Литмир - Электронная Библиотека
A
A

А вот ее дочь воспринимала все совсем по-другому. Виолетта в те годы была уже зрелой женщиной, матерью, женой и невесткой. Одри же тогда была двенадцатилетней девочкой, которую обожал дедушка, потому что она была его единственной внучкой, обожала тетя, потому что она была ее единственной племянницей, обожал отец, потому что она была его единственной дочерью. Все эти люди одаривали ее лаской и нежностью, всячески заботились о ней, а она воспринимала их как самых лучших людей в мире, которые любят ее и которых любит она. Они, насколько Одри помнила, были безупречными людьми. С ними были связаны самые приятные воспоминания ее детства. Ей тогда все казалось прекрасным, и она довольно поздно повзрослела и начала понимать, что такое настоящая любовь и дружба, и отличать правду от лжи, искреннюю дружбу от корыстного интереса, а доброжелательное отношение ближайших родственников от доброжелательного отношения других людей. Школьные годы стали для Одри счастливой эпохой, связанной с праздным времяпрепровождением летом в огромном «Виллоу-Хаусе», с конными прогулками в компании дедушки, с пикниками вместе с тетей и матерью (но без мужчин, потому что те в это время работали), с историями, рассказываемыми у камина в гостиной — под рассеянным взглядом дедушки, который в это время сидел в своем кресле и курил трубку. Одри хорошо запомнился запах табака, исходивший от дедушкиной трубки, и он ассоциировался в ее памяти с вечерами, проводимыми у камина — прежде чем все шли спать, — с запахом книг и историями, которые искусно рассказывал трагическим голосом ее отец. Она, девочка-подросток, находилась в центре внимания взрослых и являлась неотъемлемой частью их жизни. Она была объединяющим всех звеном, была поводом для того, чтобы делать вид, будто все хорошо, была человеком, который заставлял их чувствовать себя одной большой семьей.

А вот Сэм получил такое воспитание, какое получали другие представители семьи Сеймуров мужского пола: в восьмилетием возрасте его отправили в школу — надо признать, весьма престижную, — в которой до него учились шесть поколений мальчиков из семьи Сеймуров. Сэм еще даже не родился, а его дедушка Теобальд уже поговорил с директором этой школы и заверил его, что его, Теобальда, будущий внук будет учиться там же, где учились несколько поколений его предков. Когда Виолетта об этом узнала, ей захотелось запустить в старика чем-нибудь тяжелым. А еще она стала мечтать о том, чтобы у нее родилась девочка. Несколько месяцев спустя выяснилось, что этой ее мечте не суждено сбыться, — у нее родился сын, — и как она впоследствии ни пыталась не допустить того, чтобы Сэма в восьмилетием возрасте отобрали у матери и отправили в школу-интернат, у нее ничего не получилось.

— Это семейная традиция, — сказал ей Теобальд. — Сэм будет учиться в школе-интернате Святого Михаила, как учились до него другие мальчики из нашей семьи, и на этом разговор окончен.

В общем, последнее слово в споре о будущем Сэма осталось не за ней. Виолетте очень хотелось узнать, кто принял такое решение — Сэмюель или Теобальд. Впрочем, это ничего не меняло. Сэму предстояло отправиться в школу-интернат, и ее согласия на это никто не спрашивал. Дженни встала и вышла из комнаты, когда ее отец заявил собравшимся членам семьи, что Сэм будет учиться в школе-интернате Святого Михаила, — заявил с такой торжественностью, что, казалось, Виолетте следовало бы тут же броситься к его ногам и начать целовать их в знак благодарности. Виолетта, придя в себя и поняв, что пытаться отговорить Теобальда бесполезно, решила прибегнуть к последнему имеющемуся у нее козырю и поговорить с мужем, когда они останутся наедине. Однако ей не удалось этого сделать, потому что Сэмюель куда-то ушел, и ей пришлось, сидя в одиночестве, молча глотать слезы ярости и бессилия, наблюдая, как солнце заходит за кроны растущих на территории «Виллоу-Хауса» деревьев. Она не могла понять, с какой это стати ее свекор присвоил себе право распоряжаться их судьбами и отбирать у матери ее сына, которому едва исполнилось восемь лет и который, как и все дети его возраста, нуждался в ласке, внимании и материнской заботе. Виолетте хотелось находиться рядом со своим сыном, хотелось видеть, как он растет, помогать ему делать домашнее задание, проводить вместе с ним субботы и воскресенья в их замечательном доме, как это происходит в любой нормальной семье, давать ему советы, оказывать всяческую поддержку, прививать моральные ценности и принципы, чтобы впоследствии можно было гордиться своим сыном и тем, что она так хорошо его воспитала.

