– А почему?

– Потому что он хочет услышать твою историю чистой.

– И что это значит? Он считает, что мы все выдумали?

– Майя, отстань от…

– Что вы делали с Мабиром?

– Он задавал много в… Майя, мне надо держать рот на замке!

Дариан побежал вперед, и мне осталось только шипеть ему в спину.

Когда мы добрались, отец уже успел сдвинуть одну из ведущих к загону дверей, чтобы самцы выбрались на волю и могли размять лапы и крылья.

– Давайте! – крикнул отец. – Пора начинать представление!

За ночь атмосфера каким-то образом изменилась – может, дело было в необходимости трудиться и выполнять привычные задания или в предвкушении праздника. Настал День выводка! Отец был сосредоточен, но не хмур. Томан и Джем дружно распахнули двери амуничника и подготовили подъемный механизм для седел. Томан даже ободряюще потрепал Одакса по щеке. Наши драконы радостно переминались с лапы на лапу и кивали. Сегодня они будут красоваться в лучшей сбруе, начищенной и блестящей: у Ранну – из коричневой кожи, с заклепками, сияющими в свете фонаря; у Одакса – из белой кожи с серебряными деталями; и у Шуджи – из черной, почти невидимой на фоне чешуи. Взрослые были одеты в тон: Томан щеголял в коричневом и желтом, а Джем, собравшая ярко-рыжие волосы в высокий хвост, – в белом. Отец же облачился в черные доспехи времен своей службы в драконерии. Сегодня действительно будет представление – и для жителей деревни, и для Министерства.

Пока Томан с отцом опускали седло на спину Шуджи, я подбежала к Дариану и пихнула его в руку.

– Почему ты не хочешь мне все рассказать?

Он не ответил, и я стукнула его снова.

– Дариан!

Он повернулся ко мне.

– Сегодня будет какой-то общий сбор – ты, я, отец, Томан с Джем, Мабир, мерихем из Министерства и покупатели. Тогда все и прояснится окончательно, ясно? Потерпи немного. Я и так сказал тебе гораздо больше, чем следовало, и, вообще, хватит меня бить. Надо работать.

И Дариан – с тревогой на лице – скрылся в драконятне. На него это как-то непохоже – пренебрегать празднеством и традиционным воздушным парадом. Казалось, Дариан чем-то напуган, отчего я вновь заволновалась. Что он от меня скрывает? Почему я всегда узнаю все последней?

Я помогла надеть сбрую на самцов. Когда три всадника прикрепили свои ремни к седлам, я шагнула назад и с гордостью взглянула на свою семью и на драконов. Отец широко усмехнулся – он вроде стал спокойнее. Шуджа величественно вышагивал и потряхивал головой, да так, что его гребень мотался из стороны в сторону. Джем робко улыбнулась, глядя на Томана, и тот показал ей большие пальцы, поднятые вверх.

Одакс топнул лапой.

– Ввысь! – прогудел он.

Это слово, которое драконы выговаривали с легкостью.

Одакс знал, что будет дальше, и его предвкушение, такое явное, заставило меня расхохотаться. Меня заметил отец – и тоже рассмеялся, как будто груз вчерашних событий наконец-то исчез.

Выводок готов, тяжелая работа закончена. Вскоре в деревню – через наше гнездовье – хлынет золото Министерства. День выводка всегда был облегчением, кульминацией долгих месяцев упорного труда. Это чувствовали все. Даже кухарки и слуги из нашего поместья показались на мосту, чтобы понаблюдать за представлением. С моих плеч словно рухнула тяжесть.

Отец поймал мой взгляд.

– Майя, выпускай малышей. Пора!

Я взялась за огромную створку, а рядом со мной вдруг возник Дариан, который не смог долго оставаться в стороне. Мы распахнули ворота вместе.

Мимо меня пронеслись драконята, молниеносно устремившиеся к загону – они видели его впервые. Драконицы-матери ловко направляли свой то и дело спотыкающийся выводок мягким касанием лапы или кончиком крыла. Такой выгул необходим по двум причинам: малышне нужно хорошенько поиграть и вымотаться, и, конечно же, увидеть, как седлают взрослых драконов и как на их спинах ездят люди.

– Встать! – скомандовал отец.

Шуджа вскинулся на задние лапы в угрожающей позе – трепещущие крылья вытянуты назад, шея изогнута, подбородок опущен, передние лапы царапают воздух. Ранну поступил так же, а Одакс попытался повторить действия старших драконов. Малыши прижались плотнее к своим матерям и восхищенно затявкали. Отец громко расхохотался.

Меня распирало одновременно от гордости и тоски. Отец часто катал меня на спине Шуджи, но лететь на связанном с тобой драконе… это совсем другое. Я попыталась найти взглядом орехово-желтую малышку, но у меня ничего не вышло – слишком много возни и слишком мало света.

Отец поднял ладонь.

– Занимается рассвет. Ждем с минуты на минуту.

В деревне затрубил рог, потом еще и еще. Звук отражался от скал и множился гулким эхом. Министерский обоз прибыл.

– Есть! – Отец стиснул кулак и поднял руку вверх. – Шуджа! Рык!

Шуджа издал величественный рокот, исполненный силы и власти, который заставил задрожать и ворота, и камни под ногами. Шудже вторили Ранну и Одакс: драконий рев унесся вдаль, отражаясь от скал и ущелий. Я радостно завизжала что есть мочи, хоть меня и не было слышно. Малыши спрятались под крылья дракониц, но те тоже присоединились к «песне». До меня донесся смех Дариана.

Затем, когда отголоски грандиозной симфонии начали стихать, отец крикнул: «Ввысь!» – и три самца разом взмыли в воздух.

Мы с Дарианом помчались к парапету. Далеко внизу по улочкам деревни змеилась процессия из министерских повозок с белыми полотняными навесами, которые освещало рассветное солнце. Громадные, неповоротливые таарку, тащившие их вперед, были чистыми, словно их недавно искупали, – наверное, они попали под вчерашний ливень. На носовых рогах и бивнях блестели золотые наконечники. Повсюду толпились разряженные, ликующие жители. Во главе процессии вприпрыжку бежали дети. Солдаты, охраняющие кортеж, не гнали их, а лишь посматривали на мальчишек с деревянными мечами и палками вместо копий. Над крышами домов реяли замысловатые воздушные змеи с длинными яркими хвостами.

Позже лучшие повара Риата встанут за уличные жаровни и приготовят вкуснейшие блюда, а лучшее местное вино и пиво будут литься рекой. Кто-то будет продавать безделушки, кто-то будет дарить детям подарки – деревянных дракончиков с хлопающими крыльями, керамические яйца с камешками, изображающими новорожденных драконят, драконьи же маски, кукол-солдатиков, трещотки и сладости. В небо взмоют воздушные змеи всех размеров. Народ разведет праздничные костры и устроит танцы, и музыка не утихнет до самой ночи. Наступил День выводка!

– Смотри, сколько у них клеток, – заметил Дариан. – Больше, чем в прошлом.

Он был прав: я насчитала двадцать две. Каждая могла вместить целую дюжину драконят.

– Ого! Интересно, сколько уже заполнены.

– Хороший вопрос. Думаю, Риат – третья или четвертая остановка на их пути. Похоже, мы не единственное гнездовье с хорошим приплодом.

Над процессией кружили – пусть и не поднимаясь на нашу высоту – четыре министерских дракона. Мы различили отметины на крыльях – знаки, указывающие на их место в драконерии. Трое оказались няньками, пожилыми драконицами, чьей задачей было успокоить дитей, которым предстояло вскоре разлучиться с родителями.

Четвертый был совсем иным – белый исполин с темными полосами на шее и плечах, закованный в броню копьеносца драконерии. Офицер во главе реквизиции.

– Майя, смотри! – позвал Дариан. – Кто там летает? Кто-то новый?

– Не знаю. Он крупнее Шуджи. Правда? Точно-точно!

Министерские драконы, сбившись плотнее, устремились вверх, и мы задрали головы, понимая, что будет дальше. Толпа ликовала. Шуджа, Ранну и Одакс, кружившие над нами, поднимались все выше. А потом, когда они рванули вертикально, от их седел открепились шелковые флаги длиной в двести футов каждый – красный у Ранну, белый у Одакса и черный у Шуджи. Восемь Дней выводков тому назад третий флаг несли мама и Грюс. То был последний раз, когда мы поднимали в небо три флага. Грюс, напряженно наблюдающая за происходящим – как будто готовая вот-вот сорваться и взлететь к остальным, – застонала. Такой тоскливый крик издавала лишь она.