- Гарри! Ну что ты делаешь!? – почти хныкал Малфой, когда юркие пальцы Поттера вновь начали пробираться к нему под вязаный жилет и, уже окончательно вытащив из-под ремня рубашку, запорхали по его, резко втянувшемуся и напрягшемуся, животу.

- Дракооо… – стоя за спиной Малфоя, Гарри горячо дышал ему в затылок, вдыхая божественный запах его волос, и забывал обо всём на свете, не говоря уже о том, чтобы хотя бы попытаться приструнить собственные руки… – Дракоо…

- Поттер, отвали! Если тебе наплевать на результат, то мне – нет! – попытался огрызнуться Малфой, но его голос всё равно предательски дрогнул, а спина прогнулась чуть сильнее, выдавая его с головой.

- Брось, Драко! Мы даже толком не знаем, что это за зелье. Только голый рецепт, и тот не целиком, да ещё и исчезает, после каждой завершённой стадии! Может и ошибки не будет, а Снеггу всё равно к чему придираться! Уж я-то знаю…

- Ничего подоб… Ооох… Ради всего святого, Поттер! Перест…Аах! – но в этот самый момент, ловко справившись с бляшкой на ремне, а заодно и молнией на брюках Драко, Гарри скользнул рукой ему в трусы и обхватил ладонью его полувставший член. – Да чтоб тебя!!!

Через силу приоткрыв один глаз и затаив сбившееся дыхание, Малфой мысленно «проклял этого зеленоглазого садиста» и, решив: «Будь, что будет!», стряхнул с кончика ножа очередную порцию порошка в котёл. Умудрившись ещё дважды помешать зелье против часовой стрелки, он с утробным рычанием развернулся к ухмыляющемуся Поттеру всем корпусом и, с твёрдым намерением как можно скорее стереть с его лица эту довольную улыбочку, рванул в сторону пряжку на ремне его школьных брюк.

\

Ученики выпускного курса Гриффиндора и Слизерина не особо дружной гурьбой вывалились из открытых дверей Хогвартса. Направляясь к хижине лесничего, а ныне и профессора по Уходу за магическими существами, они – кто по-дружески, а кто и с явным ожесточением – попутно перекидывались снежками. Хагрид встретил студентов на опушке и, как обычно волнуясь, повёл их вглубь леса. Гарри шагал вместе с друзьями и искоса поглядывал на платиновую макушку, мелькавшую чуть поодаль впереди в толпе слизеринцев. Всю дорогу Малфой громко смеялся и как можно незаметнее хохлился, ёжась от мороза, который по ощущениям только усиливался, по мере того, как они двигались в сторону чащи. Глядя на Драко, Поттер поглубже зарылся носом в свой красно-жёлтый шарф, пряча усмешку – теперь-то ему было доподлинно известно, как его «изнеженный журавлик» на самом деле ненавидит холод! Он прекрасно видел, как Малфой, хорохорясь перед сокурсниками и не надевая на уроки, проходившие на открытом воздухе, ничего теплее уплотнённой школьной мантии, не по-слизерински, храбрился и, понятное дело, постоянно замерзал. И позже Гарри, конечно, всегда молча упрекал его за это. Молча, потому что понял, что в некоторых вопросах Малфой такой же упрямый, как и он сам, а из-за своей змеиной вредности, ещё и жутко принципиальный! Но всё же, при виде краснеющего курносого носа Малфоя, ему каждый раз – до зуда в кончиках пальцев! – хотелось укутать этого белобрысого упрямца в собственную мантию и поделиться с ним своим теплом. Но, не имея подобной возможности, Гарри каждый раз только осторожно качал головой и скрыто улыбался, наблюдая со стороны, как Малфой пытается бороться с холодом, словно тот был ненавистной ему слабостью. Любой, кто посмел бы назвать Драко «слабаком» рисковал на собственной шкуре испробовать его изобретательность и ловкость во владении волшебной палочкой! И Поттер был с ним полностью согласен. Его Драко никогда слабаком не был. Малфой мог быть нежным, капризным, трепетным, ранимым, разнузданным или податливым, но только тогда, когда оставался наедине с Гарри и, под колдовским взглядом его, темнеющих от вожделения глаз, сбрасывал все свои маски. Но больше ни с кем и нигде!