После того случая Виолетта дала себе слово, что детей у нее больше не будет. Она не знала, каким образом сможет этого добиться, но была уверена, что сможет. Ей не хотелось, чтобы и следующего ребенка у нее отняли таким вот способом. Тем не менее через несколько лет она снова забеременела. Беременность проходила очень тяжело, Виолетта то и дело впадала в депрессию, сторонилась людей, притворялась, что ей нездоровится, что у нее кружится голова, отсутствует аппетит, что она сильно устала, — в общем, выдумывала что угодно, лишь бы только побыть в одиночестве. Виолетта со страхом ожидала, когда начнутся роды, и ее страхи оказались не напрасными: роды проходили очень тяжело. Ребенок родился раньше срока и весил очень мало. Впрочем, ему не потребовалось какого-либо особого ухода помимо обычной — конечно же, тщательной и беспрестанной — заботы о нем со стороны матери. Виолетта на этот раз проявила твердость и не позволила, чтобы за ее новорожденным ухаживала nanny[7]. Теобальд пытался было возражать, что Виолетта слишком ослабела во время родов, чтобы ухаживать за родившейся девочкой в одиночку, однако что-то в проявляемой невесткой несговорчивости очень быстро заставило его уступить. Уже позднее Виолетта поняла, что причина заключалась не в ее несговорчивости, а в том, что родившийся ребенок был не мальчиком, а девочкой, и поэтому Теобальд не уделил ему так много внимания, как, скажем, Сэму — да и вообще любому мальчику, рождающемуся в этой семье. Когда Виолетта более-менее окрепла после родов, она, заручившись согласием врача, заявила Сэму, что проведет несколько недель в доме своей сестры в Кентербери. Однако, отправившись туда, она первым делом заехала в Лондон и в тайне от Сэмюеля сделала себе операцию по перевязке маточных труб, чтобы у нее уже никогда больше не было детей. Поступить так она решила самолично — точно так же как Сэмюель самолично решил отправить Сэма в школу-интернат, хотя для малыша было бы лучше, если бы он остался дома, со своими родителями. В результате всего этого Одри росла, окруженная лаской, нежностью и всеобщим вниманием: она была единственным ребенком в доме и, кроме того, была последним ребенком своей матери, а также еще и единственным ребенком, которого Виолетта могла растить и воспитывать так, как она сама считала нужным, не оглядываясь на какие-то там семейные традиции.

Виолетте приходилось признать, что она слишком долго выполняла роль ангела-хранителя для дочери. Одри уже давно стала взрослым человеком, способным вынести такое известие, как истинная причина смерти ее тети. Тем не менее семейные традиции и на этот раз дали о себе знать: в «Виллоу-Хаусе» никогда ничего не говорили о самоубийстве Дженни и никогда ничего не стали бы говорить. Виолетта с годами начала замечать, что время залечивает раны, что в ее памяти остается лишь загадочный образ Дженни, а все остальное, что было с ней связано, постепенно — день за днем — из памяти стирается. Более того, официальная версия причины смерти Дженни стала общепринятой, и Виолетта иногда невольно начинала сомневаться, а произошел ли трагический случай на самом деле. Забавно, что наш мозг иногда вычеркивает некоторые воспоминания и всячески старается помочь нам поверить в то, во что нам хочется или во что необходимо верить. Однако в один прекрасный день уже утраченные было воспоминания вдруг оживают, и образы из далекого прошлого предстают перед нами с такой отчетливостью, что отмахнуться от них уже невозможно… То, о чем сегодня Виолетта рассказала дочери, было правдой. Это произошло в действительности, и впервые о случившемся было рассказано честно.

вернуться

7

Nanny — нянечка (англ.).

28
{"b":"631407","o":1}