Вода была для Фариды достаточно послушной стихией, и Фарида обратилась к её помощи.

***

С высоты птичьего полёта было видно, что Гора Дроу представляет собой небольшое выстроенное по кругу селение с мощёными дорожками-лучами, между которыми располагались серые прямоугольники крыш домов и пёстрые, хоть и выцветшие, круги шатров. В центре пространство было пусто, зато по окружности были расставлены наблюдательные башни из белого кирпича.

Теперь же всё это накрывал переливающийся, словно большой мыльный пузырь, магический купол, который не позволял телепортировать в него или из него. Но скрытый в колодце портал был открыт давно, ещё до того, как был натянут шатёр. Гоблин-чародей Зунл, посвятивший изучению Северного континента десятки лет, был уверен, что телепорт был установлен в колодце изначально, а сам колодец был выкопан именно для этой цели, но серый сфинкс Ленц, вместе с женой Фоу основавший здесь магазин волшебных товаров, не соглашался с ним, считая, что портал открыл, чтобы иметь доступ к ещё строящемуся в ту пору вблизи деревни псоглавцев Акментарину, требхеонский архимаг.

Жители, кто открыто, а кто украдкой, поглядывали на пришельцев, магов с белыми нашивками Жемчужной страны на фиолетовых мантиях. Цвета, в которые одевались волшебники, редко отличались разнообразием, поскольку были данью традиции, сформировавшейся ещё во времена Неотона, когда гном Лаис Сайвер считался богом-покровителем не только знания и исследований, но и взаимодействия с Сетью Веринтара, что и являлось проявлением магических способностей. Давно исчез тот Неотон, мертвы его боги, но сам Веринтар благодаря его носителям был перенесён на эту планету и соединился с местной ноосферой, яркими проявлениями которой были Жемчужная река, ящеры, подобные людям, и многие другие вещи, казавшиеся неотонянам сказочными.

Маги разговаривали и выборочно останавливали редких прохожих, о чём-то спрашивая. Кто-то возмущался ограничением свободы перемещения, чуть ли не кидаясь на пришельцев с кулаками. Один местный спрайт громко вызывал всех подряд, пока его сородич изучал содержимое карманов отвлёкшегося на лицедея волшебника-гоблина. Зато маленького воришку заметил темноволосый чародей-рин, а в следующий миг спрайт с громким хлопком превратился в испуганно мечущуюся сороку. Кто-то одобрительно ударил в ладоши, а кто-то присвистнул. Но наблюдавшая это представление крупная чёрная птица прекрасно понимала, что вынужденное оборотничество часто оказывается необратимым. Как, впрочем, и осознанное, как она не раз за свою долгую жизнь находила подтверждение.

Летящего в чистом небе ворона, попавшего в прозрачную клетку, рассеянно проводил взглядом белый крылатый кот, но отвлёкся на вернувшиеся разведывательные искры, которые с треском и шипением соединились в небольшой светящийся шар, который тут же исчез, стоило последней частичке соединиться с ним. Кот разочарованно махнул хвостом и опустил голову на лапы.

— Опоздали, бывает, — равнодушно пожал плечами бледный рыжий дроу, навершие посоха которого засветилось зелёным.

Ворон опустился на крышу шатра на окраине поселения, цепляясь за грубые швы на краю похожего на жерло вулкана отверстия. Залетать внутрь птица не стала. Она прекрасно всё видела с крыши. Но даже здесь ворон ощущал действие поля, ограничивающего проявления созидательной и разрушительной силы. Постоянно находиться в таком месте было бы невозможно любому, вне зависимости от магических способностей. Большая концентрация волшебных предметов значительно ослабляла воздействие поля, но ворона не покидало ощущение, что перед ним не уютное помещение, а воронка, мало-помалу засасывающая частицы всего сущего в ледяную бездну.

Внизу, в колодце, волновалась зелёная вода с белеющими кувшинками. На широком краю сидела черноволосая Фоу. Почувствовав на себе взгляд, она посмотрела вверх и, заметив ворона, подняла ладонь, загнув указательный и средний пальцы.

***

Деревья росли не так густо, как вблизи Элатема, потому давал о себе знать слабый, но холодный ветер с моря. Да и воздух пах совсем иначе.

