Громоподобный выстрел заставляет меня вздрогнуть всем телом.

Кот оседает, держась за живот. В руке Билого тупоносый пистолет.

– Придурки! – голос командира тонет в грохоте, который наваливается со всех сторон.

Я вижу, как летят кирпичные осколки от пробиваемых навылет стен. Как отброшенной куклой падает на груду досок Звир.

Как командир наставляет на меня черную дыру автоматного дула.

И как Билый в последний момент закрывает меня своим телом. Валится на меня подергивающейся грудой, заливая чем-то теплым, липким, неприятно воняющим.

А затем что-то влетает в дверной проем и ослепительный свет выжигает помещение.

Я жмурюсь, но поздно. Перед глазами ярко-зеленая пелена.

Мамочки!!!

Грохот смолкает, но затем опять накатывает, уже совсем рядом, короткими очередями. Не знаю, сколько это длится. Мне страшно!!! Страшно-страшно-страшно!!!

Грубый голос:

– Вот она, в углу.

Тяжесть от придавливающего меня тела исчезает.

– Она вся в крови, командир, но вроде живая. Девочка, ты как?

Мотаю головой.

Руки, грубые, мужские. Опять меня трогают!

– Не-е-е-ет!!! Пустите!!!

Извиваюсь и даже кусаю за что-то.

– Ай! Зараза! Она кусается!

– Значит, жива, – какой-то усталый голос. – Демичев, тащи сюда доктора.

Я открываю глаза, но все равно ничего не вижу, только ярко-зеленые пятна, которые двигаются, когда я перевожу взгляд. Но они постепенно тускнеют, и я начинаю различать бродящие и копающиеся в чем-то фигуры. Груды чего-то непонятного. Внезапно до меня доходит, что это мертвые люди. Те, что захватили меня.

Через какое-то время рядом появляется белое расплывчатое пятно. Полузнакомое женское лицо склоняется надо мной. Кажется, доктор из скорой помощи, она пару месяцев назад к нам приезжала, когда у папы болело сердце.

– Ну, ну, все прошло.

Мягкая рука гладит меня по щеке. И я вся тянусь ей навстречу.

– Тебя не ранило? Сможешь встать? Вот так, не торопись.

Я еле удерживаюсь на дрожащих ногах. Хватаюсь за докторшу, почти падаю.

– Давайте, я понесу, – мужской голос рядом и опять руки!

– Нет! Не трогайте меня!!!

Так страшно, когда меня касается мужчина!

– Нет уж, я сама, – врачиха подхватывает меня на руки и выносит на улицу.

Все вокруг заполняется ярким светом.

Врач тяжело дышит. Я ведь уже тяжелая. Вожусь и прошу меня опустить.

Встаю, продолжая крепко держаться за ее халат. Оглядываюсь. Кругом люди в военной форме. Суетятся, торопятся.

Гром. Далекий и перекатывающийся. Где-то на севере сильная-пресильная гроза. Смотрю в ту сторону непонимающе. Небо от края до края чистое, голубое.

– Что это? – спрашиваю врачиху.

Она вздыхает и произносит только одно слово:

– Война.

Она была неожиданной для девочки Насти, и для миллионов других детей и взрослых.

Но не для всех. Были люди, которые ждали эту войну, тщательно готовили ее и готовились к ней.

В феврале 2017 года украинские радикальные националисты «штыками» нацбатальонов совершили военный переворот. Главной его целью была полномасштабная война с Россией.

Новому исполняющему обязанности президента была обещана помощь в этом славном начинании. И не только на словах, но и на деле.

Разумеется, это не было секретом и для властей России. Так что планы развития конфликта тщательно прорабатывались и в ее штабах.

Один из таких планов, оказавшийся неожиданно успешным, разрабатывал начальник штаба Черноморского флота контр-адмирал Геннадий Серпухов.

Но речь сейчас не о нем.

Новые власти Украины спешно проводили мобилизацию и торопливое формирование двух армейских кулаков – направленных на Донбасс и на Крым. А Россия подтягивала войска к юго-западной границе.

