Ронни улыбнулась:

– Извини, я немного костлявая. Наверное, тебе не очень удобно.

– Нет, мне хорошо.

Ронни не стала спорить и вздохнула. Если Битси нужно выговориться, то она не должна ей мешать.

– Легко иметь принципы, когда они не подвергаются испытаниям. Я всегда твердила, что хочу жить своей жизнью и быть собой, но все-таки позволяла матери указывать мне, и единственное, что душило меня, – ее чрезмерная любовь. А теперь перед моим носом помахали миллиардами долларов, и я сломалась.

Ронни рассмеялась, и через секунду Битси подхватила ее смех.

– Эй, не суди себя так строго. Даже у Ганди* были проблемы выбора. Не он ли говорил, что нужно иметь много богатых друзей, чтобы спокойно жить в нищете?

– Да, мне тоже всегда нравилось это высказывание.

– Тебе предлагают кучу денег, и для этого даже не нужно спать с этим парнем. Я бы согласилась. – Битси отстранилась и вопросительно приподняла бровь. – Ох, нет, ты не так поняла. Мы с Эшем просто друзья. К тому же он уже сделал предложение тебе.

– Лучше бы он этого не делал. Тогда я бы так не влипла.

– Вообще-то он умеет видеть хорошее.

Битси покачала головой.

– В том-то и дело, Ронни. Не думаю, что он верит, что я «хорошее». Скорее, просто меньшее из зол. Впрочем, как и я. Есть старая суфийская притча о том, как поймать обезьяну. Нужно положить немного еды в банку с узким горлышком. Обезьяна просовывает туда лапу, но обратно вытащить не может, потому что кулак, в котором она сжимает пищу, больше, чем отверстие. Все, что ей нужно, – разжать кулак, но она не делает этого, потому что думает, что ей нужна эта еда. И поэтому будет поймана. Эш и я застряли в обезьяньей банке.

– Хорошая история.

– Поучительная история.

– И что ты собираешься делать?

Битси встала и нервно прошлась по аллее. Сейчас она была похожа на нимфу – в легком белом платье и со светлыми кудряшками.

– Все ждут, что мы поженимся, и будут счастливы.

– Так пошли всех к черту! – вырвалось у Ронни.

Битси посмотрела на нее, и ее губы изогнулись в легкой улыбке, превратив ее из нимфы в Мону Лизу.

Ронни улыбнулась в ответ. Кто бы знал…

________

*Махатма Ганди – индийский политический и общественный деятель, сформулировавший философию ненасильственной борьбы и мирных перемен. Проповедовал принципы простой жизни и отказа от роскоши.

========== Глава 11 ==========

– Я с нетерпением жду вечера. Все складывается как нельзя лучше, – отец Эштона открыл дверь номера и вышел в коридор.

– Да, сэр.

– Ты не выглядишь радостным.

– Мы не в сказке, отец. К чему радоваться событию, которое происходит из соображений целесообразности?

– Но она кажется очень милой девушкой. Я горжусь тобой. Не знаю, чего можно было ожидать, но я рад, что ты выбрал Битси.

– Да, она мне нравится.

– И это уже кое-что. Хорошая основа для будущих отношений. Твой дедушка одобрил бы.

Грудь сдавило, как если бы сверху уселся слон.

– Увидимся, отец.

Эштон закрыл дверь и привалился к ней спиной. Нет, дедушка не одобрил бы. Не одобрил бы, что он отрекается от самого себя, чтобы получить наследство.

Эштон подошел к дивану и невесело усмехнулся, подумав, что уже сроднился с этим предметом интерьера, ведь он провел столько времени, лежа на нем и пытаясь придумать, что делать. Он плюхнулся и уставился в потолок. Дедушке наверняка понравилась бы идея агентства по усыновлению. Может, не конкретно такого агентства, но старик любил широкие жесты и смелые решения, которые могли помочь людям. Хватит ли у Эштона храбрости реализовать свою идею? И сможет ли он? О бизнесе он знал преимущественно из лекций лучших профессоров, но большого практического опыта у него не было.

Он сел и потер затылок. А что, если эта идея – всего лишь оправдание для самого себя? Ему нравилось быть богатым. Очень нравилось. Вот быть известным он ненавидел. Но с этим ничего не поделаешь, даже если он откажется от наследства. Папарацци все равно следят за каждым его шагом. Даже удивительно, что ему удалось сохранить свою ориентацию в тайне. Пару раз возникли слухи, но ничего больше. Ничего, кроме дыр, оставленных в его душе.

Страх быть раскрытым заставлял его отказываться от всего. Если кто-то говорил, что любит его, он всегда думал, что все было бы не так, узнай этот человек его тайну. Только Ронни знала о нем все. Ронни… и Марк. Эштон вздохнул. Парень, чье появление бросило вызов всем жизненным принципам Эштона. Парень, которого он мог бы полюбить.

У Эштона никогда не было настоящих отношений с мужчиной. Он даже не знал, способен ли на них. И сегодня после полуночи потеряет шанс узнать. По крайней мере, с этим парнем. Тот взгляд, которым одарил его Марк, когда он сказал, что брак с Битси – всего лишь договоренность, пригвоздил Эштона. Манипулятор. Трус. Эти слова явственно читались на лице Марка.

И отношения с Марком Синтореллой были бы более сложной задачей, чем все благотворительные фонды мира вместе взятые, потому что это потребовало бы от Эштона смелости быть тем, кто он есть на самом деле.

Эштон уронил голову на руки. Он не мог не признать, что влюбился. Да, они были едва знакомы, но это не мешало ему понимать со всей отчетливостью. У него могли быть любые мужчины, стоило ему только щелкнуть пальцами, но никого и никогда он не хотел так, как Марка. И он может сидеть, как слизняк, упиваясь своими страданиями, и позволить лучшему, что случилось с ним в жизни, исчезнуть. Или…

Эштон схватил телефон и набрал номер. Прошло несколько бесконечно долгих гудков, прежде чем удивленный голос ответил:

– Эштон, это ты?

– Да, сэр.

– Какой сюрприз. Твой отец не предупредил меня о звонке. Я думал, ты отдыхаешь.

– Да, Генри, так и было, и я прошу прощения, что побеспокоил вас в субботу. Но я хотел бы спросить. Помните, когда я оканчивал колледж, вы предлагали мне работу?

– Помню. И помню, что ты категорически отказался. Но мы с тобой оба всегда знали, что если ты и придешь в компанию, то будешь работать со своим отцом.

– Я хотел бы принять ваше предложение. Начать с самых азов. Знаете, я даже могу варить кофе. Я хочу знать о бизнесе все, как мой отец. И прошу вас помочь мне. Как и ему когда-то.

В трубке повисла тишина. Что ж, придется признать, что он опоздал со своим согласием.

– Почему именно сейчас, Эш? Ты вот-вот получишь больше денег, чем сможешь заработать за всю жизнь. Зачем беспокоиться?

– Есть кое-что, что я хочу сделать, но у меня нет времени учиться на собственных ошибках. Мне нужен наставник. Я не знаю, согласитесь ли вы, но хотел бы, чтобы это были именно вы. И кроме того, мне понадобятся деньги.

– Это хорошо. – Эштон молча взмолился. – Ты действительно этого хочешь?

– Конечно. Я мог бы приступить к работе через две недели.

– Ладно. Посмотрим.

– Это значит нет?

– Слушай, я взял бы тебя на работу даже через минуту. Я всегда видел в тебе большой потенциал, Эш.

– Это значит да?

– Да. Но, пожалуйста, не устраивай из этого громкий медиа-цирк, как Элвис, идущий в армию.

– Нет, сэр. Я хочу работать. Не могу гарантировать, что журналисты не пронюхают об этом, но, по крайней мере, сам им об этом сообщать не собираюсь.

– Что твой отец сказал по этому поводу?

– Я ему еще не говорил.

– Что?..

– Не могли бы вы оказать мне еще одну услугу и сказать ему об этом? Мне нужно готовиться к балу.

***

Марк смотрел на платье на манекене. Да, пожалуй, это его лучшее творение. Мистер Пеннимейкер назвал его бриллиантом коллекции. И так оно и было – платье, казалось, светится. Марк любил его. И ненавидел. И понимал, что пришло время надеть его.

Быстрый взгляд в зеркало – макияж и прическа в порядке. Подведенные темные глаза, пухлые розовые губы и волосы, уложенные в высокую прическу наподобие короны, с нарочито небрежно выпущенными прядями. Принцесса встала с постели после восхитительного секса. Он не был принцессой, но платье было поистине королевским.