Вытряхнув в миску ровно одну банку корма, быстро убрал руки, слишком уж у Принца был красноречивый взгляд.

Кот принялся есть с чавканьем и урчанием. Джек спокойно смотрел на него.

— Ветклиника и не такое видела, я думаю, — сказал он. — Издержки работы суперсолдатом — огнестрельные ранения, издержки работы ветеринаром — поцарапанные руки. Принц, ты ж лопнешь сейчас!

Кот вылизал миску и сел рядом, умывая мордочку. Выглядел он совершенно как обычно, будто и не было никакого наркоза и операции.

— Чем займёмся вечером? — спросил Джек. — Я бы почитал. У Кинга вышла новая книга, «Мистер Мерседес». Люблю Кинга. Ты его читал?

— Читал, но мне только «Долгая прогулка» понравилась. Антиутопия с очень интересным идеологическим и социальным подтекстом. Я не против провести вечер в тишине. Ты будешь читать, а я — рисовать, — предложил Стив.

— Договорились, — Джек взял с полки толстый том. — А мне больше всего нравится «Оно» и весь цикл «Тёмной Башни». И «Мешок с костями». И «Мареновая роза». — Он рассмеялся. — Кажется, мне вообще всё у него нравится.

========== 21. ==========

Баки лежал на мелком белоснежном песке в позе морской звезды, надвинув на лицо соломенную шляпу. Это, наверное, был его первый отпуск в прямом, настоящем смысле слова, когда совсем никуда не нужно было бежать, ни о ком не надо было думать и заботиться. Он уже успел наплаваться и наныряться до чёрных точек перед глазами. Наловил рыбы, натаскал мидий, даже приволок какого-то неизвестного морского гада и запихнул всё это многообразие в холодильник.

— Хорошо, — выдохнул он.

Вот только почему-то никак не получалось ни о чём не думать. Мысли так и крутились вокруг Джека и его взаимоотношений со Стивом.

Брок выбрался из воды, встал над Баки и затряс над ним головой. Капли падали на разогревшуюся на солнце кожу, и Баки смешно поеживался.

— О чем переезжаешься? — спросил Брок, плюхнувшись на песок. — Опять небось о ерунде.

— Если она под два метра ростом и мотает нервы моему сыну, то да, о ерунде, — Баки сдвинул шляпу так, чтобы видеть супруга. — Ты ещё сильнее загорел, — улыбнулся он.

— Испанские корни, всё такое, — Брок длинным ласковым движением погладил Баки по спине. — Барнс, Джек и Кэп — взрослые мальчики. Разберутся сами. Джек сам кому хочешь нервы на кулак намотает, тебе ли не знать. Он не нежная незабудка, которая кукожится от мрачного взгляда. Наломать Кэпу бока, если что пойдет не так, за ним не заржавеет.

Баки легко поднялся, стряхнул налипший песок.

— Знаю, но не могу не беспокоиться. Это странно, Брок, и непонятно. А вообще давай жрать, — пихнув Брока в бок, Баки двинулся вдоль линии берега в сторону их бунгало, светя голой задницей.

Остров был совсем крошечным, всего сто пятьдесят шагов в поперечнике, и совершенно безлюдным: лишь их маленькое бунгало, пальмовые заросли и крикливые птицы где-то в листве. Не то чтобы Брок был таким уж фанатом робинзонады — питались они преимущественно тем, что сами добывали, — но после Нью-Йорка безлюдье было приятным. Секс, рыбалка, купание, снова секс, сон, и так по новой. Блаженное безвременье. Впрочем, островок был не так уж далеко от цивилизации, здесь даже мобильная сеть ловила. Хотя, конечно, спутниковые старкфоны ловили где угодно.

Брок запёк рыбу на углях — остатки утреннего улова. Они с Баки поели, перебрасываясь незначащими репликами, потом Брок выкинул пальмовые листья, которые использовались вместо тарелок, и сказал:

— На самом деле понятно, почему тебя так кроет. Ты пропустил тридцать лет джековой жизни, а жизнь эта была дерьмо. Нет, конечно, если брать за эталон Зимнего Солдата, Джек легко отделался. Но с точки зрения нормальной человеческой жизни — дерьмо оно и есть дерьмо. Ты не успел. Не мог успеть, на самом деле. Ну даже если бы ты знал, что Роза от тебя родила, и забрал Джека ещё тогда — куда бы ты его дел? В Гидру? Без вариантов. — Брок закурил, протянул пачку Баки. — Но сейчас ты его вытащил, прикрыл, и он справляется. А лезть в чужую койку — последнее дело. Даже если это койка твоего единственного сына и твоего лучшего друга. Нет, правда, Барнс, ты офигел дёргаться. Всё у них нормально. Будет что-то не так — пойдут к тебе за советом. Радуйся, что Джек вообще приходит. Мне в его годы уже и в голову бы не пришло о чем-то советоваться с отцом.