Элементалистка и не думала, что её действие может как-то повлиять на призрака. Но белая волна, вместо того, чтобы пройти сквозь привидение, потянула его за собой. А когда вода схлынула, Фарида увидела вполне живого человека.

— Как тихо стало… — прошептал он изумлённо и схватился за голову. — Но как? И почему?

Сквозь его тело больше не проглядывал пейзаж, однако вид у него оставался призрачным, чему способствовали белоснежная мантия с откинутым назад капюшоном, короткие, торчащие во все стороны очень светлые волосы и такие же бледные брови.

— Как мама говорила, — пробормотала Фарида, глядя на затянутое серой дымкой небо, — когда начинают происходить странные вещи, надо успокоиться и действовать по обстоятельствам.

«Умница», — похвалил внутренний голос.

«Я или мама?»

«Обе. Но не расслабляйся!»

— Твоя река, — вслух произнесла девушка, выходя из воды, и усмехнулась. — Не переживай, как был привидением, так и остался!

«Не удивилась бы, если бы они с Сайриндой оказались родственниками», — подумала Фарида, прекрасно понимая, что это не так, и, протянув ему руку, представилась:

— Я Фарида!

Девушка больше не видела причин скрывать имя. Впрочем, едва ли привидение могло его знать. Разве что река могла поделиться своим знанием. Правда, никто не знал, до какой степени Жемчужная вода всеведуща. А вот в том, что она капризна, были уверены многие.

— Э́рлар Тейр, — слитно произнёс бывший призрак, поднимая на взгляд девушку. — Да и с чего река вдруг стала моей?

— Это одно слово? — уточнила девушка, так как вторая часть имени ей что-то смутно напомнила.

Пожалуй, единственным в его внешности, за что взгляд мог зацепиться, были глаза. Голубой цвет радужки не являлся чем-то необычным. У отца Фариды, у её сестры Данны, у её наставника в магии стихий гоблина Косфи, Сайринды и многих других, в лица которых младшая принцесса особо не всматривалась, был такой. Но глаза Эрлара были именно синими.

— Два, — он поднялся на ноги. — Откуда эта мантия? — спросил вдруг Эрлар, дёрнув себя за рукав.

— Если тебе не нужна, то отдай мне, — предложила Фарида. — Я думала, что она означает, что ты жрец.

— Жрец? — повторил Эрлар, нахмурив светлые брови. — Может быть. Но я всё равно ничего не помню.

К её удивлению, он действительно вручил ей пояс, а затем и саму мантию, оставшись в тёмно-серой рубашке и бурых штанах, серых ботинках на шнурках и белых. Правда, белые перчатки оставил себе. Сияющая ткань мантии была удивительно лёгкой, но, облачившись в неё, девушка почувствовала себя значительно свободнее.

— Это создала река?

— Я не знаю, — пожал плечами Эрлар. — А ты как себя чувствуешь?

Фарида пыталась понять свои ощущения. Голова немного кружилась, да и чувство свойственного сну оцепенения не желало пропадать. Сколько времени прошло после того, как она оказалась в Элатеме? Хотя планета не успела дважды обернуться вокруг своей оси, девушке казалось, прошли годы с того страшного утра.

Несколько минут назад Фарида твёрдо решила вернуться домой, а теперь пребывала в растерянности. О чудесах и собственной воле Жемчужной реки было широко известно, но девушка никак не могла понять, почему вода сделала её взрослой.

— Я ведь теперь другой человек? — спросила она.

— А ты себя осознаёшь другим человеком? — задал встречный Эрлар.

— Нет, — покачала головой Фарида.

— Тогда нет смысла переживать.

«Но узнают ли меня теперь? Хорошо это или плохо?»

— Чему ты тогда удивился у реки, — вспомнила девушка реакцию тогда ещё призрака на её преображение.

— А разве это само по себе не удивительно?

Фарида взяла в руки посох, со смешанным чувством отметив, что эта палка всё равно оставадась выше неё. Удивительно, но вес посоха почти не ощущался.

Они замерли, услышав стук копыт и звон сбруи. А в следующий миг из-за деревьев показались три гнедых и две серых лошади, несущих на себе всадников с чёрными собачьими головами и в красно-бурых одеждах.