– Ты как, Майя? В порядке?

Я присела на краешек постели и уставилась на свои ботинки.

– А тебе какая разница?

– Майя, я потрясен не меньше твоего. И не хочу, чтобы тебя забрали. Я не знал, что Беллуа окажется так… таким… все случилось слишком…

– Ты обещал, что не дашь обвинить во всем меня одну. Обещал! Но утром молчал! А я только нашла мертвого дракона. Не убила его, а просто нашла! В итоге ты получаешь награду, а мне навешивают оплеухи! Все опять повторяется, как когда мама упала, а тебе плевать! – бросила я и, вскочив на ноги, толкнула Дариана.

Он пошатнулся.

Я ожидала, что он накричит на меня или тоже толкнет, однако он вытер ладони о свою кожаную куртку, словно мог смахнуть с себя мой гнев.

– Так нечестно, Майя.

– Я и тогда взяла вину на себя.

– Говорил же, ты плохо помнишь…

– Она меня отругала. Сказала, мол, «Майя, ты меня разочаровала. Вернись с небес на землю, девочка моя, и принимайся за свои обязанности. Хватит быть для нас обузой». А когда я хотела попросить прощения, она меня перебила: «Витающий в облаках укротитель драконов проклят».

– Это старая поговорка драконерии! Я слышал ее от отца. Она ничего такого не зна…

– Это были ее последние слова мне!

Дариан неловко потоптался на месте.

– Она сказала сгоряча. Она ведь разозлилась. Она и меня отчитала, между прочим. Она говорила: «Майя – твоя младшая сестра, и ты должен держать ее в узде». Вот ее последние слова, сказанные мне.

– А теперь Беллуа твердит почти то же самое.

– Чего?

– Ты же слышал! Что дать мне дракона – значит навлечь на Риат проклятие. Потому что я споткнулась о твой фонарь. И обнаружила в лесу мертвого дракона.

Дариан сглотнул и пожал плечами.

Я рухнула на кровать и спрятала лицо в ладонях. Я вновь вызвала призрак маминой смерти.

– Оставь меня, пожалуйста.

Дариан коснулся моего плеча, но я ударила его по руке, отмахиваясь.

– Ты права, – пробормотал он. – Я должен был за тобой приглядывать, но облажался. Слишком увлекся тем, что со мной случилось, а тебя подвел. Мне жаль, Майя. Честно.

Его голос, наконец-то, прозвучал искренно. И, мельком бросив на него взгляд, я в этом убедилась. У Дариана покраснели глаза – он пытался скрыть недостойные мужчины слезы. Правда, я была еще не готова присмиреть.

Ярость по-прежнему бушевала во мне.

– Так ты уйдешь?

Но вместо этого Дариан сел рядом.

– Знаешь, что я думаю? – он уставился в пол. – Летний дракон появился для тебя. Не для нас, не для меня, а для тебя. Вот. – Дариан встал и направился к двери, но обернулся через плечо: – Отец сказал, что пора передавать дитей, и да, он ждет тебя «со смелостью на лице».

И Дариан тихо ушел.

Когда я вошла в загон, за крюки платформы с лязгом зацепилась первая министерская клетка. Дити радостно кружились вокруг, хоть и явно устали за этот долгий день без возможности подремать. Они были счастливы, что пробыли снаружи допоздна, и понятия не имели, зачем драконы-няньки сгоняли их поближе к подъемнику.

Наших драконов-родителей не было – их оставили в зимнем стойле с Дарианом и его дитем, – Мабир как раз наносил первое кольцо символов в их метках связи. Около подъемника толпились жители деревни, распаленные выпивкой и предвкушением памятного зрелища.

Я поискала взглядом орехово-желтую малышку, но не нашла ее. Один из драконов-нянек ловкими, терпеливыми движениями подталкивал малышей к клетке. Ага, драконица Беллуа! И он, конечно же, здесь. Ну да, разумеется. Увидев меня, Беллуа сперва пристально посмотрел мне в глаза, а потом отвернулся к своему дракону.

Моя ярость иссякла. Я не хотела о нем думать. Джем, заметив меня, подошла и молча встала рядом.

