Однажды, выступив одновременно с Л. Н. Гумилевым (в журнале «Природа», 1970, ь 2), академик Ю. В. Бромлей напомнил слова Гегеля о недопустимости «указывать на климат Ионии как на причину творений Гомера или на честолюбие Цезаря как на причину падения республиканского Рима».
В соответствии с основными взглядами Л. Н. Гумилева в его работах немало конкретных спорных высказываний, в частности по истории русского средневековья, и на них следует непременно остановиться, как на «любопытном образчике» объяснения второстепенными, часто надуманными причинами «явлений огромной важности».
«Для решения поставленного вопроса о столкновении монголов с Русью мы должны сделать экскурс в южнорусские степи, где в то время обитали „куманы, иже рекомые половцы“. Когда монголы вытеснили меркитов в долину Иргиза, обитавшие там куманы (половцы) приняли беглецов, тем самым став врагами монголов». И этот, так сказать, проступок половцев называется главной причиной войны с большим воинственным народом, пасшим свои стада от Иргиза до Днестра! Ну хорошо, а какова была причина разорительного нашествия на богатейшие города, на цветущие долины Средней Азии? Очень, оказывается, простая! Хорезм-шах Мухаммед не пропустил караван купцов-разведчиков и казнил монгольских послов. «С этого эпизода начинается кровавая лавина, которой монголы прошли по Средней Азии», — пишет автор.
Первопричину же гибели русской средневековой цивилизации, оказывается, следует искать на Калке, где были убиты «послы» Орды…
Вернемся на Калку, чтобы разобрать очень непростую дипломатическую ситуацию, сложившуюся перед битвой, и военно-тактическую — во время нее. Тумены орды, ведомые Субудаем и Чжэбе, обошли дербентским проходом Кавказский хребет, опустошив перед этим земли афганцев, персов, азербайджанцев, армян, грузин. Обогащенные драгоценной и транспортабельной добычей — сокровищами древних народов, воинственные пришельцы, быть может, уже грезили о далеких родных юртах, путь к которым лежал теперь через всю Великую Степь. Однако на подступах к этой степи они натолкнулись на отчаянное сопротивление аланов, или ясов, предков нынешних осетин, рядом с которыми встали воины других северокавказских народов и многочисленное половецкое войско во главе с ханом Котяком, отлично понимавшим, что его народ обречен, если орда из этих тесных гор вырвется на травяные просторы. В ущельях и распадках она лишалась маневренности, не могла использовать своей массированной мощи, и дело, говоря по-современному, запахло керосином. Тогда Субудай и Чжэбе предложили половцам вроде бы обоюдовыгодное соглашение — мы-де, татары, и вы, кипчаки, одного степного рода, а ваши союзники ясы — чужие и вам, и нам по крови; договоримся не трогать друг друга, и вы за это получите множество лошадей, нагруженных золотом и парчой.
Коварный замысел полностью осуществился — половцы-кипчаки, получив обещанное, предали ясов, покинули кавказские предгорья и рассыпались по своим становищам, а орда прошла с мечом и огнем по Северному Кавказу, причем часть ясов примкнула к победителям и вместе с ними устремилась на север, чтоб отомстить половцам за измену.
«Монголы вели войну корректно», — пишет Л. Н. Гумилев, замалчивая, однако, правду о подлом обмане в 1223 году половцев, дружить с коими пришельцы договорились! Орда с лихвой вернула подаренную добычу, дочиста разграбив половецкие становища, столь корректно «отблагодарив» за доверие, победу над ясами и их северокавказскими соседями. Половцы в поисках спасения и защиты устремились на Русь, во главе с тем же Котяком, сообщившим, что «сей род неведомо откуда приде, днесь землю нашу поплениша, а вашу заутро пришед, возьмут».