- Никак не пойму: как ты можешь терпеть этого мерзкого, самодовольного хорька, Малфоя? – неприязненно выдавил из себя Уизли, недовольно косясь в сторону веселящегося Малфоя и отвлекая Поттера от воспоминаний о том, что они умудрились учудить во время последнего урока Зельеварения в своей отдельной секции.

С самого утра Рон был не в духе и ворчал по любому поводу, поэтому друзья благоразумно лишний раз не лезли к нему, зная по прошлому опыту, что уже к вечеру тот отойдёт и перестанет вести себя, как «задница».

- И угораздило же тебя так вляпаться, чтобы ещё и совместный проект по Зельям с ним схлопотать! – продолжал сокрушаться Уизли. – Не завидую я тебе, Гарри!

- Да ладно тебе, Рон! Малфой, оказывается, действительно хороший зельевар. Если бы не он, я бы никогда не справился с этим заданием! – добродушно отмахнулся от друга Поттер, внутренне сетуя на то, что Драко, как обычно, оказался прав: совместить несовместимое ему не под силу…

- И с каких это пор ты взялся его выгораживать?! – возмутился Уизли.

Хмуро посмотрев на Гарри, он не заметил большой камень сбоку от тропинки и больно споткнулся об него ногой, выронив увесистую сумку Грейнджер, которую по-джентельменски согласился донести.

- Блин, Гермиона! Что за кирпичи ты в ней таскаешь? – ополчился он на, ни в чём неповинную, Грейнджер, но его внимание тут же привлекла к себе Лаванда Браун, проплывавшая мимо под руку с Парвати Патил и, якобы невзначай, задевшая его плечом.

- Привет, Ронни! – смущаясь, хихикнула та и, одарив Гермиону нечитаемым взглядом, пошла, как ни в чём не бывало, дальше.

- Рон. Рон!? – Грейнджер обиженно посмотрела на своего парня, пока тот провожал странным взглядом удаляющихся девушек, и вырвала из его пальцев лямку своей сумки. – Если тебе тяжело или лень её нести, то нечего было и вызываться на помощь!

Ссора не успела достигнуть своего апогея, так как в этот момент Хагрид попросил всех остановиться около небольшого искусственного каменного загона. Увешанный, недавно пойманными тушками мелких зверьков, он вывел на середину огороженной поляны самое странное и внушающее трепет существо, которое только Поттеру доводилось встречать. Туловище, задние ноги и хвост были, как у коня, а передние лапы, крылья и голова – орлиные; сильный, стального цвета, клюв и огромные, как апельсины, блестящие глаза. Сплошь покрытые перьями голова и холка, плавно переходили в лоснящийся торс. Когти на передних лапах величиной в треть метра – настоящее орудие убийства. На шее массивный ошейник, вместо поводка – длинная цепь. Крепко зажимая в своей огромной ручище конец поводка, Хагрид восторженно взмахнул свободной рукой:

- Знакомьтесь! Гиппогриф Клювокрыл! Красавец, а?

И, не дожидаясь ответа на свой вопрос, стал торжественно рассказывать о повадках этих диковинных животных, их особенностях, а также о том, как с ними следует обращаться, если хочешь остаться при всех конечностях, конечно.

- Ну, как? – лицо Хагрида сияло подлинным восторгом. И, потирая ручищи одну о другую, он с надеждой в голосе предложил:

- Если хотите, можете подойти ближе.

Рон с Гермионой продолжали тихо препираться друг с другом, и, желая поскорее отделаться от их назойливого гудения за своей спиной, Поттер лично вызвался добровольцем. Со стороны слизеринцев тут же послышались язвительные шепотки, свист и улюлюканье, но Гарри было всё равно. Он затылком чувствовал приободряющий взгляд серых глаз и всецело ощущал поддержку Драко, поэтому смело перешагнул через невысокую ступеньку в каменной изгороди и выполнил всё в точности так, как подсказывал ему лесничий. И тут, к великому удивлению Гарри, гиппогриф согнул чешуйчатые колени передних лап и безо всякого сомнения отвесил ему поклон.

- Здо́рово, Гарри! – ликовал Хагрид. – Теперь можешь подойти к нему, погладить клюв!

Отпираться смысла уже не было, и, протянув осторожно руку, Поттер погладил гиппогрифа по клюву. Тот лениво зажмурился и даже как будто улыбнулся от удовольствия. Под бурные аплодисменты гриффиндорцев и немногочисленные, вялые хлопки слизеринцев, Хагрид подскочил к Гарри и с горящим взором заявил: