Через какое-то время снаружи раздается шум. Шум фургона или трактора. Чьи-то вопли. Крики Большого Джо: «…, …, …!» Я перекатываюсь к краю сетки, переваливаюсь через край и встаю на пол. Мне отчасти хочется снова залезть на выступ, но я понимаю, что пора ехать домой.

– Самое время! – говорит Джо, когда я вхожу в шатер. Ханна уже собрала вещи и сидит рядом с ним. – Чувак, она не стала со мной целоваться. Тебе достался …ный бриллиант!

«Я заслужил …ный бриллиант».

========== 60. ==========

На удивление, все проходит без сучка без задоринки. Папа на четыре дня отправляет маму с Ташей в предоплаченный тур, и пока они загорают, делают педикюр и предаются всем остальным развлечениям для людей без винтика в голове, какие только предусмотрены в предоплаченных турах в Мехико, мы переезжаем.

– Думаю, это единственный способ, – признался папа. – Твоя мама уже много лет не слышит ни одного моего слова.

Прошлым вечером мы с папой все обсудили, потом позвонили Лизи и ввели ее в курс дела. Она сказала, что, если можно будет пожить у нас с папой, она подумает о том, чтобы приехать на рождество. Когда я повесил трубку, мы с папой обсудили Ташу. То, как она била нас с Лизи и, наверно, до сих пор бьет маму. Папа сидел с ошеломленным видом и только слушал, почти ничего не говоря. Под конец он обнял меня со слезами на глазах и попросил прощения.

– Твоя мама всегда говорила, что вы двое просто преувеличиваете, – признался папа.

– Я хочу больше никогда в жизни с ними не разговаривать, – ответил я. – Можно?

Папа разрешил, но мы оба знали, что иногда от разговоров с ними будет никуда не деться. Так и вижу, как мама лежит на смертном одре, а я произношу что-нибудь великодушное и едкое вроде: «Я знаю, что ты никогда не хотела причинить мне боль. Ты старалась изо всех сил, но все было против тебя». Кем надо быть, чтобы рассматривать свой растущий живот и ждать, что оттуда появится психопат?

К вечеру воскресенья переезд закончен. Папа, кстати, ни под кого не прогибался. Он забрал свое имущество. Машину. Тренажеры. Стереосистему. Мы погрузили в фургон все содержимое его берлоги, моей комнаты и гостиной – папе пригодится, чтобы оборудовать себе спальню. Он взял всю одежду и стол для пинг-понга. Потом он даже поднялся на чердак и забрал все, что получил в наследство от родителей. Он взял из маминой шкатулки обручальное кольцо своей матери, а из шкафа – два килта.

Теперь я сплю в ближайшей к бассейну комнате. Утром я хорошо поплавал и пятнадцать минут сидел в горячей ванне, прежде чем принять душ. Я пришел завтракать еще до половины седьмого. Папа купил замороженные вафли и натуральный бекон. Он набил холодильник всякой хренью, которую мама никогда бы не купила. Я беру четыре вафли и три полоски бекона, папа тоже. Месяца через три я растолстею, и мне почти плевать.

Мы одновременно выходим из дома. Отсюда ближе ехать до Ханны. Отсюда куда угодно ближе ехать. И никакие охранники не провожают меня осуждающими взглядами.

По ночам с веранды третьего этажа видно океан звезд: тут нет светового загрязнения из бесконечных фонарей, как в товариществе. А еще нас тут никто не знает. И всем плевать. Понятия не имею, зачем мы столько лет после выхода «ТелеТёти» жили на том же месте. Как будто никто даже не задумывался, какими свободными мы себя почувствуем, если нафиг оттуда сбежим и начнем жизнь сначала. Или кое-кто из нас даже не хотел начинать сначала?

Ханна садится в машину, и мы целуемся. От нее пахнет ягодами. Я улыбаюсь как безумный. Ханна пишет что-то в новой книжечке, которая никогда не падала в реку. Я купил ее в Вирджинии по пути домой, и Ханна попросила прощения за то, что не рассказывала, насколько все плохо в ее семье. Я не знал, что ответить, и просто обнял ее. «Ханна, у каждого свои секреты».