Лязгнула закрывшаяся дверь первой заполненной клетки. Орехово-желтой малышки в ней не оказалось. Отец и Томан взялись за рукоять лебедки. Как только рычаг блокировки оказался в нужном положении, клетка начала спуск. Зрители возликовали. Где-то на полпути к подножию скалы шаловливые, игривые повизгивания превратились в испуганный скулеж. Я часто наблюдала за этой частью Дня выводка – самой печальной и эмоциональной. Однако она еще никогда не была для меня столь болезненной.

Осознание пришло резко: драконы отправляются на войну. Их превратят в машины для убийств во имя Империи. Во имя Коррузона. Я знала это и раньше, но сейчас все почему-то стало иначе, и я содрогнулась.

Спустя несколько минут наверх поднялась вторая пустая клетка. Металлический лязг отдался эхом в ушах. События развивались слишком быстро. Няньки вновь осторожно направили в клетку детенышей – я насчитала восемь малышей. Значит, в загоне оставалось еще столько же, и теперь я сразу увидела среди них орехово-желтую малышку. Ее как будто терзали сомнения. Она, уже не подпрыгивая, опустила голову и хвост и прижала крылья к туловищу. Другие драконята, напуганные криками собратьев, сбились вплотную, пока зрители провожали вторую клетку громкими воплями. Малыши цеплялись друг за дружку и в страхе звали родителей, но тщетно – няньки мягко подталкивали их к платформе. У меня в горле встал ком.

Орехово-желтая малышка вдруг подбежала и уставилась на меня круглыми, умными глазками. И я, сама того не осознавая, потянулась и обхватила ее мордочку ладонями. Она оказалась мягкой и сухой на ощупь.

– Нет, Майя, – Джем обвила меня руками, приблизившись ко мне сзади.

Но это было неважно. Моя желанная малышка не отозвалась на касание так, как сделал дить Дариана. Она отпрянула и бросилась прочь, недоуменно поскуливая. А затем ее загородило крыло няньки, и малышка захныкала уже от страха.

В тот самый момент я поняла, что все потеряно. Она никогда не станет моей. Все мои надежды были тщетными. В горле совсем пересохло.

Дити заволновались еще сильнее: малыши услышали стук и скрежет подъемного механизма. Теперь они знали: вот так и звучит предательство. У края платформы с громким лязгом остановилась третья – последняя – клетка. Няньки аккуратно выполнили свою вероломную работу. Я проследила, как в клетку, спотыкаясь о собратьев, поковыляла и моя девочка. Джем крепко стиснула меня в объятиях.

– Я не знаю, что делать, – прошептала я.

– Понимаю. Мне так жаль, – тихо отозвалась она.

В клетку подтолкнули последнего малыша, и дверца захлопнулась. Лязг перекрыл хор полных страха голосков.

Меня затрясло. Когда клетка двинулась вниз, на глаза навернулись слезы. Толпа разразилась ликующими возгласами. Прежде чем клетка опустилась ниже платформы, я успела мельком увидеть свою малышку. Детеныши, наконец осознавшие, что их жизнь изменилась навсегда, завопили еще громче и пронзительней. И если сначала они беспокоились или чувствовали себя растерянно, то теперь пребывали в ужасе. Я слышала их плач за довольным ревом зрителей и грохотом подъемника, продолжавшего долгий спуск к подножию скалы.

В конце концов, моя решимость дала трещину, и слезы полились по щекам. Я сотрясалась от рыданий в объятиях Джем, уткнувшись лицом ей в плечо, даже после того как объятых ужасом малышей перестало быть слышно.

Я лежала в постели, изможденная, но не могла заснуть. Я ждала, пока в поместье станет тихо.

Мой мир перевернулся с ног на голову. Если бы нам не явился Летний дракон, не было бы ни споров, ни ссор. Министерство забрало бы всех дитей. Мы с Дарианом расстроились бы, но жизнь продолжила бы идти своим чередом. Может, в следующем году время оказалось бы более подходящим. Может, отец стал бы обо мне лучшего мнения.

Однако из-за явления Гетига нам разрешили оставить одного дракона, что вывело всех из равновесия. А банальные случайности – то, что я споткнулась о фонарь и нашла мертвого дракона, – дали Беллуа повод украсть меня из родного дома.

В моей голове кружилась мешанина образов, но из всех знаков и знамений самым жутким оказалось то, как орехово-желтая малышка отпрянула от моего прикосновения.