- НЕТ! Прошу…профессор… Не говорите…отцу…
- Успокойтесь, Мистер Малфой!
Драко впервые поморщился от звучания собственной фамилии – за последние сутки она уже причинала столько боли им с Поттером...что даже те перспективы, которые та пророчила Драко в будущем, уже не казались ему столь лестными, как прежде. Снегг без резких движений отцепил от себя кисти Драко и, взяв его за локоть, развернулся вместе с ним в сторону Больничного крыла.
- Пойдёмте, – строго настаивал он. – Я провожу Вас к мадам Помф…
- Нет! – вывернув свою руку, Драко шарахнулся к противоположным перилам. – Только не это! Мне нельзя обратно!
- Не вижу ни единой причины. Особенно, – чёрные глаза Снегга недобро блеснули, – после Вашего вчерашнего приключения. Так почему я должен прислушиваться к Вашим просьбам сейчас!? – он нахмурился, поглядывая на своего ученика исподлобья.
- Пожалуйста, – внезапно слетело с дрожащих розовых губ Драко, и оба они опешили, каменными изваяниями застыв напротив друг друга. Драко от того, что произнёс это вслух, а зельевар был дезориентирован и впечатлён тем, что тот вообще знал такое слово!
Немного придя в себя, Малфой сглотнул и выпрямился, пустив в ход «запрещённое оружие»:
– Я не могу вернуться. Пожалуйста…крёстный…
Снегг как-то нервно скривился, порывисто втягивая воздух, а чёрные угольки его округлившихся глаз, лишь на короткое мгновение вспыхнули ярче. Пожалуй, Драко до сих пор не знал ни одного такого же человека, который смог бы сравниться с его странным и загадочным крёстным. Настолько нечитаемой личностью не был, по его мнению, даже отец. И как это родителям пришло в голову сделать Снегга практически его вторым отцом? Ведь тот даже толком и не принимал участия в его воспитании. Всё детство Драко, этот угрюмый мужчина, постоянно то появлялся, то пропадал где-то, решая какие-то слишком важные вопросы и улаживая дела, в которые недозволенно было совать свой аристократический курносый нос маленькому лорду Малфою. А потом это уже стало неважным, ведь у Драко появились новые интересы и его личный маленький, угловатый, шрамоголовый и несуразный фетиш, его «крохотный» секрет, по имени Гарри Поттер. Хотя мама как-то давно упоминала, что были времена, когда Северус был совсем другим, правда, далеко не со многими… Снегг медленно заложил руки за спину и, настороженно задрав подбородок, заговорил своим тягучим, бархатным голосом:
- Тогда потрудитесь объясниться. Почему Вы считаете, что Вам нельзя вернуться?
- Потому… – Драко сглотнул, лихорадочно облизав губы. – Там Поттер, – чёрная бровь Снегга подозрительно поползла вверх. Его явно не устраивал столь скудный ответ. – Мне… – Малфой резко выдохнул и скороговоркой проговорил: – Мне противно лежать с ним в одном помещении! – он скривился, будто попробовав что-то жутко гадкое и горькое. Но на самом деле, эта горечь, поднимавшаяся изнутри, была вызвана мерзким чувством отвращения к самому себе за столь откровенную и подлую ложь. Как? Ну как он мог вернуться…к Гарри, если ощущал себя таким жалким, трусливым и грязным, да просто дрянью, по сравнению с Ним!? И самое ужасное заключалось в том, что он таковым и являлся всё это время! Зачем он Поттеру? Зачем он такой ему? Он просто не достоин Гарри…
Собственный сокрушительный вывод жалящей болью отозвался в висках. А может это просто Совесть? Малфой прикрыл глаза и сильно сдавил пальцами переносицу, стараясь удержать при себе свои истинные эмоции и совладать с внезапным головокружением. Но общая слабость неожиданно усилилась, и, покачнувшись, он лишь в последний момент успел ухватиться за поручень лестницы и устоять на ногах.
- Мист… ДРАКО?! – спохватился Снегг, кидаясь в его сторону.
- Всё… Всё в порядке. Я…я просто немного устал.
Хмуро пронизывая его взглядом, зельевар что-то мысленно прикидывал в уме, храня мрачное молчание. В конце концов, убедившись, что Драко стало немного лучше, Снегг пошевелился, отпуская его локоть, и почти отрешённо произнёс:
- Хорошо. Я хотел поговорить о Вашем отце… – он намеренно сделал длинную паузу, цепко подмечая резкую смену эмоций, отразившихся на лице Драко и в его распахнувшихся глазах: первобытный ужас, понимание и в итоге…смирение.
