядке.
Я глубоко вздыхаю и встречаюсь с ним взглядом. Едва заметно киваю, и этот кивок заменяет все, что я не могу сказать вслух: «Да, в порядке. Нет, объяснять я ничего не буду. Пожалуйста, не спрашивай, я не отвечу».
Он тоже вздыхает – с облегчением. Есть ли в этом хоть капля искренности? Если он и правда хороший тестировщик, то ни за что не стал бы так откровенно демонстрировать какую-либо привязанность. Он должен ясно понимать, что мне осталось совсем недолго. Он сам не что иное, как петля, которую набросил на мою шею Фэлон.
– Ты проспала почти девять часов, – говорит он. – Уже почти полночь.
Мои глаза распахиваются. Я еще никогда не была за пределами камеры в такое позднее время.
– Это мои личные апартаменты, – продолжает Вард, поднимаясь на ноги. – Я не знал, что с тобой делать. Тебе нужно было в тепло, так что я перенес тебя сюда.
Он сцепляет пальцы за спиной, и мне становится очень непросто смотреть ему в глаза: так и хочется опустить взгляд на туго обтянувшую его тело футболку.
– Моя тетя – главный врач «Ленгарда», и я уговорил ее прийти и внеурочно осмотреть тебя. Осмотр был поверхностный, но она сказала, что ты пережила тяжелейший шок. – Он бегло оглядывает меня. – Это она тебя переодела, если тебе интересно.
Не так круто, как волшебные эльфы, но тоже неплохо.
– Ты, наверное, голодна. Я принес тебе кое-что перекусить, но потом тебе снова нужно будет поспать. Эстер, моя тетя, говорит, что для тебя сон – лучшее лекарство. Ты и обычно бледная, но это уже ни в какие рамки.
В его голосе слышна злость, и я во второй раз за двадцать четыре часа думаю о том, что хотела бы взглянуть на свое отражение в зеркале.
А затем Вард говорит не терпящим возражений тоном:
– Ты останешься здесь на всю ночь. И никаких возражений. В таком состоянии ты просто не дойдешь до своей… – Он сбивается, потому что не может подыскать нужное слово, и стискивает зубы. – До своего жилья. Я тебя больше никуда не понесу. Ты и здесь отлично выспишься.
Не могу ни о чем думать – ни о том, какой у него был взгляд, когда он упомянул о моей камере, ни о том, что он носил меня на руках. Я думаю только о том, что не хочу опять спать в его комнате. Ни за что. Это уже чересчур, это выходит за рамки дозволенного, даже если его самого здесь не будет. Он – мой тестировщик. И никогда, никогда не станет кем-то большим.
– И не спорь, Динь. Это дохлый номер, только силы потратишь.
С этими словами он разворачивается и выходит из комнаты.
Меня выбивает из колеи этот внезапный демарш, мысли путаются. Мне хочется спорить и протестовать, хочется избавиться от его общества и странного, бесконтрольного чувства, которое он во мне будит. Но он прав – у меня голова кружится просто оттого, что я сижу. Тем не менее, пользуясь его отсутствием, я снова встаю – по крайней мере, пытаюсь. Но колени сразу же подкашиваются, и я падаю обратно на кровать за несколько мгновений до того, как Вард снова возвращается в комнату.
– Держи, – говорит он и протягивает мне миску дымящегося ароматного супа.
Несмотря на бунтующий желудок, у меня сразу же текут слюнки. Как он пахнет! Не помню, когда я ела что-то еще, кроме местной баланды по расписанию. Этот суп кажется мне сказочным яством.
– Давай. Нужно восстановить силы.
Да. Я не хочу принимать от него помощь, но в то же время не настолько я гордая, чтобы воротить нос от такой еды. Особенно, если это – моя последняя трапеза. Я зачерпываю полную ложку и дую, прежде чем поднести ко рту. Закрываю глаза, уж лучше так – не хочу, чтобы он увидел, какая я счастливая. Ведь суп просто дивный. Огромные куски курятины в сливочном бульоне с овощами. Наконец-то натуральные овощи! Моя привычная каша и протеиновые коктейли и рядом не валялись с этим супом.
– Нравится, да? – спрашивает Вард.
Я неохотно открываю глаза и понимаю, что все это время он наблюдал за мной.
