Исход одного из самых исторически значительных на памяти средневековых европейцев сражений стал неизбежен…

Тогда, в Польше, я, ранее не интересовавшийся подробностями Грюнвальдской битвы, грешным делом, подумал, что русский историк белорусского происхождения Михаил Коялович мог преувеличить в юбилейной речи, говоря, что «главное и первое дело, основа всего успеха была в доблести смольнян» и в военном таланте князя Витовта, но мои польские друзья перевели для меня слова Яна Длугоша, которые я позже сверил по печатному русскому источнику: «В этом сражении русские рыцари Смоленской земли упорно сражались, стоя под собственными тремя знаменами, одни только не обратившись в бегство, и тем заслужили великую славу. Хотя под одним знаменем они были жестоко изрублены и знамя их было втоптано в землю, однако в двух остальных отрядах они вышли победителями, сражаясь с величайшей храбростью, как подобает мужам и рыцарям, и, наконец, соединились с польскими войсками».

Неустойчивые мирные годы текли век за веком, стены Мальборка нет — нет да сотрясались бурными волнами европейской истории, и через все эти события невредимой прошла фанатичная идея «Drang nach Osten». В новое время на древней земле пруссов возникла наследница Тевтонского и Ливонского религиозно — милитаристских орденов немецкая монархическая Пруссия, в новейшее время она усилиями «железного канцлера» Бисмарка расширилась, поглотив почти весь фатерланд, а империалистическая, милитаристическая и националистическая идефикс к концу XIX века отлилась в триединую формулу — король во главе Пруссии, Пруссия во главе Германии, Германия во главе мира.

С 1896 года каменная твердыня Пруссии — Мариенбург — начала укрепляться свежей системой обороны: батареи, форты, люнеты, орудийные и стрелковые бойницы. После первой мировой войны эти укрепления были демонтированы, и по Гаагской конвенции Мальборк стал считаться историко — архитектурным памятником. Но вскоре новые события сотрясли Европу. Гитлеровцы продолжили дело тевтонов, ц Мальборк сделался для них символом старых и новых устремлений на восток. Нарушив Гаагскую конвенцию, они вновь превратили памятник истории в современную военную крепость. Напомню, чем это.кончилось.

Стою в центре внутреннего двора Мальборка. Незнблемо лежит здесь большой гранитный камень, как заключительная точка летописи, растянувшейся на восемь столетий…

Январским днем 1945 года, когда от мороза липли к рукам автоматы, прорвались к Мальборку солдаты и офицеры 2 — го Белорусского фронта. Их встретил бешеный огонь с башен, стен и крыш. В крепости засело несколько тысяч гитлеровцев, вскормленных диким мясом геббельсовской пропаганды. Они изготовились дорого продать свои жизни. Глубокие подземелья замков и храмов были набиты боеприпасами и продовольствием, средневековые, недосягаемые снаружи колодцы давали свежую воду, подступы к цитадели окружали рвы и надолбы, опутывала колючая проволока, а вся окрестная земля являла собою сплошную затаившуюся смерть — мины рвались даже от автоматной пули, пущенной наугад. Однако эту голову подыхающей коричневой гидры надо было непременно раздавить! Пятьдесят два дня и пятьдесят одну ночь длился беспрерывный и беспримерный штурм крепости, пока она не пала в солнечный мартовский рассвет. Многие тысячи советских воинов остались здесь навек, и у камня, положенного в их память, смолкает сегодня разноязычный говор, молча снимаются с голов береты, шляпы, испанки, шапки, кепи, конфедератки, сомбреро, фески, пилотки, бескозырки…

Ужасающие руины 1945 года остались только на фотоснимках. Более десятка лет польские реставраторы и каменщики восстанавливали замок, где с 1961 года разместился замковый музей с его замечательными коллекциями исторических и культурных ценностей. Рваная двухцветная мозаика пестрит на внешней кладке стен темный средневековый кирпич и светлый, современный: вечный след последней войны…

И еще существует такая великая сила, как историческая память народов и живая память современников… Это здесь когда-то был учрежден Железный крест, несущий символику, связанную с гербом Тевтонского ордена, сюда автор «Крестоносцев», лауреат Нобелевской премии Генрик Сенкевич обратился с гневным письмом к Вильгельму II, на этих плацах устраивались грандиозные представления и манифестации гитлеровцев, насаждавших в немецком народе нацистскую идеологию, вокруг этих стен сохранились обширные кладбища военнопленных — советских и британских солдат. Полмиллиона людей со всех концов света входят ежегодно в замок, чтобы оживить память; народы, теряя память, теряют жизнь.

