====== Глава 29. «Гринготтс» ======
Когда хмурый и слякотный Лондон окончательно сбросил со своих усталых плеч белую зимнюю мантию, а набухшие почки на деревьях уже вытолкнули молодую и благоухающую листву к ласковым лучам весеннего солнца, долгожданный день, наконец-то, настал. Все планы были составлены, приготовления закончены, «Оборотное» зелье сварено. На кухонном столе на пл. Гриммо, 12 стояло три стеклянных флакончика: в одном вился жёсткий чёрный волос Беллатрисы Лестрейндж, а в двух других – волосы неизвестных ребятам Пожирателей Смерти, которых членам «Ордена Феникса» удалось взять в плен в ночь трагедии в Хогвартсе. Рон зачеркнул в календаре тридцатое апреля.
- Жаль, что ты не забрала заодно и палочку Беллатрисы, – с досадой заметил он, обращаясь к Гермионе и поворачиваясь лицом к друзьям. – Получилось бы ещё убедительнее.
- Справимся и без неё, – Грейнджер брезгливо передёрнула плечами.
Конечно, в целях конспирации иметь вдобавок ещё и волшебную палочку Лестрейндж было бы идеально, но даже мысль о том, чтобы взять её в руки, внушала Грейнджер отвращение. Ведь этой палочкой были замучены до умопомешательства родители их общего друга – Невилла, ею же был убит Сириус и ещё невесть сколько других людей! Да и, к тому же, Беллатриса Лестрейндж, наверняка, подняла бы шум из-за пропажи своей палочки среди служителей нынешнего правопорядка, а это было бы очень некстати, с учётом того, что они вот-вот собираются совершить кражу со взломом! Операция под кодовым названием «Начало» была назначена на следующее утро. Гарри плохо спал в ту ночь. Подавить волнение не помогло даже зелье Снегга. Лёжа без сна в предутренние часы, он почему-то вспоминал, как чувствовал себя накануне налёта на Министерство магии. Тогда он был полон решимости, даже какого-то упоения, а сейчас его грызли сомнения и тревога. Ему всё казалось, что что-нибудь пойдёт не так. Он твердил себе, что хоть их план и не отработан до мелочей, но на их – точнее его – стороне прежде всегда было везенье. И Гарри ничего не оставалось, кроме как надеяться, что оно обязательно будет идти с ними рука об руку и завтра. Но всё равно душа у него была не на месте. Раз или два он слышал, как кто-то из друзей крался, спускаясь по лестнице и, наверное, желая остаться незамеченным, но деревянные ступени этого дома были уже столь старыми, что в полнейшей тишине, их скрип был слышен, скорее всего, даже на чердаке. Перестав тешить себя бесполезной надеждой на спокойный сон, Гарри перевернулся на спину и, достав из-под подушки вырезанную из газеты колдографию Драко, зажёг на кончике своей палочки Люмос. На снимке Драко выглядел неотразимо. Этот безупречно скроенный по фигуре костюм, выгодно подчёркивающий каждый изгиб Его стройного тела, шёл Драко невероятно…идеально зализанные назад волосы…и такой знакомый холодный взгляд… Гарри улыбнулся, вспоминая, как впервые увидел Драко, после рождественских каникул, в душевой слизеринской спальни с новой стрижкой. Мокрого, растрёпанного, только-только после душа…и почувствовал этот чарующий аромат сирени с жасмином, клубами пара расползавшийся по ванной комнате… Громко втянув ноздрями воздух, Гарри ощутил, как кровь горячо прилила к низу живота, подушечки пальцев мгновенно повлажнели, а сердце сбилось с размеренного ритма, стоило только ему глубже погрузиться в воспоминания о том, как капли воды тогда стекали по сливочно-нежной коже Драко… Как послушно спадало на пол с его узких бёдер белоснежное махровое полотенце, скользя по стройным длинным ногам… И как жарко Драко выдыхал его имя, впервые подставляя свои упругие ягодицы под настойчивые ласки его языка…
- Мммкхх…
Не в силах больше сдерживаться, Гарри зажмурился и, уперевшись затылком в подушку, повёл ладонями по своему истомившемуся без Его прикосновений телу. Оно требовало разрядки. Требовало Драко. Кожа казалась такой разгорячённой и чувствительной, что Гарри буквально дрожал, медленно обхватывая пальцами свою отвердевшую и налившуюся горячим желанием плоть. Конечно, собственные прикосновения не шли ни в какое сравнение с тем, как уверенно и одновременно нежно порхали по нему прохладные изящные пальцы Драко, но он ждал Его уже так долго, а времени – того самого времени, которое они должны были провести вместе – с каждым часом оставалось катастрофически мало… Так что Гарри уже практически избавился от чувства вины, преследовавшего его ранее почти каждый раз, когда он переставал искусственно подавлять импульсы и естественные желания своего юношеского тела! Учащённо дыша, он рывком откинул одеяло и уже нетерпеливо приспустил боксеры. Обхватил ладонью своей пульсирующий член и, крепче сжав вокруг него пальцы, издал первый несдержанный стон. Мерлин Всемогущий! Как же он сейчас жалел, что не послушался Драко в Больничном крыле, когда в их распоряжении была вся ночь… Его напряжённая рука, всё ещё медленно опускавшаяся от вершины набухшей головки вниз, внезапно замерла. Стиснув зубы и со свистом втянув в себя воздух, Гарри внезапно вспомнил, как наяву, то крышесносное ощущение шёлкового, призывно-нежного и невероятно тесного жара, что мягко и умопомрачительно туго обхватывал его осторожные пальцы, когда он вновь и вновь вводил их в извивающегося от наслаждения Драко…
- Чёёёёёёрт! Драаакооо!!! – простонал Гарри и, подкинув бёдра, уже яростнее и жёстче стал насаживать свой истекающий смазкой член на сжатый кулак.
Ему не требовался снимок Драко, чтобы сейчас отчётливо видеть Его красивое лицо, с привлекательно разметавшимися по нему в порыве страсти светлыми прядями… Не нужно было выдумывать, как судорога удовольствия искажает Его приоткрытый рот и нежные, притягательно пухлые губы… И не нужно было воображать Его потрясающе стройное, идеально подтянутое и жилистое тело, так податливо и требовательно раскинутое под ним – Его образ и без того навсегда отпечатался в мельчайших деталях в памяти. И сейчас, под зажмуренными веками, Гарри видел Своего Драко во всей красе! Почти чувствовал на кончиках своих пальцев… Как сладко подрагивает Его отзывчивое, гибкое тело… Как руки скользят по Его нежной коже, с нажимом проходясь по торчащим тёмным соскам… А после ложатся на Его узкую талию и, оглаживая выпирающие тазобедренные косточки, ласково скользят ещё ниже, прослеживая линии сильных, длинных ног до самых ступней… Как Драко при этом упоительно сладко и несдержанно стонет его имя, прося сделать так «ещё и ещё!»… Как хитро Он щурит свои серые глаза и игриво приподнимает один уголок соблазнительных губ, шире разводя в стороны свои колени и открывая себя перед Гарри так, как никогда и ни перед кем другим… Как Его аристократически изящная кисть ложится на член Гарри и, с нажимом проведя по нему вверх-вниз, направляет его к неизведанному, обещая неземное наслаждение… Волна экстаза накрыла Гарри так неожиданно, что он едва не закричал в голос. И пока он долго и бурно кончал, под его дрожащими веками фейерверками вспыхивали сотни звёзд на фоне потемневших от желания графитовых глаз. А после, Гарри ещё очень долго лежал, прижав согнутую в локте руку ко лбу. Шумно дыша, просто наслаждался упоительным чувством того, как, после яркой разрядки, будто мелко вибрировало и, словно крохотными иголочками, покалывало в каждом уголке его расслабленного тела затухающее удовольствие.
- Что же ты наделал, Драко…
Гарри выдернул из-под головы подушку и накрыл ею голову.
\
Полностью придя в себя, Гарри был уже готов выдвигаться в путь. Но пока остальные спали, просто лежал одетый на заправленной постели с заведёнными за голову руками и, впервые за долгое время, чувствуя себя абсолютно спокойным, не думал совершенно ни о чём. Наконец-то пробило пять часов. Прихватив свой походный рюкзак, Гарри спустился в гостиную первым и распахнул окно. Было по-утреннему холодно, хоть и безветренно, для начала мая. В предрассветно лиловом небе ещё мерцали бледные звёзды. На площади Гриммо ни души. Даже Пожирателей Смерти сегодня было не видно. Наверное, потому, что в последние дни ребята сговорились не упоминать в своих разговорах запрещённое заклинанием Табу имя, и у приспешников Волан-де-Морта не возникало причин дежурить в этом месте, разыскивая источник скрытого сигнала. Вскоре, в комнате появился Рон, спросонья ворчавший что-то о сквозняках и жутком холоде. Следом за ним вошла Гермиона с сумочкой наперевес и левитируемым перед собой котлом с «Оборотным», а за ней Кикимер с приготовленной заранее посудой. Когда каждый добавил в своё зелье по волосу, все трое склонились над своими стаканами.