Едва заметно кивнув, Драко свёл вместе брови и, твёрдо глядя прямо в глаза Снегга, попытался расправить поникшие плечи. Со всеми своими положительными, но больше даже отрицательными качествами, он ведь, драккл бы всё побрал, Малфой! И должен с достоинством встретить свою участь! Но невидимый гнёт, давивший на него со вчерашнего вечера, судя по всему, оказался слишком велик. Поэтому Драко пришлось предпринять несколько попыток, прежде чем у него получилось что-то среднее между сутулостью и его обычной, идеальной осанкой. Не совсем понимая, что конкретно так волновало Драко, и, прекрасно зная, что порой этот юнец бывает упрямее самого́ «несносного Поттера», Северус темнел в лице с каждой секундой и всё сильнее поджимал губы.
- Так вот, – вдруг вновь заговорил он, отступая. – Как я уже сказал, я хотел поговорить о Вашем отце. Но вижу, что сейчас малоподходящее для этого…время. Отправляйтесь к себе в спальню, мистер Малфой. Прямо в подземелья, – с нажимом произнёс Снегг, опуская подбородок и дёрнув для убедительности бровью. – На сегодня я даю Вам освобождение от занятий. Но не заблуждайтесь в будущем, – назидательно прошипел он. – Подобные поблажки не должны входить у Вас в привычку! Вы всё поняли?
Драко вскинул на него вопросительный и немного обалдевший взгляд. Он даже не надеялся и на толику подобной щедрости и просто не мог поверить собственным ушам! Как бы там Снегг хорошо не относился к своему факультету, всячески благоволя слизеринцам на занятиях; как бы не был дружен с семьёй Малфоев и расположен к самому Драко, но это… Это было неслыханной удачей!
- Спасибо…крё...- Драко заметил, как предостерегающе вспыхнули глаза Северуса, и быстро исправился: – Профессор! – искренне поблагодарил он Снегга, на что тот лишь коротко кивнул, продолжая буравить его каким-то подозрительным и изучающим взглядом.
- Я предупрежу мадам Помфри. Вы свободны, мистер Малфой. Обсудим это позднее. И…смотрите под ноги, – серьёзно добавил Снегг и, окинув его напоследок нечитаемым взглядом, стал неторопливо подниматься по лестнице.
Драко облегчённо выдохнул, проводив его спину взглядом, и, стараясь никому не попадаться на глаза, поспешил в подземелья Слизерина. Ещё ни разу за все года обучения в Хогвартсе, он не был так рад мрачной тишине и спокойствию, царившим в их общей спальне, как в это сумбурное утро! Остальные его сокурсники уже ушли на занятия и, благодаря неслыханной милости Снегга, у него появилось несколько свободных часов отдыха. Небрежно сбросив с плеч мантию и сняв туфли, Малфой прямо в одежде залез на не расстеленную постель. Сделав над собой ещё одно, последнее, усилие, он распустил тяжёлый тёмно-зелёный бархат полога и, как смог, запечатал его от посторонних глаз и ушей. Затем свернулся в клубочек на покрывале, обхватил себя руками, впиваясь холодными пальцами в предплечья, и тихо заскулил от собственной беспомощности и бессилия. Драко чувствовал себя абсолютно раздавленным, разбитым и жалким. Просто невыносимо, отвратительно жалким! Будто этот разговор с Поттером иссушил его до самого дна души, высосал весь свет, всю надежду, не оставив лично ему ничего, кроме беспросветной, пугающей и зияющей пустоты. Одинокий и никчёмный. Недостойный. В одночасье он стал ничем сам для себя. Навалившаяся жуткая усталость не оставила ему сил даже на слёзы, которые уже застилали глаза. И Драко мечтал теперь лишь о том, чтобы поскорее провалиться в забытье и успеть восстановить силы до того, как кто-нибудь ввалится в спальню и начнёт задавать вопросы или, что ещё хуже, увидит его в таких растрёпанных чувствах. Ведь, по мнению остальных, у Холодного Слизеринского Принца не может быть никаких чувств! И ему удалось отказаться от них. Но какой ценой… Свернувшись на покрывале, Драко даже не мог пошевелиться. Как и вчера, внутренний холод вновь стал расползаться по его телу, пронизывая все кости и ледяной коркой покрывая вены. Он дрожал, стуча зубами. Хотел, но не мог заставить себя укрыться. Всё его тело налилось свинцовой тяжестью, словно прессом, вдавливая в кровать. Старался выбросить из головы хотя бы все угнетающие мысли, но те лишь плотнее сгущались над ним чёрными грозовыми тучами. Стоило ему закрыть глаза, как перед ним тут же представал образ растерянного и расстроенного Поттера с его большими, лучистыми глазами, смотрящими на него с трепетной надеждой и непоколебимой, странной верой. И Малфою становилось так паршиво и совестно, что он только больше злился на Поттера. Злился из-за этого его радушия и честности. За чистый, искрящийся и благородный Свет, которым были пропитаны все его слова, обращённые только к нему, к Драко. Злился и обвинял его во всех своих бедах! Злился на Гарри только потому… Потому, что на себя злиться уже не осталось никаких душевных сил. Для себя самого у Драко ничего больше не осталось, кроме того, что он – всё ещё Ма́лфой с, незапятнанной публично «врагом», честью и репутацией...
