— Уверена, что возражать она не станет, — с оптимистическим видом сказала Одри.

Виолетта слегка удивилась возникшему у дочери желанию навестить свою тетю (которую она не навещала уже давным-давно), однако ничего не сказала. Возможно, Одри просто хотела еще немного оттянуть момент, когда ей нужно будет принимать тяжелые для нее решения. Она ведь наверняка осознавала, что, как только они вернутся в Бартон-он-де-Уотер, ей придется ломать себе голову над тем, как жить дальше. Виолетта с удовольствием позволит дочери погостить у нее в «Винди-Коттедже» столько, сколько той захочется, однако Одри рано или поздно будет вынуждена принимать решение о том, чем она станет заниматься, и девушка, конечно же, это осознавала. Они обе это осознавали.

— Еще мне нужно сообщить миссис Эллис о том, что мы задержимся на несколько дней. Мисс Марпл уже, наверное, по мне скучает. Надеюсь, она перебралась к миссис Эллис. Мне совсем не нравится, что моя бедная кошечка целыми днями сидит дома одна.

— Думаю, миссис Эллис выполнит свое обещание и будет хорошо за ней ухаживать. Она ведь все-таки твоя соседка.

Одри не держала дома животных, но знала, какие чувства ее мать испытывает к своим домашним питомцам. Одри, однако, перед поездкой даже в голову не приходило, что ее мать станет так сильно беспокоиться о своей кошке и ей, Одри, придется ее успокаивать. Пожалуй, Виолетте пора возвращаться домой.

— Если ты не хочешь, то мы можем и не заезжать в «Роуз-Гарден». Съездим туда как-нибудь потом — когда у тебя будет возможность взять с собой Мисс Марпл.

— В этом нет необходимости, хотя… Ладно, я что-нибудь придумаю. Наверное, попрошу миссис Эллис посадить Мисс Марпл на поезд, идущий в Дувр, а мы ее там встретим и заберем. Или нет, уж лучше я поговорю об этом с Тимом. А то черт его знает, как и куда может отправить мою бедную кошечку эта миссис Эллис.

Миссис Эллис всегда ограничивалась минимальными усилиями. Хотя она была на несколько лет моложе Виолетты, но отнюдь не обладала такими же, как у ее соседки, смелостью и энергичностью. Ее любимое занятие заключалось в наблюдении за тем, что происходит за окном, и она всегда узнавала о том, что делала во дворе своего дома Виолетта, еще до того, как та ей об этом рассказывала. Иногда Виолетта чувствовала, что миссис Эллис ей завидует, хотя и не могла понять почему. Если миссис Эллис хотелось заняться каким-нибудь из видов деятельности, которыми занималась Виолетта, то почему бы ей этого не сделать, вместо того чтобы постоянно ее критиковать и стращать всякими напастями? Из окон дома миссис Эллис мир, наверное, казался ужасным, полным опасностей и всего того, с чем лучше не связываться.

Виолетта общалась со своей подозрительной соседкой ровно столько, сколько того требовали приличия, — и не больше. Она была уверена, что за пять минут разговора с миссис Эллис человек стареет на целый год. Ну, если и не на год, то на месяц точно. Прежде чем соседка согласилась присмотреть за Мисс Марпл, она увидела тысячу и одну трудность в том, что ей придется ухаживать за кошкой и открывать окна дома Виолетты, чтобы его проветрить. Она, например, заявила, что ее ноги уже не такие крепкие, как раньше, а потому они в любой момент могут подкоситься и она грохнется на пол. Еще она не была уверена, что сможет ухаживать за кошкой и проветривать дом Виолетты каждый день («Вы же знаете, как я занята!»), хотя и говорила, что сделает все, что в ее силах, и что Виолетта может спокойно отправляться в путь. Виолетта решила не воспринимать слов миссис Эллис буквально и понадеялась на то, что ее соседка будет должным образом ухаживать за Мисс Марпл, что она всего лишь, как говорится, набивает себе цену и что они с Одри и в самом деле могут спокойно отправляться в путь…

Солнечные лучи, то и дело пробивавшиеся сквозь кроны деревьев, создавали забавную игру света и тени. Виолетта наблюдала за ней с рассеянным видом, как будто находилась сейчас далеко-далеко отсюда, воссоздавая в памяти давние события своей жизни.

— Я вспоминаю день, когда умер твой дедушка… — Виолетта сделала долгую паузу, а затем продолжила: — С «Виллоу-Хаусом», конечно же, связаны самые важные события в моей жизни. Я до сих пор не могу понять, как я согласилась его продать. Мне кажется, что я стала вести активный образ жизни только потому, что пыталась избавиться от воспоминаний, от размышлений о тех местах, в которых прошли мои лучшие годы, в которых жили мы все… В том числе и те, кого среди нас уже нет.

Одри со стыдом вспомнила о том, как после смерти отца безучастно наблюдала за тем, как брат пытается убедить мать продать дом. Она, Одри, ни разу ему не возразила. И не сделала ничего для того, чтобы сохранить дом, в котором прошло ее детство. Ее детство. А мать ведь прожила там большую часть своей жизни, создала там семью и боролась за ее счастье. Для матери продажа дома была, конечно же, тяжелой утратой… Решив хоть как-то подбодрить Виолетту, Одри сказала фальшиво-оптимистическим тоном:

— Наверное, еще можно что-то сделать для того, чтобы… чтобы получить дом обратно… Не знаю. Наверное, тебе нужно поговорить с дядей Арчи.

— Наверное, нужно.

Виолетта вдруг почувствовала себя слишком старой, а потому уже не способной и не желающей с кем-то за что-то бороться. Возможно, это было обусловлено тем, что она устала и что она слишком долго находилась вдалеке от дома, от обычной жизни и от привычных ей мест… Она отогнала от себя эти мысли движением руки — так, как отгоняют мошку, — чем вызвала смех Одри.

— В последнее время ты очень часто делаешь такое движение рукой, как будто отгоняешь от себя…

— …призраков, — договорила вместо нее Виолетта.

Одри молча посмотрела на мать. Жест Виолетты являлся отражением ее попыток совладать со своими мыслями, чтобы не утонуть в них, чтобы остаться на плаву.

— Не проходило, поверь мне, ни одного дня, чтобы я не пожалела о том, что продала дом. Я пыталась убедить себя, что сделала то, что должна была сделать, что Бартон-он-де-Уотер — замечательное место, — и это, в общем-то, правда, — что я уже не могла больше жить в «Виллоу-Хаусе»… Однако я понимала, что не права. По ночам, прежде чем заснуть, я мысленно проходила по нашему дому, гладила рукой мебель, вдыхала исходивший от обивки запах лимона, садилась у камина напротив кресла твоего дедушки… Я помню все запахи, помню звук шагов твоего отца по деревянному полу, помню скрип входной двери, помню, как она громко захлопывалась и как этот звук отдавался эхом в прихожей. Я помню завывание ветра и посвистывание потоков воздуха, проникающих сквозь щели в дверях и окнах, помню, как я открывала окно и чувствовала, что мне в лицо дует свежий ветер, а в мои ноздри устремляются ароматы нашего сада, и различаю каждый из них. Иногда эти ощущения становятся такими реальными, Одри, что я испытываю боль. Ты и представить себе не можешь, какая это боль. Это может показаться странным, но лучше всего я помню запахи. Когда я вижу что-то мысленным взором, я начинаю слышать звуки. Однако гораздо отчетливее я ощущаю при этом запахи.

Одри вполне понимала сейчас свою мать. Она, Одри, пыталась избавиться от запаха Джона и тем самым прогнать воспоминания, которые возникали у нее, когда она чувствовала запах человека, которого хотела забыть. Она также знала, что чем больше пыталась избавиться от воспоминаний, тем отчетливее они становились и тем острее она ощущала запах Джона. Дело доходило до того, что запах мерещился ей везде, где бы она ни находилась, — на улице, в метро, пабе, лифте, универмаге… Можно ведь закрыть глаза и уши, чтобы ничего не видеть и не слышать, но вот закрыть нос нельзя: человек не может не дышать… Одри захотелось помочь матери, и она вдруг показалась себе ужасно эгоистичной: за желанием помочь матери скрывались другие желания, а именно — желание исправить собственную ошибку, желание наверстать упущенное время, желание избавиться от мучившей ее душевной боли.

— Знаешь, мама, на этом нашу поездку, пожалуй, следует закончить. Мы увидели хотя и не все, но, тем не менее, очень многое. — Одри попыталась улыбнуться и почувствовала прилив уверенности, когда Виолетта улыбнулась ей в ответ. — Что нам теперь нужно сделать — так это позвонить тете Шарлотте и сообщить ей о наших планах. Затем мы решим проблему с Мисс Марпл, а когда вернемся в Бартон-он-де-Уотер, ты поговоришь с дядей Арчи. Обязательно поговори с ним. — Одри пристально посмотрела на мать, словно пытаясь удостовериться, не упустила ли она чего-нибудь из того, в чем сейчас нуждалась Виолетта. — Держи. — Одри протянула матери свой мобильный телефон.