Я немного ежусь от холода, но неотрывно смотрю в объектив телескопа.

Какие же они все-таки красивые – звезды! А вот эта яркая, красноватая и какая-то слишком большая, вовсе и не звезда.

Это Марс. Он сейчас на западе, догоняет солнце. На самом деле я, конечно же, не могу видеть в наш старенький девяностомиллиметровый рефрактор диск планеты. Тем более что до нее сейчас больше трехсот миллионов километров. Невообразимая даль! Интересно, при моей жизни люди смогут летать на такое расстояние? Наверное, да. Ваня неделю назад принес мне на флешке подборку статей о новой Лунной программе. И там упоминалось, что уже разрабатывается межпланетный буксир для исследования Марса. Так что уже скоро…

Ой! Я вздрогнула от мягкого прикосновения: на спину легла теплая и легкая куртка. Оглянулась.

Это Ваня притащил с вешалки мою одежку и накинул мне на плечи. Спасибо, конечно, но я могла бы и сама за ней сходить. И уж точно не стоило это делать так неожиданно.

У Вани за стеклами очков обеспокоенные голубые глаза: «Я опять что-то сделал не так?»

Ну как ему объяснишь? Вообще-то, мне его внимание даже приятно, но только… Если он меня касается, то я вздрагиваю и невольно сжимаюсь. А он, бедняжка, принимает это на свой счет, думает, что мне противно. А я не могу ему рассказать!

Сама не понимаю, почему, но не могу. Во всей школе о моей андрофобии знает только Андрей Игоревич и Наташа. И я просто не в состоянии себя пересилить, чтобы поделиться тайной еще хотя бы с одним человеком. Ведь тогда придется рассказать Ване и о том, что со мной было, а это просто невозможно!

Обидно, да? Сейчас у меня возраст, как у героинь моих любимых японских анимэшек. Девушек, которые заводят романтические отношения, влюбляются, начинают встречаться с парнями.

А еще обиднее, что я знаю, стоит мне только намекнуть, и Ваня, не смотря на всю свою нерешительность, попробует со мной сблизиться. Я же вижу, как он ко мне относится. И мне тоже очень нравится этот высокий нескладный одиннадцатиклассник. Он невероятно добрый и внимательный, а еще – умный. С ним не надо искать темы для бесед. Можно просто говорить о том, что мне интересно, и он подхватывает, живо интересуется даже тем, чем сам не особенно увлечен, вроде кэндо, японского языка или анимэшек.

Но между нами стоит прочная каменная стена. Она все так же отгораживает меня от всех остальных людей. Особенно от парней. И я не могу решить, что с этим делать. Единственное, чему научилась за эти два с половиной года, это скрывать свою реакцию, ну или почти скрывать. Вот Ваня ее замечает всегда, и всегда расстраивается, принимая на свой счет.

Чтобы как-то загладить свою вину я мягко ему улыбаюсь и спрашиваю:

– А ты бы хотел полететь на Марс?

Но Иван только досадливо морщится, отворачивается, как бы через силу отвечает:

– Очень. Но, ты же знаешь, у меня здоровье плохое.

Это правда. Он часто болеет, пропускает школу.

– «Таких не берут в космонавты», – фальшиво поет Ваня строчку из Манго-Манго.

– Прости, – смущаюсь я.

Вот ведь дура! Хотела разрядить обстановку, а сама наступила на больную мозоль.

– Да ладно, – вздыхает Ваня и неожиданно продолжает: – А вот ты бы могла полететь.

– Я?

Сказать, что я удивилась, будет слишком слабо. Никогда в жизни мне не приходила в голову такая мысль. Это ведь Космос!

– А почему бы и нет? – продолжает парень. – Ты очень умная. Вон, в ЗэФэТэШа учишься лучше меня! На республиканские олимпиады и по физике и по математике прошла.

– Ну, да, – я невольно краснею.

В Заочной школе при московском ФизТехе я действительно учусь на отлично. И всерьез думаю поступить в этот великолепный институт после школы. И первые места в Ялте по точным наукам взяла с большим отрывом от соперников. Но, все-таки, я же собираюсь стать ученым, а не космонавтом!