Русские князья немедленно «начаша воинство велие совокупляти», отложив традиционные распри. "Тогда татарове, уведавше, прислаша послы своя, рекуще: «почто хощете на ны итти кровь пролияти? Мы же не приидохом на вы, ниже на землю вашу и ничто вамо заяхом, а имамы рать с половцы. И аще хощете покой нмети, устроиве мир, половец же к себе не приемлите». Это был тот же, только что успешно использованный на Кавказе, «ход конем»! Конечно, половцы, у которых тоже было рыльце в пушку, рассказали русским о «корректности» полководцев орды, поэтому «князи же рустии прияша сие зло, яко татаре сольстити хощут, не послушаху» послов, разгадали коварный замысел пришельцев, намеревавшихся разбить врагов поодиночке. И вот послы-разведчики были убиты. Не раз и не два, что становится даже навязчивым, Л. Н. Гумилев утверждает, будто войны, что вела орда, вызывались убийствами ее послов, и этим простым логическим перевертышем все жертвы страшной агрессии превращаются в виновных.
Издревле предполагается, что посол — выравниватель, успокоитель международных отношений, посредник добрососедства, а «послы» орды были не кем и не чем иным, как последними разведчиками и провокаторами, предъявляющими оскорбительные и непомерные требования грабительского войска, готового в любом случае броситься на очередную жертву. Ничего не стоит выбрать из подробностей бесчисленных военных походов орды несколько примеров убийства ее лазутчиков или ультимативных провокаторов, но правильно ли, не разобрав ни одного конкретного случая, строить на этих единичных фактах целую концепцию? Конечно, то время было жестоким для всех, и где-то, возможно, посланцы орды были убиты по случайности, всегда и везде непредусмотренно нарушавшей любую закономерность мирного человеческого общежития или военной обстановки, где-то из-за их безмерно наглых, оскорбительных требований, предусматривающих, скажем, выдачу княжеских жен и дочерей полководцам орды, гдето-из-за военно-тактических соображений момента, дабы, например, уничтожить соглядатаев-врагов, увидевших крепостные сооружения и силы осажденных, отрезать себе путь к отступлению или капитуляции, ожесточить обороняющихся, чтоб оин защищались, не рассчитывая на пощаду. Люди средневековья, конечно, куда лучше, предметнее нас представляли себе организованную беспощадность и аморальность орды…
Да, послов орды, впервые появившихся в 1223 году у границ Руси, как свидетельствует русская летопись, действительно убили, и якобы в ответ на это победители «так жестоко расправились» с русскими князьями, «настелив на них, связанных, доски и под стоны, хруст ребер и грудных клеток устроив пир над полководцами врага, задыхающимися от унижения и ярости, один за другим умирающими от ран».
Однако кем были убиты эти «послы», история в точности не знает. В. Ян в свое время писал, что послы-сольстители были на обратном пути перебиты половцами. В таком случае казнь русских князей после битвы — не отмщение за убийство послов, а убийство послов — отмщение половцами за коварное нарушение северокавказского договора, разгром их становищ и вернейший способ исключить любые дипломатические варианты как для орды, так и для русских.
Было, однако, некое историческое обстоятельство, важное для прояснения ситуации. Когда русские войска «сташа на Днепре», «татарове прислаша другие послы, рекуще: „почто послушали есте половец конюхов и послы наша избиша? И оже мира не хощете, идите к нам, а мы готовы“. Князь же велики отпусти послы тыя» (курсив мой.-В. Ч.). Если русские по своей этической недоразвитости не понимали общепринятых еще с доисторических времен деликатностей в обращении с послами, то почему они их отпустили на этот раз, когда терять стало нечего и вопрос о скорой битве не на жизнь, а на смерть был предрешен?..
Субудаю пришлось хорошо подумать, как выманить русские отряды в степь, рассыпать и лишить объединенной, ударной силы, а потом свершить привычное и простое дело, да так, чтобы надолго запомнили эти наивные урусы каменный мешок Калки-реки, которую, как говорили в Степи, вечное синее небо послало Субудаю, он-то знал, что сам нашел ее на половецкой земле и выбрал местом беспроигрышного сражения; противники за восемь суток беспорядочного преследования мелких конных отрядов истощили свои силы в безводной степи, а его воинство хорошо отдохнуло за эту неделю у прохладной, с высокотравными берегами реки.
