- Добрый вечер, Гарри, – как обычно, ласковый и уверенный, голос Дамблдора мгновенно заставил его сосредоточиться.
Настороженный взгляд Поттера скользнул от подушки Драко к фигуре директора, и вдруг запнулся на плохо скрытом жесте. Когда Дамблдор бережно подтянул повыше правую, почерневшую и казавшуюся отмирающей, руку и, осторожно уложив её на бедро, накрыл здоровой кистью левой, Гарри вдруг ужаснулся, краснея до кончиков волос, и сообразил, что этот жест явно не предназначался для его глаз, а был скорее вынужденным. Отчаянно смущаясь, он всё же рискнул поднять на профессора взгляд и обомлел… Старый волшебник выглядел далеко не самым лучшим образом: глубокие морщины безжалостно избороздили его вытянутое, дряблое и странно исхудавшее, по сравнению с их последней встречей, лицо; уголки высохших губ заметно опустились, словно кто-то высосал из них всякую способность улыбаться дольше нужного; сизые мешки под глазами казались настолько большими и припухшими, что самих глаз, некогда ярко-голубых и лучистых, практически и не было видно. Силы явно и, причём очень стремительно, покидали его. Гарри судорожно сглотнул, делая вывод, что зелья Снегга, по всей видимости, мало помогли. И ему вдруг стало, как никогда прежде совестно за своё вчерашнее поведение. Он ссутулился под добродушным и спокойным взглядом Дамблдора, не зная, куда себя деть от, стремительно нарастающего, чувства вины и раскаяния. И ожившие в памяти, картинки того, как он, не заботясь ни о чём, кроме собственных оскорблённых чувств, без сожаления крушил всё на своём пути, разрушив добрую половину редкостных и, наверняка, ценных вещиц в кабинете директора, теперь одна за другой сгибали его спину всё ниже и ниже.
- Простите меня, профессор, – тихо проговорил он, вместо приветствия.
- Я и не сердился на тебя, Гарри, – с подкупающей искренностью отозвался тот, улыбаясь куда-то в свою седовласую бороду. – Но позволь тебя спросить: что же изменилось с момента нашей встречи? Вчера ты даже не захотел выслушать меня, а теперь просишь прощения, так и не получив ответы на вопросы, которые, я уверен, тебя до сих пор тебя волнуют. Может поделишься?
- Я… Меня… – заикаясь, начал Поттер, – просто мне нужно было время…принять это, – он заметил, как Дамблдор едва заметно приподнял свои густые брови, будто заранее знал, что Гарри намеренно утаил самый главный аргумент, но не стал настаивать, чтобы тот его озвучил.
Светло-голубые глаза, словно два сверхчувствительных сканера, с интересом рассматривали лицо юноши, и Поттер внезапно вскинулся, несколько растерянно, но всё же смело выдерживая этот взгляд. Он внутренне содрогнулся при одной только мысли о том, что если бы директору вдруг вздумалось прочесть его мысли, то с таким уровнем Легилименции, это не составило бы для него особого труда, даже без применения волшебной палочки. Гарри-то и до этого не особо блистал успехами в защите собственного Сознания, а сейчас вдобавок ощущал себя чересчур подавленным и расстроенным для любого сопротивления одному из сильнейших магов всех времён. И, почему-то, запоздало пожалел, что не относился ранее к практическим занятиям по Окклюменции со Снеггом с должной старательностью, усидчивостью и прилежностью. По его мнению, угрюмый и злобный зельевар был напрочь лишён природного дара преподавания, не говоря уже о способности расположить к себе учащихся и завладеть их вниманием, не прибегая к помощи, устрашающих и унижающих чувство собственного достоинства студентов, мер. Но, зато сейчас Поттер думал иначе. Плюнь он тогда на все свои предрассудки, сейчас бы не ощущал себя настолько беззащитным и, будто совершенно обнажённым, стоящим посреди пустыря. Он почти видел, как крепко прижимает к груди свои самые трепетные, волнующие и сокровенные мысли-воспоминания о Драко, которые так и норовили выскользнуть из его рук под этим пристальным, сосредоточенным и настораживающе добродушным взглядом Дамблдора! Нахмурившись, Гарри начал поспешно вспоминать, что так упорно втолковывал ему твёрдым голосом Снегг о выставлении мысленного барьера. Гриффиндорец не хотел показывать этого или каким-то образом выказать своё неуважение к директору, но его тело само непроизвольно выдало его намерения, напрягаясь и заставляя подобраться.
