- Боже! – сдёрнув свои очки, Гарри спрятал лицо в ладонях и с нажимом стал водить ими по воспалённым глазам и грязным щекам. Сколько боли… Сколько крови…

Все эти мысли ложились, словно ледяные узоры на оконное стекло, вновь постепенно сложились в неопровержимую истину: он должен умереть. «Я должен умереть». И в этот раз уже наверняка. Это должно прекратиться. Ведь где-то там был и Драко (Одному Мерлину известно: жив ли он сам ещё или нет…), и чем дольше Гарри оттягивал собственную смерть, тем больше было шансов, что Волан-де-Морт дотянется ещё до кого-нибудь… Гарри через силу расправил плечи. Выудил заклинанием воспоминания Снегга обратно во флакон, плотно закупорил и, опустив руку в карман, крепко сжал его в ладони, словно эти воспоминания вселяли в него уверенность в том последнем деле, которое ему предстояло вскоре завершить. Светлая Память о жертве Северуса Снегга, который не пожалел всей своей жизни на то, чтобы спасти его, странным образом согревала душу и действительно придавала Гарри сил двигаться дальше. Сердце же Гарри всё это время колотилось о рёбра, как обезумевшая птица. Наверное, оно знало, что времени осталось мало, и хотело наверстать удары за всю непрожитую жизнь. Не оглянувшись, Гарри закрыл за собой дверь кабинета. Замок был пуст. Идя по нему в одиночестве, он чувствовал себя призраком, словно он уже умер. Рамы портретов по-прежнему были пусты. Повсюду царила призрачная тишина, как будто всё дыхание жизни, ещё оставшееся здесь, стеклось в Большой зал, где выжившие оплакивали своих мертвецов. Уже спускаясь по широкой, полуразрушенной мраморной лестнице, Гарри обвёл тоскливым взглядом родные стены Хогвартса, где был ещё совсем недавно так безмерно счастлив… Этот замок, на долгое время ставший его домом, гостеприимно впустил, отогрел и приютил его в своих объятиях, как родного. С ним было связано так много – почти вся его осознанная жизнь! – что Гарри не удержался и, присев на ступеньку, прислонился к холодному камню перил пылающей щекой. И пусть в этих стенах он несколько раз чуть не погиб, но именно тут – в школе «Чародейства и Волшебства» – он приобрёл настоящих, преданных друзей, сумел воплотить в жизнь новые возможности и реализовать свои таланты, никак не связанные с этим дурацким шрамом на лбу, и самое главное – нашёл любовь всей своей жизни! Гарри знал, что в этот, последний, путь, он должен отправиться один, но не сумел отказать себе в возможности, надышаться духом покидаемого им замка, пропитанного мудростью сотен лет и Магией нескольких поколений волшебников… Не смог отказать себе в прихоти, хоть сколько-нибудь ещё побыть в лоне этого древнего здания, однажды ставшего ещё и храмом, венчавшим и до самой смерти объединившим их с Драко сердца узами священного магического брака…

- До самого последнего вдоха… – глухо проговорил вслух Гарри, и, тяжело вздохнув, продолжил спускаться дальше.

Пробираясь украдкой к вестибюлю, Гарри чуть не столкнулся с Невиллом, едва успев спрятаться за какими-то завалами. Вдвоём с Роном Долгопупс вносил в замок очередное мёртвое тело. Рон… Гарри зажмурился, не в силах больше вглядываться в чьи-то открытые и навеки застывшие глаза…

- Знаешь что, Невилл? Я его и один донесу, – сказал Рон. Он поднял умершего на плечо захватом пожарного и понёс в Большой зал.

Невилл на мгновение прислонился к дверному косяку и утёр лоб тыльной стороной ладони. Вид у него был сейчас, как у старика. Передохнув минуту, он двинулся обратно в темноту – отыскивать других павших. Гарри оглянулся на Большой зал. Там толпились люди, утешая друг друга, подавая воду, стоя на коленях перед мёртвыми… Ему вдруг показалось, что он отдал бы всё время, которое у него оставалось, за одну только возможность взглянуть на родные и любимые лица в последний раз. Хотя одного – самого драгоценного – он бы точно не сумел там отыскать… Может быть какая-то частичка души Гарри хотела, чтобы его заметили, увидели, остановили… Но он не позволил подобной слабости разрушить свою решимость! Чтобы больше ни с кем случайно не столкнуться на крыльце, Гарри вылез через огромную пробоину в стене прямо во двор и торопливо зашагал в сторону Запретного леса. Было около четырёх часов утра, и на лужайке около замка стояла мёртвая тишина. Казалось, трава и деревья, затаив дыхание, ждали, сумеет ли он выполнить свой долг. Чуть в стороне от главного входа он заметил Невилла, склонившегося над одним из тел, и закусил губу, раздумывая: стоит ли к нему подходить?

- Невилл…

- Господи, Гарри, у меня чуть сердце не выскочило!

Гарри через силу приподнял уголки губ и засунул руки в карманы перепачканной куртки, вновь обхватывая пальцами гладкий прохладный пузырёк с воспоминаниями Северуса Снегга. У него внезапно возникла идея – он ведь хотел быть абсолютно уверен…

- Куда это ты собрался один? – подозрительно спросил Невилл, разворачиваясь к нему всем корпусом.

- Так нужно по плану, – просто ответил Гарри, пожимая плечами и ещё сильнее стискивая в ладони флакон. – Я должен кое-что сделать. Послушай, Невилл…

- Гарри! – Долгопупс вдруг испугался. – Гарри, ты ведь не собираешься сдаваться?

- Нет, – с лёгкостью солгал Гарри и даже сумел для убедительности хмыкнуть. – Нет, конечно… Я иду не за этим. Но мне придётся пока отлучиться. Невилл, ты знаешь змею Волан-де-Морта? У него есть огромная змея… Он зовёт её Нагайна…

- Да, я слыхал… И что?

- Её нужно убить, если Рон и Гермиона...

Ужас этого предложения на мгновение сдавил ему горло, лишив дара речи. Но Гарри взял себя в руки: это слишком важно, нужно делать так, как Дамблдор и Снегг: сохранять трезвую голову, оставить дублёров, тех, кто сможет продолжить его дело. И он уже твёрже продолжил:

- Если вдруг по каким-то причинам они…не смогут…а тебе представится случай…

- Убить змею?

- Убить змею, – повторил Гарри, кивая.

- Ладно, Гарри. Сам-то ты как?

- Нормально, – опять без запинки соврал он. – Спасибо, Невилл.

Гарри двинулся было дальше, но Долгопупс схватил его за руку:

- Мы все будем сражаться дальше, Гарри, понимаешь?!

- Да, я…

Он задохнулся, не в силах закончить фразу. Похоже, Невилла это не удивило. Он похлопал друга по плечу, выпустил его руку и пошёл дальше отыскивать тела. Гарри поспешил отвернуться, чтобы не выказать своего смятения, и зашагал быстрее. Неподалёку мелькнул ещё силуэт, склонённый над другой фигурой, лежащей на земле. Гарри был в паре шагов от них, когда понял, что это Гермиона. Она нагнулась над девочкой, каким-то образом оставшейся в замке на время битвы и с плачем звавшей маму.

- Ничего, – успокаивала её Гермиона, – всё хорошо, – она опустилась на колени возле раненной девочки и взяла её за руку. – Мы сейчас отнесём тебя в замок.

- Я хочу домой, – прошептала девочка, заливаясь слезами. – Я не хочу больше сражаться.

- Я понимаю, – сказала Гермиона, гладя её по голове, и голос её пресёкся. – Всё будет хорошо.

У Гарри мороз пробежал по коже. Ему нестерпимо захотелось закричать, хотелось, чтобы Гермиона узнала, куда он идёт, чтобы остановила его, потащила прочь, отослала домой… Но он и так был дома. Хогвартс был его первым и лучшим домом. Он, Том Рэддл и Снегг – все эти мальчики, лишённые семьи, обрели здесь родной дом… В ужасе Гарри попятился, боясь, что если Гермиона действительно захочет его остановить, он не сможет, не найдёт в себе больше сил, отказать ей… Но подруга, будто почувствовав его присутствие, резко обернулась.

- Гарри! – и, торопливо сказав заплаканной девочке: «Я сейчас…», подскочила к нему.

– Гарри! Ну что там?

- Снегг был невиновен, – бесцветным голосом ответил ей Гарри. – Дамблдор умирал и сам попросил убить его.

- Боже мой… – шокированно пробормотала Гермиона, прислоняя пальцы обеих рук к губам. – Но как же… – она не договорила, заметив грустную улыбку, дрожащую на губах её лучшего друга, и её испуганные глаза распахнулись ещё шире. – О, нееет, Гарри! Только не это…

Она бросилась ему на шею, крепко обвив её руками, и расплакалась. Гарри нерешительно обнял подругу в ответ и зарылся носом в её спутавшиеся, испачканные волосы, в которых всё равно слабо проскальзывал аромат её любимого яблочного шампуня.