– Объект Шесть-Восемь-Четыре. – Фэлон приподнимает светящийся планшет. – Кодовое имя: Джейн Доу. Дата рождения: неизвестно. Текущая оценка возраста: восемнадцать. Родители: нет. Прочие отношения: неизвестно. Статус вербовки… – Он поднимает на меня глаза: – Переход.

Фэлон опускает планшет, но не взгляд.

– Я заинтригован, Джейн. Судя по нашим записям, тебя перевели в «Ленгард» после обследования в психиатрической клинике.

Мой желудок делает сальто. Одно слово – и на меня накатывает волна воспоминаний. Я изо всех сил стараюсь не захлебнуться.

– Наши агенты обнаружили тебя там через три недели после начала лечения. Как только они выяснили твой потенциал, сразу же доставили в наше учреждение – место куда более безопасное, чем камера в лечебнице для неуравновешенных молодых людей. Поэтому я и заинтригован, Джейн. Судя по тому, что я прочитал о тебе, с момента твоего прибытия ты демонстрировала удивительную несговорчивость. – Его глаза по-прежнему устремлены прямо на меня. – И мне бы очень хотелось знать – почему?

Я не издаю ни единого звука.

– Предварительное тестирование внушило нам надежду, что ты внесешь особый вклад в нашу программу.

Я мучительно стараюсь сохранять неподвижное выражение лица, потому что понятия не имею, о каком тестировании и какой программе он говорит.

– Однако с тех пор ты никак не доказала, что имеешь хоть какую-то ценность. – Фэлон наконец опускает взгляд на экран планшета. – Доктор Мэннинг клянется, что проще выдавить воду из камня, чем дать тебе психологическую оценку. О том, к каким выводам пришел доктор Ваник, я уже упоминал, и многие другие испытатели согласны с его мнением. Только лейтенант Энцо смог дать мне более-менее обнадеживающую информацию – он очень доволен твоей физической формой. Его весьма впечатляет то, каких результатов на тренировках ты добилась за время, проведенное в «Ленгарде».

У меня в груди теплится крошечный огонек. Энцо – единственный человек здесь, который хорошо ко мне относится. Он знает, что все считают меня опасной, но он единственный ни капли меня не боится. И я уважаю его за это. Я делаю все, что он велит, и на каждой тренировке выжимаю из своих сил и тела по максимуму. Мне это нравится, мне нравится бегать, драться, нравится все, чего он от меня требует. Я стала сильнее, чем когда-либо. Быстрее. Крепче. Мысль об этом поддерживает меня в те минуты, когда я чувствую себя смертельно слабой.

– Доклад Энцо – единственная положительная нота в этом шквале негатива, – говорит Фэлон. – Ты ко всему безразлична и совсем не желаешь сотрудничать. Мы уже давно должны были исключить тебя из «Ленгарда». Да, конечно, доктор Ваник считает, что химические процессы в твоем мозгу… – он пытается подыскать подходящее слово, – уникальны, но есть и другие объекты, которые могли бы пригодиться ему в исследованиях. Так почему же ты до сих пор здесь, Джейн?

Я так понимаю, это риторический вопрос. Я не знаю, что он хочет от меня услышать, да и вряд ли он ждет ответа. И понятия не имею, почему они держат меня здесь, почему он захотел меня увидеть или почему меня день за днем подвергают различным тестам, а в случае Ваника – пыткам.

«Ленгард» – это тайное правительственное учреждение.

Вот и все, что мне известно.

Но почему оно тайное, я не знаю. Я даже не понимаю, почему я здесь. Мне никогда ничего не объясняли.

А я никогда не спрашивала.

Я просто не могла.

Поэтому все это время я надеялась, что кто-нибудь сам мне все расскажет. Но этого так и не произошло.

Фэлон не солгал: меня и правда нашли в психушке. Но здесь я такая же пленница, как и там.

Однако там я, по крайней мере, понимала, что происходит. В той психушке я заперлась добровольно, чтоб защитить остальных. Я знала, какие там правила. А здесь я провела уже два года, шесть месяцев, четырнадцать дней и до сих пор не знаю, какую игру мы ведем и какие у нее правила. Я будто стеклянная пешка в черно-белом шахматном наборе – до странности неуместная и невероятно хрупкая.