Баки глянул из-за отросшей чёлки, забрал пачку, выбив и себе сигарету, прикурил, выпуская в синее небо колечки дыма.

— Это странно — быть отцом. Не думал никогда, ну, после Гидры, что у меня будет ребёнок, — Баки вытянулся на бамбуковой циновке. — Сын… Мне почти сотня, я замужем за мужиком и у меня сын. Согласись, на анекдот похоже. Знай отец, что так будет, придушил бы ещё в колыбели, — хмыкнул он. — А вообще, вернувшись с войны, я и правда хотел выбрать одну из тех горячих цыпочек, что вечно крутились рядом, и сделать приятно родителям, наделать ей кучу Барнсов. Но судьба неумолима и не позволила мне жизнь сломать.

Баки любовно погладил ногу Брока.

— Это называется умным словом «гетеронормативность», — сообщил Брок. — Что? Я не только стрелять и бить морды умею. Всё сложилось, как сложилось. И спасибо ещё раз, что вытащил меня из Рафта.

— Как же орал Стив! Впервые, кстати, — оскалился Баки. — Стокгольмский синдром мне приписал и ещё кучу всякой хрени. Таскался вместе со мной к мозгоправу. Солдат соскучился по своему дрессировщику, — цокнув языком, снова затянулся. — Он мне сказал, что ты умер.

— Почему ты не поверил? — спросил Брок.

— Ты не мог умереть, — взгляд Баки остекленел. — Я бы почувствовал. Всегда чувствовал, когда с тобой что не так, и тут бы почувствовал. Стив не знал. Он видел твоё имя в списках пропавших без вести и сказал, что ты умер.

— Но как-то ты всё же выяснил? — поинтересовался Брок. — Меня законопатили в Рафт, как только шкура поджила. Без суда, без приговора, так… Оттуда не выходят. Даже лестно — меня, обычного мужика, засунули в супертюрьму для суперлюдей.

Губы Баки дрогнули.

— Стив нашёл, когда я попросил обнулить меня, чтобы не помнить, не искать в каждом втором, чтобы не сбежал, раз уж Стиву так нужен я рядом.

— Я помню, какой ты был тогда, — покачал головой Брок. — Сразу ко мне кинулся, хотя я был уверен, что меня бы мать родная не узнала со всеми этими ожогами. А ты узнал. — Он помолчал. — Мне всё время казалось, что от меня несёт палёным.

— Ты был моим, как и я твоим. Не только винтовка принадлежит хэндлеру, но и хэндлер винтовке, — Баки проследил пальцем уродливые бугрящиеся шрамы, исчерчивающие левую половину тела Брока. — Тяжело жить без направляющих и ориентира, не понимать кто ты, где и что все вокруг хотят. Я ждал тебя.

Брок некоторое время ничего не говорил.

— Роджерс поначалу следил за мной, как тюремная овчарка, — наконец сказал он. — Его попустило, только когда ты начал вспоминать и восстанавливаться быстрее, чем прогнозировали твои мозгоправы. Когда ты впервые заволок меня в койку, я думал, он меня придушит на месте. «Как ты смеешь пользоваться его беспомощностью», «раскатаю в хлам, если ты причинишь ему боль», и всё такое.

— Хотел бы я посмотреть на человека, способного действительно причинить мне боль, — Баки дёрнул Брока на себя, провёл живой рукой по спине. — Я был верен только тебе. Остальных убивал, как только выпадал случай. Стив не понимал, что творилось в моей голове, почему ходил за тобой, не отставая ни на шаг.

— Да это и не его дело, — сказал Брок. — Просто ёбаная ревность. — Он поцеловал Баки. — Ты сейчас почти так же ведешь себя с сыном, как Стив с тобой, вот и всё.

— Стив надеялся, что, вспомнив себя, я избавлюсь от прошлого в виде бывшего дрессировщика.

— Кэп временами до жути наивен, — Брок расслабленно распластался на Баки. — Это он провёл шестьдесят шесть лет в заморозке. Тебя-то замораживали не так часто и не сказать, чтобы уж очень надолго. У него не было жизни эти годы, а у тебя была. Говённая, но была ведь. Интересно, до него наконец дошёл этот факт?