Отцы - командиры часто снисходительно улыбались, слушая, как Ник говорил с солдатами. В его речах содержалось всего процентов двадцать ругательств, тогда как нормой для ротного было пятьдесят-семьдесят процентов матерщины. Применялась она для лучшей выразительности и убедительности, причем такая характеристика подчиненных, как ,, бляди сраные " оказалась, пожалуй, одним из самых благопристойных эпитетов. Подчас она звучала даже ласково, если ротный был пьян до соплей и по-пьяни лез в отцы к своим солдатам. Где-то там, бесконечно давно, в своей гражданской жизни, командиры наверняка знали слова и поприличней, но растеряли их все на пути к великим победам. Однажды, послушав Ника, полковник Нарбу сказал : ,, Ну, ты выражаешься прямо, как святой отец ".
Дорога номер один - обычный маршрут первой роты, и солдаты наизусть помнили каждое слово, из тех, что он собирался сказать. Они помнили все камни у дороги за те двести километров, которые им предстояло преодолеть в этот день. Спокойным, неторопливым тоном Степ объяснял : кому и где ехать, куда и как смотреть, на что обратить внимание в первую, вторую и третью очередь. Капитан говорил, надеясь, что его спокойствие передастся солдатам, стараясь внушить им, что это самый обычный рейс, и никакой особой опасности в нем нет.
Солдаты - расходный материал, как патроны в обойме, и он их израсходует, одного за другим, если в пути возникнет такая необходимость. Но патроны должны сработать безотказно, не отсырев от долгого ожидания смерти.
В это утро Степ проводил инструктаж чуть более спокойно и нудно, чем обычно. Глядя на солдат, он видел, как отступает страх и светлеют их озабоченные лица. Обычный рейс, беспокоиться не о чем. С ними лучший из командиров рот, хотя он зануда и хрыч. Если по дороге что-нибудь случиться, он не потеряет головы и проведет бой с минимальными потерями, или вообще обойдется без них.
И каждый верил, что если им встретится засада, то убьют не его, а кого-нибудь другого. Наткнувшись взглядом на чуть посеревшее лицо лейтенанта Пака, Ник понял, что переигрывает, но менять тон было поздно. Да, пожалуй, и ни к чему, ведь для остальных все вроде шло ,, на ура ". ,, Умник косоглазый, - с досадой подумал Степ, - ну что-ж, даже сам господь Бвана не смог всем угодить. Трудно представить, а ведь есть целые планеты, населенные косоглазыми ".
Иногда Ника самого тошнило от того, что он говорил. В этот день, как обычно, ему пришлось сказать солдатам об оказанной им ,,высокой чести" и ,,особом доверии", которое они должны обязательно оправдать.
Время подходило к девяти тридцати. Задержки при выходе с базы случались и раньше, но, по неписаному правилу, если не удавалось отправить колонну до девяти, выезд отменялся. На это имелись веские основания. Бывали случаи, когда колонны выходили около десяти, но ни одна из них не добралась засветло до одиннадцатой базы. Капитан с надеждой оглянулся на командира полка, но тот смотрел мимо него, на выжженный солнцем холм. Да, конечно, отменить выход, означало нанести тяжелое оскорбление высоким гостям. Степ прекрасно понимал своего командира и окажись на его месте, вероятно поступил бы точно также. Нарбу еще мечтал стать генералом и был буквально за шаг до этого. В таком положении никак нельзя обижать высокопоставленных болтунов.
Степ тоже мечтал о том, чтобы хоть перед ,,дембелем" стать майором. Он уже восемь лет носил капитанские погоны, но надежда получить майорские звездочки еще не угасла в нем полностью. Майорские звездочки и хотя бы одну из высших наград солдатской доблести - Звезду Героя, например. Так случалось в красивых мечтах, а в действительности можно было рассчитывать лишь на ,, Геройское задание ". Это, когда надоевшего офицера отправляли на верную смерть вместе с его подразделением. Но Степ давно не ,, высовывался ", а его старые грехи хоть и не дают ему пробиться наверх, в принципе вроде забыты. В всяком случае, с тех пор его командиры сменились уже несколько раз. Ник научился изображать к ним уважение и считал, что новым вроде не к лицу платить за обиды старых.