Следы последней, чудовищной по разрушениям и по масштабам, войны, память о ней, о ее несметных невинных жертвах никогда не исчезнут с многострадальной земли Европы. Орадур — де — Глан, Дахау, Бухенвальд, Маутхаузен, Освенцим, Бжезинка, Треблинка, Лидице, Хатынь, Бабий яр, Красуха… Последним, отмеченным особо кровавой печатью фашизма местом, которое мне довелось посетить, был Крагуевац. Это незабываемо.

Группа советских писателей была приглашена югославскими товарищами на празднование очередной годовщины освобождения Белграда. Глава нашей делегации поэт Сергей Викулов, освобождавший город от фашистов, ненасытно вглядывался в него спустя тридцать три года, и мы не мешали ему, бывшему командиру батареи. Наши войска пробивались сюда сквозь горы, укрепленные врагом по дорогам и на узлах дорог, по перевалам и переправам, на господствующих вершинах и фронтальных склонах.

Воины 3 — го Украинского фронта форсировали Дунай на юго — востоке от города, разбили оперативную группировку врага «Сербия», двинулись на Белград, перед которым уничтожили еще одну сильную немецкую группировку. Штурм Белграда начался утром 20 октября 1944 года, когда наши танкисты ворвались в город с юго — востока, овладели мостом через Саву, а Дунайская военная флотилия отрезала немцам пути отхода на север. К вечеру Белград был освобожден…

21 октября 1977 года мы выехали из Белграда на юг. Узкая асфальтированная дорога петляла по горным склонам, спускалась в речные долины, вела сквозь низкие облака от одной покатой вершины к другой. Мы обгоняли, нас обгоняли, а с высоких точек открывалось необычное: по дорогам, перевившим всю горную Шумадию, двигались, придерживаясь нашего направления, бесконечные вереницы автобусов и машин. Сотни, тысячи разноцветных коробочек на колесах, плотно набитых маленькими гражданами республики. Нам пояснили, что со всей Югославии в этот день каждый год съезжаются в Крагуевац около ста тысяч детей на Большой школьный урок…

Этот городок имеет славную историю, туго вплетающуюся в историю Сербии, Югославии, Балкан. После сооружения в 1853 году Крагуевацкого плавильного завода здесь образовалось ядро рабочего класса Сербии, где началась революционная деятельность первого на Балканах социалиста Светозара Марковича и проведены в 1878 году первые рабочие демонстрации под красными знаменами. Потом создание ячеек социал — демократической партии, позже коммунистической, участие крагуевацких коммунистов в организации Народного фронта свободы в 1935 году, и вот в апреле 1941 года нападение фашистской Германии, капитуляция югославской армии, призыв коммунистов к народному восстанию — это была тогда единственная политическая и патриотическая сила, способная возглавлять освободительную борьбу. Вскоре после нападения гитлеровцев на Советский Союз на заседании ЦК КПЮ 4 июля было принято решение о начале вооруженной борьбы. 7 июля восстала Сербия, 13 — го — Черногория, 22 — го — Словения, в конце июля — Хорватия, Босния и Герцеговина, 11 октября — Македония.

Крагуевац гордится тем, что первый отряд сопротивления был создан в нем еще в июне 1941 года и тридцать пять десятков боевых отрядов организовали первый саботаж ночью 27 июня. К середине сентября партизаны Шумадии, число которых достигло пятнадцати тысяч человек, провели около ста вооруженных нападений и диверсий: ликвидировались жандармерии, сжигались немецкие комендатуры, уничтожались отдельные колонны захватчиков, подрывались железнодорожные станции, мосты, переезды, телефонные и телеграфные линии связи. Крагуевац стал городом — героем.