Напряжение буквально витало в воздухе, искрилось и готово было в любой момент разразиться грозой. Но, чтобы сделать стихию подконтрольной, существуют громоотводы.

Я не буду рассказывать здесь подробно о том, что произошло 14 мая 2017 года. Об этом дне написано столько книг, создано сайтов, посвящены сотни часов документальных фильмов. Но, если хотите освежить в памяти события тех дней, я бы посоветовал вам прочитать «Шаги над пропастью» Олега Ерёмина. Это произведение написано в начале тридцатых годов. Оно, коротенькое и рассказывает о ключевых событиях того исторического дня, когда человечество подошло к самоуничтожению так близко, как еще никогда не подходило.

О том дне, когда горели и шли на дно корабли Черноморского флота России и шестого флота США. Когда сдвинулись люки, закрывающие шахты баллистических ракет в Сибири и Вайоминге, в небо поднялись стратегические бомбардировщики, а подводные лодки подвсплыли на глубину пуска. Когда президент США Хилари Клинтон упала в обморок прямо во время телевизионной трансляции, а, очнувшись, приказала идти на попятную, потому что меньше всего на свете она хотела править радиоактивными пустошами.

Лейтенант ВКС России Игорь Мыскин, конечно же не знал всей картины происходящего. Полковник Симаков донес до личного состава полка, в котором меньше года прослужил Игорь, лишь самое основное:

– Началась война. Мы нанесли массированный ракетный удар по украинским системам ПВО. Большая их часть уничтожена, но могут остаться недобитки. Наша первостепенная задачи зачистить их.

Истребители летели широкой парой. Ведущий в восьмистах метрах слева и немного впереди.

Лейтенант Игорь Мыскин управлял самолетом предельно внимательно. Это был его первый боевой вылет. Молодой пилот лишь год назад окончил Армавирское военное училище. То, что он сейчас летит в небе над Украиной, можно было бы посчитать редким везением, или невезеньем, если бы это не было следствием холодного расчета.

Демонстрационная группа. Это как ловля на живца. Пара Су-27 как бы выманивала на себя остатки противовоздушной обороны противника, уцелевшие после сокрушительного ракетного удара. Наверняка смогли избежать его некоторые мобильные «Буки», может быть не полностью уничтожены С-300, и далеко не все самолеты сгорели на аэродромах.

Поэтому и летят сейчас в «разведывательный» полет самолеты с не слишком ценными из-за малого летного опыта экипажами.

«Хотя, это не совсем так», – сам себя одернул Игорь.

Командир звена – майор Комов – очень опытный летчик, целый год летавший в небе Сирии. Так что вполне возможно, что его, Игоря, назначили в этот полет не на убой, а для ускоренного обучения. Тем более что он окончил училище с отличием и уже успел показать себя в полку с хорошей стороны.

А впереди, в двадцати километрах по курсу – Днепр. Он широким разливом вытекает из Каховского водохранилища.

Красиво и тревожно.

– «Барсук один», «Барсук один», – голос диспетчера нарочито спокоен. – Три цели. Азимут двести восемьдесят три, удаление двести восемь. Предположительно МиГ-29. Следуйте прежним курсом. На дистанции в сто десять приготовьтесь к маневрированию. С восьмидесяти пускайте «двадцать седьмые» и уходите по азимуту сто сорок. Как поняли?

– «Барсук один», «Медвежонку». Вас понял, – такой же подчеркнуто спокойный ответ командира. – Пускаем двадцать седьмые с восьмидесяти и уходим на сто сорок. «Барсук два», задачу уяснил?

– «Барсук два», «Барсуку один», – отозвался Игорь. – Вас понял. Продолжаю полет без изменений. Готовлюсь к маневру. «Барсук два второй», подтверди готовность ракет.

– «Барсук два второй», «Барсуку два», – откликнулся второй пилот, сидящий в метре за спиной Игоря. – Все четыре ракеты готовы.

Привычные переговоры, а сердце громко стучит. Первый бой. Хотя, восемьдесят километров. Противник может уйти, а для Игоря маневр так вообще почти не опасный. Но, мало ли что…