Нет.

Стоп.

Стопстопстопстоп.

– Джейн? Все хорошо?

Я так напряженно пялилась на собственные ступни, стараясь отогнать воспоминания подальше, что даже не заметила, как Эстер привела меня обратно в столовую. Вопрос Ками снова выдернул меня под софиты всеобщего внимания.

– У тебя животик болит? – Эбби хватает меня за руку, переплетая наши пальцы, и тянет за собой к столу.

Я сажусь, и она тут же взбирается ко мне на колени.

– Когда у меня болит, мама поет мне песенку. Хочешь, мы тебе тоже споем?

– Эбби, милая, давай не будем сильно доставать Динь, – говорит Вард. Он пристально наблюдает за нами и ловит каждое движение.

Эбби хмурится и становится от этого еще более миленькой.

– Динь? Кто такая Динь?

– Так он называет Джейн, – говорит ей Ками.

Малышка морщит нос:

– Глупое имя!

– В десятку, – ворчит Энцо.

Я слушаю их и чувствую, как тугой узел у меня в груди потихоньку развязывается и воспоминания волнами отступают назад. Я с благодарностью обнимаю Эбби.

– Животик прошел? (А она очень наблюдательна.) Но мы ведь не успели тебе спеть. Мы тебя достали?

– Все в порядке, малышка. Ну-ка иди сюда!

Вард неожиданно выхватывает девочку прямо у меня из рук и начинает ее щекотать. Эбби заливается хохотом. Он усаживает ее в детское кресло, стоящее на взрослом стуле. Итан и Айзек садятся по бокам, напротив Энцо и Ками. Вард опять окидывает меня долгим вопросительным взглядом, как будто хочет поинтересоваться, в порядке ли я. В ответ я слегка приподнимаю подбородок. Его взгляд теплеет – вот черт, я опять инстинктивно отзываюсь на это тепло, – и он уходит на кухню. А уже через несколько секунд они с Эстер возвращаются с потрясающей едой.

Когда первый кусочек лазаньи оказывается у меня во рту, я с трудом сдерживаю стон. Но второй раз я такой промашки себе не позволю. Вместо этого я просто торопливо поглощаю ужин, заедая его превосходно запеченными овощами.

Так много чудесных вкусов и умопомрачительных ароматов… Очередное напоминание о том, что реальный, настоящий мир не делится на палитру из скучных, серых оттенков. После всего того, что я испытала сегодня, как я смогу вернуться к прежней монотонной жизни? Я ведь была так… ну, не счастлива, положим, но мне все это нравилось.

– Как твое продвижение по программе, Ками? – спрашивает Эстер, и во мне вновь загорается любопытство.

Ками болтала о том и о сем целый день, но так и не сказала ничего по существу. А я до сих пор не имею ни малейшего понятия, чем она занимается целыми днями. О «программе» она упомянула только перед самым уходом к Эстер.

– О, ты знаешь, все очень даже ничего! – говорит Ками, взмахивая в воздухе вилкой. На долю секунды она смотрит на меня, а потом снова переводит взгляд на тетку.

– Как ваши тренировки, ребята? Вы делаете успехи? – спрашивает Эстер.

Я стараюсь не хмуриться. Ничего не понимаю. Ками тоже тренируется с Энцо? Мне нужно больше подробностей. Почему они не могут перестать так… осторожничать? Глаза Ками снова обращаются ко мне. По какой-то непостижимой причине она начинает нервничать.

– Я продвигаюсь довольно медленно. – Она явно уходит от ответа. – Но в то же время кое-какие… успехи видно.

– Ты теперь не думаешь, что Джейн…

Вард кашляет, и Эстер бросает на него озадаченный взгляд. Сжимает губы и снова опускает взгляд в тарелку.

– Надо в следующий раз больше чеснока добавить, – говорит она. – Будет острее.

Не знаю, чего мне хочется больше: опять рассмеяться или окончательно расстроиться? Или, быть может, швырнуть в Варда остатками своей лазаньи?

Вместо всего этого я втыкаю вилку в запеченную картошку и подношу ко рту, но откусить и дожевать мне не судьба. Раздается шорох, и дверь в квартиру открывается. А затем в столовую заходит человек. Очень знакомый человек. В комнате повисает тишина.

Я в шоке пялюсь на вошедшего к нам директора Фэлона. Его взгляд обегает стол и останавливается на мне. У меня полное ощущение, что в эту минуту остановилась и вся планета. А затем развернулась и завертелась в обратную сторону сразу после того, как комнату огласил счастливый детский крик:

– Папочка!

Эбби спрыгивает со своего креслица и бросается через всю комнату прямиком в объятия директора Фэлона. Итан и Айзек срываются следом за ней, Эстер встает и идет за ними.

– Рик, милый, я думала, ты не вернешься до конца недели?

– Планы изменились, – отвечает Фэлон глубоким, мрачным голосом, а затем наклоняется и целует Эстер в щеку. Треплет Айзека по волосам, коротко пожимает плечо Итана и поднимает Эбби на руки.

Между тем я стараюсь ровно дышать, чтобы не выблевать лазанью Эстер прямо на эту прекрасную скатерть.

Фэлон – отец Эбби, Итана и Айзека. Он муж Эстер. А значит…

– Привет, дядя Рик, – нервно говорит Ками. Когда она бросает на меня робкий взгляд, мне становится совершенно ясно, чего она боится. Но я в этот момент смотрю не на нее, а на Варда.

Варда, моего тестировщика.

Племянника директора Фэлона.

– Ну что, Лэндон? Я вижу, вы с Джейн достигли кое-каких успехов?

Эти слова плавно стекают с губ Фэлона. Как бы сделать так, чтобы вилка не дрожала у меня в руке. Не знаю, что он имеет в виду, если только не подразумевает под «успехами» обморок, ночь в постели Варда и то, что я целый день просто валялась на диване.

– Вы занимаетесь уже две недели, – продолжает он, прожевав и проглотив порцию лазаньи. Не знаю, к кому конкретно он обращается в этот момент – к нему, ко мне или к нам обоим. – Кроме того, что я вижу сам, вам есть чем меня порадовать?

Понятия не имею, зачем он поднял эту тему за семейным ужином, особенно если учесть, что он пытается подвести некие итоги. Возможно, итоги моей жизни. Слава богу, здесь, кроме нас, присутствуют еще его жена и дети.

– Ты читал мои отчеты? – спрашивает Вард. (Его дядя кивает.) – Тогда ты уже знаешь все, о чем я мог бы тебе рассказать.

Мне трудно поверить, что Варду было о чем написать про меня в своих отчетах. Все, что мы делали, – просто сидели и читали. Реакция Фэлона почти незаметна, но я все равно увидела, как черты его лица стали чуточку жестче. Его взгляд рассеянно обегает стол, а затем он спрашивает у присутствующих:

– Кстати, может, кто-нибудь объяснит мне, что Джейн делает за нашим столом? – Его глаза так и впиваются в меня. – Не пойми меня неправильно, Джейн. Я рад, что ты сегодня с нами. Просто… удивлен.

Я сдвигаю брови. Как это ни странно, звучит вполне искренне.

– Ты же сказал Лэндону, что можно дать ей выходной, – вставляет Ками. – Когда тетя Эстер пригласила нас на ужин, мы решили взять Джейн с собой.

Фэлон скептически поджимает губы. Я его понимаю.

– Что же, в любом случае всегда приятно встретить за ужином нового интересного собеседника.

Энцо фыркает в стакан и тут же кашляет, подавившись водой.

– Глупый папуля, – хихикает Эбби. – Джейн не может говорить. Лэнди нам сказал. Нам не разрешили ее спрашивать, потому что она не сможет ответить. А мы не хотим, чтобы ей было некоморфно.

– Некомфортно, Эбби, – тихо поправляет ее Эстер.

Малышка повторяет это слово, но у меня такое чувство, что сидит она не за этим же столом, а где-то далеко-далеко. Мои мысли вертятся вокруг того, что она только что сказала.

Вард не хотел, чтобы мне задавали вопросы? Боится, что мне будет неудобно? Зачем ему это? Какое ему дело? Я поднимаю взгляд – он наблюдает за мной. Как бы мне хотелось остановить время и разгадать все, что таится в его глазах.

– Почему Джейн не может говорить? – спрашивает Итан. – Лэнди, ты не рассказывал.

– Итан…

– Мне и самому хотелось бы знать. – Директор прерывает жену и откидывается на спинку стула. Его рот трогает кривая и совершенно фальшивая улыбка.

– Мне нравится, что Джейн не разговаривает, – встревает Эбби. Она никак не может усидеть в своем креслице. – Она похожа на куклу. Они с Принцессой Искоркой стали бы лучшими друзьями, я это точно знаю.