Фэлон вздыхает и потирает лицо ладонью. Интересно, он правда так устал или просто играет на публику? Возможно, пытается втереться в доверие, хочет, чтобы я ему посочувствовала. Хотя я не понимаю, зачем ему манипулировать мной. Я вообще ничего не знаю об этом человеке.

– Я решил, что нам нужно попробовать кое-что новое, Джейн. В качестве эксперимента. До сих пор ты не хотела нам помогать. Если ты и дальше будешь сопротивляться намерениям «Ленгарда», у меня не останется выбора. Придется исключить тебя из программы. Ты понимаешь, что это значит?

Хоть я и не знаю ничего об этой программе, я всегда понимала, что во внешний мир уже никогда не вернусь. В самом начале мне сказали, что о «Ленгарде» нельзя рассказывать обычным людям. И что правительство сделает все, чтобы гарантировать сохранность этой тайны. Поскольку я понимала, что на свободу мне все равно не выйти, эта угроза никогда меня не тревожила. А теперь… «Ленгард» избавится от меня, и никто об этом даже не узнает.

Фэлон ждет моей реакции. На этот раз я действительно должна ответить. Я коротко киваю, и его глаза одобрительно вспыхивают. Возможно, он считает меня сумасшедшей. Ведь именно это, скорее всего, и указал в своем отчете Ваник. Возможно, он думает, что я лишь пустая оболочка и не понимаю, о чем он говорит, что его слова не имеют для меня значения. Откуда ему знать, что только они и имеют значение. Каждый час, каждую минуту я перебираю слова. Слова – это все, что у меня есть. Слова – это жизнь. Слова – это смерть. Они заполняют пустоту.

– Хорошо, – говорит Фэлон. – Тогда, начиная с завтрашнего дня, ты будешь работать еще и с Вардом. Твое привычное расписание останется неизменным. Сеансы с доктором Мэннингом, лейтенантом Энцо и Ваником – тоже. Но вечером тебя уже не будут перекидывать туда-сюда. Все это время ты будешь проводить с Вардом. Делай, что он велит, что бы он ни велел. И если через месяц я не увижу никаких положительных сдвигов, буду вынужден исключить тебя из программы. Тебя устраивают эти условия?

Я снова киваю, потому что именно этого он и ждет. Интересно, кто такой Вард и что он сделает, когда увидит, какая я безразличная. Месяц – это достаточно долгий срок, но, что бы он ни делал со мной, вряд ли это хуже пыток Ваника. По крайней мере, теперь у меня есть какой-то дедлайн. Мой персональный срок годности.

Это даже к лучшему. И все же… теперь, когда впереди забрезжил конец, я уже не могу игнорировать тревожный шепот в темном уголке моего сознания. А вдруг… вдруг месяца окажется недостаточно?

– Тогда, думаю, мы закончили. – Фэлон поднимается из кресла.

Я встаю следом и подавляю в себе желание бросить последний тоскливый взгляд на мягкое кресло.

– Я искренне надеюсь, что ты проявишь максимум старания на занятиях с Вардом, – добавляет Фэлон, а затем вызывает охрану, чтобы они проводили меня обратно в камеру.

– Мало кому выпадает такая уникальная возможность – позаниматься с ним один на один. Так что не упусти ее. Быть может, другой у тебя уже не будет.

Так точно, директор, мысленно отвечаю я. А потом меня снова заковывают в цепи, как животное, и ведут обратно в клетку.

Фэлон не солгал. Следующий день начался как обычно. По меркам «Ленгарда», по крайней мере. Доктор Мэннинг, как обычно, анализировал мое молчание и пытался заставить меня заговорить. Энцо – выжать из меня остатки слабости, а Ваник – самосознания. Никто из них не преуспел, за исключением разве что Энцо. Наверное, потому, что его тренировки для меня что-то вроде терапии. Он не пытается разговаривать со мной, как Мэннинг, и выдавливать из меня слова. Или залезть мне в мозг, как Ваник, и выдергивать нервы один за другим. Энцо хочет лишь натренировать мое тело до нужного уровня. И требует только силы и выносливости. Этого у меня хватает. Это мне даже нравится.

Я наслаждаюсь временем, которое провожу под его бдительным надзором. Мышцы горят, глаза застилает пот, сердце выпрыгивает из груди… и я чувствую себя живой.