– А еще у тебя прекрасное здоровье, – со вздохом продолжает перечислять мои «прелести» Иван. – Ты когда последний раз болела?

– Не помню, – задумываюсь я. – Кажется, позапрошлой зимой простывала.

– Вот видишь! А еще ты спортсменка. Ой! Кстати, а как соревнования прошли? Я забыл спросить.

– Хорошо, – улыбаюсь я приятному воспоминанию. – Второе место в ЮФО. В феврале поеду в Подольск на всероссийские!

– Ого! Здорово! – радуется за меня парень.

– Но там мне ничего не светит, наверное. Я буду самой младшей в старшей юношеской возрастной категории. Она с пятнадцати до семнадцати лет. И там такие мастерицы меча будут участвовать!

– Но все равно замечательно! – продолжет радоваться за меня Ваня, и вдруг, став очень-очень серьезным, произносит раздельно и веско: – Так вот, Настя. Таких, как ты, берут в космонавты.

А я замерла, прижав руки к груди. Почему-то очень сильно забилось сердце. Я обернулась к распахнутому окну и совсем по-другому посмотрела на далекие звезды.

«А что, если…»

Мне было страшно додумывать свою мысль, но внезапно показалось, что космос стал ближе. Что черная пустота с летящими в ней планетами, спутниками, астероидами, звездами, приблизилась и ждет, когда я шагну ей навстречу.

– Саша, а я тебя вижу!

– Не засоряйте эфир, – строгий голос из ЦУПа.

Андрей демонстративно зажал рот ладонью и помахал свободной рукой в иллюминатор, за которым виднелась неуклюжая громоздкая фигура в скафандре.

Александр усмехнулся. Что ни говори, а экипаж у него подобрался хороший. Петр – серьезный и надежный. Совершенно не похожий на компьютерщиков-хакеров, какими их изображают в фильмах. И Андрей – неунывающий и всегда готовый разрядить напряженную обстановку.

С такими ребятами можно не то что два с половиной месяца летать, а хоть целый год.

Но время экспедиции МКС-63/64 подходит к концу.

Время последней экспедиции на Международную Космическую Станцию.

Александр перецепил карабин к новому анкерному поручню, неторопливо подтянул одновременно невесомый и массивный скафандр с самим собой в сердцевине к стыковочному узлу. Принялся внимательно его осматривать. Скоро он навсегда разомкнется, и громада МКС уплывет вдаль.

Летом семнадцатого Александр был командиром экипажа, который первым прилетел на российский сегмент станции после разрыва международной программы. С его экспедиции началась независимая жизнь российского сегмента. А этот полет ее завершит.

– Петя, ну как у тебя? – осведомился командир, когда выбрался из скафандра и медленной рыбой плавно влетел в модуль «Заря».

– Все прекрасно, – спокойно ответил программист. – Теперь нас с остальной станцией не связывает совершенно ничего. Наш компьютер готов к полностью автономной работе. Цепи управления «Прогрессом» я перепроверил пять раз. Так что можем хоть сейчас садиться в «Союз» и улетать.

– Нет, сейчас не можем, – вздохнул Андрей, ковыряющийся тут же, и взглянул на механические часы, тихонько тикающие на запястье. Еще три часа сидеть на чемоданах.

– Центр управления, – повысил голос Александр. – Предлагаю перейти в спускаемый аппарат и в оставшееся время произвести дополнительную проверку систем.

– Разрешаем, – раздалось из динамиков спустя короткую паузу.

– Лучше бы побездельничали, – проворчал Андрей.

– За работой время летит быстрее, – пояснил командир. – Ну что, давайте прощаться со станцией?

– Погоди! Есть еще одно дело, – хитро улыбнулся Андрей.

Александр и Петр с удивлением посмотрели на своего коллегу, который поплыл в сторону напрочь закрытого люка, ведущего на американскую часть станции.

Подлетев к нему, космонавт достал из кармашка какой-то металлический стерженек и принялся стучать по металлу.

– Ты это чего? – забеспокоился командир.

– Не мешай, я азбуку Морзе не очень хорошо знаю. Традиция.

– Так есть же интерком? Правда, через ЦУП и НАСА, но можно и поговорить с коллегами.