Я пропустил шесть учебных дней, но мне даже не надо особо наверстывать. Ближе к вечеру в школу придет папа, и у нас пройдет решающая встреча со школьным психологом и Флетчером. Я поступлю в колледж. И первым шагом к этому будет возвращение к нормальной программе. Лучший понедельник в моей жизни.

Но в коррекционном классе я чувствую, как будто бросаю огромную семью. Флетчер объявляет, что я хочу кое-что сказать, я встаю, сажусь на стол и произношу:

– Я тут последний раз.

– Я думал, ты еще на той неделе сбежал, – говорит мальчик по имени Келли.

– Ага, – соглашается Дженни.

Тейлор качается на стуле.

– Последний день не в Блю Марш, а в этой комнате. Теперь я буду ходить на общие уроки.

– Давно пора, черт возьми! – замечает Дейрдре.

У Дженни такой вид, как будто у нее сейчас случится припадок.

– Я все равно буду заходить поздороваться, ладно?

– Приноси кексов, – предлагает Карен. – Это меньшее, что ты можешь сделать.

– Ага, – соглашается кто-то еще.

– Иди уже, Джеральд! – заключает Дженни.

Я вижу, что нога Дейрдре опять соскользнула с подставки, опускаюсь на колени и ставлю ее на место. Когда я встаю, говорить уже нечего. Я беру рюкзак и иду к двери.

– Джеральд, – окликает мистер Флетчер, – мне нравятся шоколадные кексы.

Я киваю я закрываю за собой дверь. Снаружи я немедленно пугаюсь до смерти. Первым уроком у меня литература, мне нужно будет рассуждать о «Ромео и Джульетте», и я не уверен, что смогу оправдать ожидания. Но я буду стараться.

– Все в порядке? – спрашивает Ханна за обедом.

– Все нормально, – отвечаю я, ухмыляясь от уха до уха. Ханна ухмыляется в ответ, и мне очень сложно немедленно не сделать ей предложение. «Тормози, тормози, тормози!»

– О, у Сруняшечки появилась девушка! Ты знаешь, что с ней делать? – спрашивает Николз. Мы продолжаем улыбаться друг другу, не обращая на него внимания.

– Я хочу еще один матч по пинг-понгу, и поскорее, – просит Ханна.

– У тебя нет шансов! Против тебя играет соперник, у которого весь третий этаж дома – один большой стол для пинг-понга.

– Зато это весело, – замечает Ханна. – Главное не победа, а участие. – Она жует сандвич, который мы купили по дороге. – Вчера вечером я просто не сосредоточилась. Слишком старалась впечатлить твоего папу.

После школы я отвожу Ханну в наш новый дом и мы играем две партии в пинг-понг. Потом мы нарушаем пятое правило. Потом выходим на веранду. «Требую немедленно жениться», – думаю я. Я собираюсь еще очень долго думать об этом, прежде чем наконец произнесу это вслух, но мне нравится ставить цель и постепенно идти к ней. Думаю, этому научили мне дурацкие таблицы ТелеТёти. И книжечка Ханны. Иметь под рукой список требований всегда хорошо.

========== 61. ==========

В среду в РЕС-центре ночь Долларов и полно народу. Мы с Ханной приезжаем туда сразу после школы, чтобы отблагодарить Бет за то, что она простила нам внезапное исчезновение больше чем на неделю. Она предупреждает нас, что после следующей подобной выходки ей придется нас уволить, а потом мы рассказываем о своих приключениях. К счастью для нас, мы не какие-нибудь нейрохирурги и нас всегда было кем заменить.

– Похоже, вы неплохо развлеклись, – подытоживает Бет, протягивая мне через стойку большие контейнеры для кетчупа.

Ханна расставляет остальные приправы и начинает заворачивать первую партию хот-догов. Она работает в шестом окошке. Я – по-прежнему в седьмом. Я предупредил папу, что приду домой поздно. Ему не позавидуешь: мама только что вернулась из Мехико и обнаружила наш побег. Теперь она то грозит ему кровавой расправой, то по десять минут рыдает в голосовые сообщения, и теперь папа видит то же, что и я: как скачет ее настроение. У нее проблемы с психикой, сколько бы она ни притворялась, что все в порядке.

– Джеральд качался на трапеции, – рассказывает Бет Ханна. – Мы жили в шатре.

– В шатре? – переспрашивает Бет. – Купались в роскоши, а?

Мы не уточняем, что циркачи называют так обычные типовые домики.