– Эстер на кухне, как рыба в воде. Она и меня пыталась научить. У меня, кстати, тоже неплохо получается, но она просто кулинарный ниндзя. К счастью для меня, а сегодня и для тебя, Эстер следит за тем, чтобы мой холодильник всегда был набит до отказа. Там еще полно этого супа, так что ешь сколько влезет.
Мне бы очень хотелось, чтобы Вард снова куда-нибудь ушел, но он не уходит. Вместо этого он просто стоит и ждет, когда я доем. Я изо всех сил стараюсь казаться равнодушной, даже несмотря на то, что его присутствие портит мне самый вкусный обед за последние годы. Когда я доедаю последние капли, Вард спрашивает, не хочу ли я еще. Я согрета и вполне сыта. Заманчивое предложение, конечно, но лучше отказаться. Последнее, чего я хочу, так это выблевать этот замечательный суп на его замечательный пушистый белый ковер. Я молчу. Вард вздыхает, на этот раз раздраженно, говорит, что скоро вернется, и уходит из комнаты с пустой миской в руках. Я с тревогой слежу за ним, когда он снова входит в комнату. Вард протягивает ко мне руку, и я машинально отодвигаюсь назад. Всему виной отточенный за эти годы инстинкт самосохранения. Глаза Варда слегка сужаются, а на щеке вздрагивает мышца, но злится он не на меня.
– Я тебя не обижу, Динь. Ты мне веришь?
Отворачиваюсь от него – таков мой ответ. Пусть думает что хочет.
– Слушай, ты ведь наверняка хочешь в туалет. И сама ты не дойдешь, это же очевидно. Поправь меня, если я ошибаюсь, но тебе все равно понадобится моя помощь. Или моя, или моей тетушки, я могу ее позвать. Как сама решишь.
Вот черт, он прав. Мне действительно нужно в туалет. И тетка Варда тоже права – мне не помешает отдых. Вот только хотелось бы, чтобы меня не заставляли спать здесь, ходить тут в туалет и вообще принимать помощь от Варда. Я была бы рада, если бы мне помогла его тетка, но не хочу больше отнимать у нее ни времени, ни внимания.
Стискиваю зубы и протягиваю к нему дрожащую руку – надеюсь, он понял.
Вард молча переплетает наши пальцы и поднимает меня на ноги. Я спотыкаюсь, он отпускает мою руку и обхватывает за талию, притягивая к себе. Мне хватает сил, чтобы разозлиться на это, но поделать я ничего не могу. Мне тяжело устоять на ногах, и в итоге я просто валюсь на него.
– Держу! – говорит он. Как будто это не очевидно. – Давай-ка быстренько покончим с этим и вернем тебя в кровать.
«Быстренько» – это сейчас точно не ко мне, но я все равно киваю и позволяю ему отвести меня по коротенькому коридору в ванную комнату.
– Хочешь, чтобы я остался?
Я недоверчиво смотрю ему в глаза. Он серьезен на сто один процент и ни капли не смущен. От одной мысли, что он останется здесь, пока я буду делать свои дела, мои щеки загораются огнем. Я трясу головой – нет, я хочу остаться одна. Ему хватает наглости коротко усмехнуться.
– Ладно. – Он подводит меня к стене, чтобы я могла опереться. – Постучи, когда закончишь, я помогу тебе дойти обратно. Учти, если тебя долго не будет, я войду и проверю, как ты тут.
Как только он уходит, я торопливо перебираю руками по стене и спешно подбираюсь к унитазу. Закончив все дела, переползаю к ванне и усаживаюсь на край. Пока мою руки, поднимаю взгляд и подпрыгиваю на месте. Прямо на меня смотрит какая-то девушка. У нее чересчур большие голубые глаза и чересчур спутанные темные волосы. Ее щеки заливает румянец, но она все равно выглядит истощенной и измученной. Под глазами у нее лежат глубокие тени, ярко контрастирующие с бледной кожей. Протягиваю дрожащую руку и касаюсь холодной поверхности зеркала. Поверить не могу, что это и правда я.
Я разглядываю себя и вдруг вижу своих родителей. Их лица вспыхивают у меня перед глазами, а потом все разъедает яркая вспышка.
Я не могу дышать. Просто не могу протолкнуть воздух в слипшееся горло. Я задыхаюсь, когда на меня накатывает осознание того, что случилось, что происходит сейчас и… чего уже никогда не повторится.