,, По машинам ! " - резко и весело крикнул Степ, и заметно посвежевшие солдаты быстро заняли свои места. Начальство продолжало торчать на месте, видно желая довести ритуал проводов до конца. Это вызывало определенную нервозность, так как не имелось уверенности, что все моторы заведутся со стартера и не придется таскать бензовозы на буксире.
Конечно, очень хотелось надеяться на помощь господа, но и его, вероятно, уже стошнило от святого отца. Да и по адресу ли обращалось их преосвященство... Пришлось помолиться самому, мысленно прочитав свою, самодельную молитву : ,, О царь тьмы, о кровавые духи злобы, возникающие из пустых граненых стаканов ! Помогите завестись с первой попытки, не дайте обделаться перед начальством ! " Нечистая сила мгновенно доказала свою реальность и благосклонность к Степу. ,, Ну что-ж, - подумал он, - если сильно не надоедать сатане своими просьбами, то хоть небольшая поддержка нам обеспечена."
Естественно, этот рейс не был ,, Геройским заданием ", но задержка с выездом ставила капитана в очень трудное положение. Попади в такую ситуацию обычный гражданский человек, он с непривычки решил бы, что его крупно подставили и испытал при этом жуткий стресс. Для Степа это была заурядная штатная ситуация. Он уже давно привык к тому, что главная задача младшего офицера - умно выполнить глупый приказ.
Большинство молодых командиров не выдерживало такого испытания и пускало дурь вниз, принуждая своих подчиненных к решению аналогичных проблем. Потом, пробиваясь наверх, они до конца службы так и продолжали придерживаться этого стиля, быстро забывая поговорку о том, что майор - это поглупевший капитан. Но Ник привык принимать удар на себя и не издевался над солдатами, сколь велико бы не было искушение. Зная жизнь в других ротах, они думали, что командир любит их, и отвечали ему тем же. Но выводы парней оказались ошибочны. Степ уже давно никого не любил, тем более - солдат. Да и как любить то, что можно потерять в любой момент. Просто потерять, а то и отправить на верную смерть. Степ не любил солдат, приучив себя видеть в них не людей, а пушечное мясо. Иначе, он давно бы сошел с ума. Да и любить их было не за что, ведь на службу брали не лучших, а всех подряд, точнее тех, кто не смог отвертеться. Парней взяли в армию принудительно, и они постоянно старались увильнуть от выполнения своих обязанностей. А особенно, Ник не любил их вонючую казарму.
Пробейся он на штабную должность или в командиры батальона, то давно бы начхал на них. Но Ник командовал ротой. Ему часто приходилось воевать бок о бок со своими солдатами, и представлялось неумным портить с ними отношения. Конечно, выстрел в спину ротному командиру казался почти невозможным, просто забитые пацаны не смогли бы защищать его столько лет.
Но сказать, что Степу опротивело решительно все, тоже было нельзя. Он любил свой номер в гостинице для старших офицеров, ему нравилось проводить время с Лу, и каким-то чудом в нем сохранилась его детская любовь к оружию. Еще Ник любил иногда помечтать о том, как, получив звание майора, он вернется на Ханурию живым и здоровым. Несмотря на свои тридцать девять, капитан был в прекрасной физической форме. За девять лет службы в районе боевых действий он не получил ни одного тяжелого ранения и в основном сохранил свое здоровье. Это позволяло ему надеяться на хорошие перспективы своей гражданской жизни.
Уроки рукопашного боя не прошли для Степа впустую. Он научился расслаблять мышцы лица, и на нем не осталось четкого отпечатка от его работы. Той несмываемой печати, которая остается до конца жизни на лицах людей его профессии. То же умение позволяло избегать появления на лице сетки глубоких морщин. Поэтому Степ выглядел, как минимум, на пять лет моложе своего возраста, и, пожалуй, даже немного добродушно. Только глаза, эти холодные глаза, они были гораздо старше его, только в них и отражалась его прошлая жизнь. Но Ник верил, что, когда уволится из армии, он сможет забыть войну. Душа отогреется в мирной жизни, а тогда, пусть не сразу, начнут теплеть и его глаза.