- Я не собираюсь насильно лезть тебе в голову, Гарри, – понимающе и несколько устало улыбнулся старый волшебник. – Знаю, что после того, что ты вчера обрывочно успел услышать из нашей беседы с Северусом, – он поджал губы, хмурясь, но мгновением позже продолжил: – моя персона, должно быть, не вызывает у тебя былого доверия или даже уважения… – Дамблдор поднял здоровую руку, останавливая попытку Поттера что-то сказать. – Но поверь… Я бы не стал поступать так с тем, кто мне не был бы искренне дорог, – Гарри пристыжено потупил взгляд и его плечи заметно опустились. – А вот Волан-де-Морта не сдерживают никакие моральные принципы. Поэтому, если ты не возражаешь, я бы хотел лично заниматься с тобой Окклюменцией.
Гарри резко вскинул голову, удивившись подобному предложению:
- Но… А как же профессор Снегг? Вы ведь…
- Северус, конечно, прекрасный специалист в данной области, но, к сожалению, он не сможет далее заниматься твоим обучением.
- Почему? – тут же спросил Поттер, запоздало, подумав о том, что это, собственно, не его дело. – Извините, профессор…
- Ничего, Гарри. Это естественное любопытство, – его утешающий тон несколько смутил Поттера тем, что лишь усугублял ситуацию.
– Но…могу сказать тебе только то, что профессор Снегг будет немного… занят… в ближайшее время, и не сможет уделять вашим занятиям должного внимания. А это очень важно, чтобы ты не прекращал практиковаться и совершенствовать свои навыки. Ты понимаешь меня, Гарри? – Дамблдор многозначительно посмотрел прямо в глаза юноше, ожидая его реакции. И лишь дождавшись его уверенного кивка, продолжил: – Но ты ведь, наверняка, не об этом хотел меня спросить на самом деле. Не так ли, Гарри? Не стесняйся. Спрашивай. Конечно, есть вещи, разговоры о которых пока ещё не уместны, в силу того, что их время ещё не настало... Но, я пришёл сегодня сюда именно с целью того, чтобы между нами впредь оставалось как можно меньше таких…недопониманий и недомолвок. И, чтобы ты, мой мальчик, больше никогда не попадал из-за них на койку Больничного крыла, – он располагающе растянул свои старческие губы в улыбке и умолк, терпеливо ожидая, пока Гарри перестанет хмурить лоб и заговорит.
- Профессор… – наконец, решившись, глухо начал Поттер, – почему Вы мне сразу не рассказали, что я – один из крестражей?
- Я должен извиниться перед тобой, Гарри. С моей стороны, в любом случае, было жестоко скрывать такую важную информацию от тебя. И я прекрасно понимаю твои чувства, поэтому просто не имел морального права злиться на тебя за тот погром, что ты учинил в моём кабинете, услышав подобную новость. И, если честно, я безгранично счастлив, что ты, мой мальчик, не наделал глупостей, после которых уже было бы невозможно что-либо исправить…
Поттер слегка порозовел, переводя взгляд на свои сцепленные пальцы, которые всё ещё помнили и отполированное древко метлы, которое он с лёгкостью выпустил из рук, и шелковистые, платиновые волосы Драко, которые перебирал ими позднее…
- Знай, я горжусь тобой, Гарри! – тем временем продолжал Дамблдор. – И всегда гордился. Но, даже, несмотря на то, что ты прожил на этом свете намного меньше моего, хоть и успел повидать больше, чем положено такому юному волшебнику… Ты обязан знать и понимать, Гарри, что всему есть своё время! И ты всё ещё слишком молод…
- «Слишком молод», профессор? – прервал его Поттер, смело вперившись взглядом прямо в болезненно-бледное лицо директора. – Слишком молод, чтобы знать всю правду, но достаточно взрослый, чтобы умереть?!
- Гарри, – медовый, успокаивающий тон директора отчего-то действовал абсолютно противоположным образом, и Поттер закусил губу, чтобы вновь не сорваться и не наговорить кучу необдуманных грубостей.
Дамблдор вздохнул, на мгновение прикрывая старческие веки, и продолжил:
