Слизнорт с некоторой завистью обвёл тоскливым взглядом необычный кабинет Дамблдора, заостряя внимание на некоторых диковинных предметах и на ходу, словно мысленно, подмечая: где и что он бы лично под себя поменял, и сделал жадный, большой глоток Кьянти. Но обо всём этом, Гарри скорее мог только догадываться, так как вслух Гораций Слизнорт ничего подобного не сказал.

- Ты моложе меня, Гораций, – не сдаваясь, мягко улыбнулся ему Дамблдор.

- Так, может, тебе и самому стоит подумать о заслуженном отдыхе? – напрямик высказался Слизнорт. Его светлые, выпуклые, как крыжовник, глаза обратились к повреждённой руке друга. – Я смотрю реакция уже не та.

- Ты совершенно прав, – спокойно ответил Дамблдор и, открывая кончики обгорелых, почерневших пальцев, поддёрнул рукав своей тёмно-синей мантии, расшитой множеством небольших серебристых звёзд.

Гарри, конечно, уже доводилось видеть обугленную кисть директора, но, как и во все предыдущие разы, от этого зрелища у него по спине побежали мурашки.

- Я, безусловно, уже не так быстр, как раньше. Но с другой стороны…

Дамблдор пожал плечами и развёл руки в стороны, как бы говоря, что старость имеет свои преимущества, и Гарри вдруг заметил на здоровой руке Дамблдора кольцо, какого никогда прежде не видел: большой, довольно грубо сделанный перстень из металла, по виду похожего на золото, с большим чёрным, треснувшим посередине камнем. Взгляд Слизнорта тоже на мгновение задержался на кольце, и Гарри увидел, как на его широком лбу появилась и тут же исчезла крохотная морщинка.

- Так, значит, Гораций, – миролюбиво спросил Дамблдор, подливая ему ещё вина, – ты намерен и дальше «путешествовать»?

После этого вопроса в кабинете воцарилась немного неуютная тишина, нарушаемая только шуршанием Фоукса, тщательно вычищавшего свои перья, тихим треском поленьев в камине, да привычным перезвоном причудливых серебряных вещиц, бессистемно стоящих практически на всех плоских поверхностях директорского кабинета.

- Не вижу в этом ничего предосудительного, – подозрительно глянув на Альбуса исподлобья, Слизнорт ревностно обхватил свой бокал обеими ладонями, словно хотел согреть его содержимое, а может…мечтая «отогреться» самому.

- Конечно, конечно, мой дорогой Гораций, – с готовностью кивнул Дамблдор и, расслабленно откинувшись на высокую спинку кресла, стал легонько постукивать основанием своего бокала о резной бортик подлокотника. – Путешествия – это…отлично и очень…очень познавательно! Я и сам когда-то…мечтал много…путешествовать и…познавать новое, – то сильнее, то слабее сталкивая свой бокал с металлической отделкой кресла, он всё больше увлекался этим странным процессом, отвлекаясь от удивлённо смотрящих на него Слизнорта и Поттера, и голос его зазвучал как-то отстранённее, словно мыслями Дамблдор уже был не со своими собеседниками: – Но то время…миновало безвозвратно. Миновааало… Жаль.

- Альбус… – ничего не понимая, Слизнорт попытался привлечь его внимание, но Дамблдор только шикнул на него, вынуждая пождать, и, взяв с подноса серебряную чайную ложечку, стал уже ею методично постукивать по чаше бокала.

- Альбус, что ты..?

- Тшш… – мотнул головой директор, выстукивая о хрустальный бок бокала какую-то простенькую мелодию. – Гораций, ты слышишь?

Слизнорт захлопнул рот, невольно прислушиваясь. И даже Гарри, как можно тише отставив свою чашку, последовал его примеру.

- Слышишь?! Этот перезвон граней? – улыбаясь, как узревший невиданный Свет скиталец, повторил Дамблдор. – Это мог бы быть настоящий шедевр, – заметил он, но неожиданно опечалился: – Если бы, конечно, я умел бы играть…

Так и сидя с приоткрытым ртом, Слизнорт, забывшись, повернулся к Поттеру. Но стоило ему глянуть на лицо юноши и приметить его знаменитый шрам, как он почему-то насупился и, раздосадовано выдохнув, со стуком поставил свой бокал на стол, без сожаления расплескав Кьянти.

- Да Бога ради, Альбус! Что происходит!? – несдержанно воскликнул он.

- А ты разве не понимаешь? – всё ещё веселясь, спросил у него Дамблдор, но свою нескладную импровизацию на «подручных музыкальных инструментах» всё же прекратил.

- Нет! – похоже, начиная не на шутку раздражаться, отрезал Слизнорт и даже резко подался вперёд в своём кресле.

- О, так значит, в тех местах, где ты бываешь, газет не выпускают? – внезапно в лоб спросил его Дамблдор, и взгляд его обманчиво-игривых голубых глаз с огромной скоростью начал приобретать пугающую жёсткость.

- А… О чём ты… – запинаясь, переспросил Слизнорт. Краски схлынули с его упитанного лица, а на лбу даже проступила испарина.

- Не слышал последних новостей, Гораций? – приподнимая седовласую бровь, невинно поинтересовался Дамблдор и сложил свои длинные пальцы «шпилем».

Но во всей его позе Гарри отчётливо увидел того самого Альбуса Персива́ля Ву́льфрика Бра́йана Да́мблдора, от скрытой мощи которого, у него всегда захватывало дух, а по спине пробегали мурашки. Похоже, то же самое почувствовал и Слизнорт, так как сразу же как-то присмирел и поёжился.

- Как удачно, что я попросил не выбрасывать их пока, – Дамблдор достал из ящика стола несколько прошлых номеров «Ежедневного Пророка» и, мило улыбаясь, любезно придвинул их ближе к гостю. – Они как раз помогут тебе быть в курсе последних событий, мой драгоценный Гораций! Возьми их себе. У меня есть ещё, – великодушно добавил он и, не сводя со Слизнорта глаз, пригубил вина.

- Благодарю, но не нужно, – пробормотал в ответ тот, неотрывно глядя выпученными глазами на аккуратно сложенную стопку газет. – Я их уже прочёл, – и, будто признав своё поражение, он со вздохом осушил до дна свой бокал и откинулся в кресле.

- Значит, ты тоже слышишь, мой старинный друг! – словно поздравляя его с чем-то, торжественно произнёс Дамблдор. – И знаешь, что Министерство пало, а новый министр Пий – вовсе не народный благодетель, а подставная марионетка Волан-де-Морта?

Только тут до Гарри дошёл весь смысл его замудрённо странного «предисловия» и он тоже готов был признать, что ему ещё расти и расти до стратегически тонких приёмов Дамблдора. Но, тем не менее, был приятно польщён, что директор без стеснения и ужимок говорит при нём о подобных, очень важных вещах. Слизнорт как-то сконфужено и раздавлено молчал, а Дамблдор тем временем продолжал:

- А если ты обо всём знаешь, Гораций… Так от кого же ты прячешься? – он выдержал небольшую паузу и спросил прямо «в лоб»:

- От Пожирателей Смерти или всё-таки от меня?

- Альбус! – нервно улыбнулся Слизнорт, промокая шёлковым платком лоб. – Если бы я от тебя прятался, то неужели же ты думаешь, что я сегодня оказался бы здесь?! – возмущённо воскликнул он, на что Дамблдор только добродушно усмехнулся себе в бороду. – Да и зачем нужен Пожирателям смерти такой жалкий, измученный жизнью старикашка, как я?

- Полагаю, для того, чтобы обратить твои весьма немалые таланты на запугивание, пытки и убийства. Или для того, чтобы разузнать: что ты успел мне поведать по старой дружбе... – спокойно ответил ему Дамблдор, и его взгляд при этом был настолько серьёзен и прямолинеен, что Слизнорт дёрнулся в своём кресле. – Или ты хочешь сказать, что за всё это время, они ещё не приходили вербовать тебя?

Слизнорт со злостью посмотрел на Дамблдора и, одёрнув свой бархатный жилет, заявил:

- Я не дал им такой возможности! Да, я имел неосторожность побеседовать с тобой, мой дорогой друг, Альбус! И посмотри, что из этого вышло!? – с чувством произнёс он, и как показалось Гарри, в голосе его послышался некий упрёк. – Я уже больше года в бегах. Не задерживаюсь на одном месте дольше недели. Перебираюсь из одного магловского дома в другой, – и по мере того, как он постепенно расслаблялся и иногда весело фыркал, в голосе его всё чаще начинали проскальзывать немного хвастливые, но какие-то трогательные, нотки:

- Всё до смешного просто, если знаешь как. Одно простенькое «Замораживающее» заклинаньице на эту нелепую сигнализацию от воров, которой маглы пользуются вместо вредноскопов, да позаботиться, чтобы соседи не заметили, когда будешь перевозить пианино! – с гордостью закончил Слизнорт и жестом указал на свой пустой бокал.