– Мисс Очевидность, вы не могли бы чуть повременить с выводами? – Мне хотелось назвать его «мистером Абстракцией», но я удержалась.

– Чувствуешь, как приятно рисовать эти неопределенные формы? От этого рука делается теплой, верно? – Да, рука у меня действительно сильно потеплела. Не то слово.

Он продолжал водить моей кистью, рисуя более мелкие треугольники в кроне дерева.

– Потом уже сможешь постепенно сосредоточиться на проработке отдельных частей рисунка.

Когда он отпустил мою руку, на странице альбома было нарисовано дерево. Рисунок состоял из отдельных неправильных фигур, но в нем на сто процентов можно было узнать дерево, и это гораздо больше походило на правду, чем то игольчатое чудо, что нарисовала я.

– Круто! – я усмехнулась и посмотрела на Люку снизу вверх. Он усмехнулся в ответ. Меня снова ударило чем-то вроде электрического разряда.

И тут сработал будильник в телефоне.

– Черт, автобус уедет через десять минут!

Мы быстро собрали свои вещи и бросились бежать по тропинке. Чтобы добраться до действующей части зоопарка, пришлось немного подняться в гору. Возле эвкалипта я обернулась и увидела, что Люка с трудом поспевает за мной.

– Погоди… дай передохнуть… секунду.

Я насмешливо взглянула на него.

– Да ведь мы пробежали всего ярдов двадцать[15].

Он, задыхаясь, махнул рукой.

– Понятия не имею, сколько ярдов. Ну ты и спортсменка!

Я засмеялась.

– Тогда выходит, что спортсмен – всякий, кто не валится с сердечным приступом, пробежав полминуты трусцой.

Он наконец отдышался, выпрямился и наклонил голову набок, рассматривая меня. Мы оказались ужасно близко друг к другу.

– И что такая спортсменка, как ты, забыла на курсах изобразительного искусства? Я думал, ты на них не ходишь.

Услышав в этом вопросе насмешку, я едва не сказала, что сделала это только из-за него, но вовремя прикусила губу. Вот где надо было сыграть роль, достойную «Оскара».

– Когда на уроке ты увидел мой рисунок, – произнесла я как можно более задумчиво, – я… просто подумала, что всегда рисую вот так, по-детски. – Ага, интересно, кто делает это не по-детски, за исключением вас, художников? – И, потом, я всегда хотела научиться рисовать хорошо. – Бесстыжая, наглая ложь.

Он смотрел на меня так долго, что я была уверена: мой план провалился и он все понял. Как это было глупо! Но потом что-то в его выражении лица изменилось. Уголки рта медленно приподнялись, и широкая улыбка появилась на его лице.

– Круто. Рад, что ты с нами. Если потребуется помощь еще с чем-нибудь, не стесняйся.

Вам знакомо чувство, когда в пасмурный день вдруг выглядывает солнце и светит прямо в лицо? Вот такой была улыбка Люки. Как будто специально мне в лицо направили лучи из космического пространства. Пришлось отвернуться, чтобы Люка не увидел, как я покраснела.

– Спасибо. – Когда я почувствовала, что лицо остыло, я снова взглянула на него, такого свободного и раскрепощенного (а как иначе с таким-то телом?). – Что, на углубленный английский больше не ходишь?

– С таким количеством сданных экзаменов я никак не могу заниматься в вашей группе.

Я нахмурила лоб.

– Что же ты раньше ничего не сказал?

Он опять улыбнулся этой своей нагловатой улыбкой.

– Забавно было посмотреть, что вы, ботаны, делаете на уроке.

Почувствовав себя уверенней, я решила попробовать флиртовать и слегка толкнула его бедром. Господи, хоть бы получилось. Он с удивлением искоса взглянул на меня. Я улыбнулась.

– Тебе явно не угнаться за ботаном типа меня! Сможешь сам дойти до автобуса или тебя донести?

Он поднял брови и покраснел – не слишком ли я далеко зашла? Может, я обидела его этим? Но он поднял голову и искренне загоготал.

– А ты сможешь? – поинтересовался он, все еще усмехаясь. Я широко улыбнулась и даже не подумала, что в зубах могут быть остатки пищи и что он видит меня под таким углом, под которым мои щеки кажутся полнее.

Только дойдя до автобуса, я сообразила, что не спросила его, нарисовал ли он что-нибудь в заброшенной части зоопарка. Именно в этот момент нас заметили Вайолет и Кассиди.

– Где это вы двое были? – спросила Вайолет, пригладив свои волосы. Деликатна, как всегда!

Люка мельком взглянул на меня.

– Успокойся, я просто случайно его встретила, – ответила я, проходя мимо нее. Не хотелось бы, чтобы Вайолет знала. Старый зоопарк должен остаться тайным местом, предназначенным только для нас двоих. Ее сердитый взгляд, казалось, прожег дыру у меня в спине, пока я шла по автобусу. Вайолет – типичная стерва в классическом корейском сериале. Но если в нем и есть что-то неизменное, так это то, что хорошая девушка в конце всегда побеждает.

На следующий день Уэс, Фиона и я, набившись в «пенни», поехали домой к Фионе, чтобы готовиться к контрольной по математике. Хоть Уэс и ездит на внедорожнике, который может вместить две семьи сразу, мы всегда предпочитали ездить на «пенни». Наверное, оттого, что испытывали по-настоящему острые ощущения, когда набивались в нее и чуть не подыхали от духоты.

Я сидела на переднем пассажирском сиденье, Уэс – на заднем. Он наклонился вперед, и его лицо оказалось в нескольких дюймах от моего.

– Одобряю твои усилия, Дез, – прошептал он. – Я тоже считаю, что девушка до поступления в колледж должна с кем-то переспать.

– Бог ты мой! – закричали мы с Фионой, и Уэс получил от нас обеих. Фиона дотянулась до него правой рукой и влепила пощечину.

– Эй, я просто говорю то что есть. – Он откинулся на спинку сиденья. – А ты не боишься, что попадешься? Если он узнает, что ты используешь его для экспериментов…

– Какого черта, Уэс? Для меня это не эксперимент! – воскликнула я и посмотрела на друзей, особенно внимательно на Фиону, которая вдруг как-то необычно сосредоточилась на управлении машиной. – Фи, разве ты не объяснила ему, почему я это делаю?

– Не-е-ет, то есть… Я не знала, насколько секретно то, что мы обсуждали.

– Это не настолько секретно, чтобы ты не рассказала о плане Уэсу!

Фиона только пожала плечами.

– Так, подождите, – вмешался Уэс. – И зачем тогда ты это делаешь?

Я откинулась на спинку сиденья.

– Что именно делаю? Он мне нравится. – Я помолчала. – Мне кажется, это нечто большее, чем просто влюбленность. Есть что-то в том, как он спокойно и уверенно говорит о рисовании… А вчера он помогал мне в зоопарке и был таким добрым и заботливым…

Уэс фыркнул.

– Да, это же так трудно – покрасоваться перед девушкой!

– Он не красовался! Он действительно хотел помочь. И это было очень приятно. – Я посмотрела на Уэса и Фиону. – Хочу, чтобы он стал моим первым парнем.

Фиона закашлялась.

– Дез, такой скачок от влюбленности… до желания видеть его «первым парнем»? Может быть, не стоит торопиться?

– О боже, – перебил ее Уэс, – не хочу становиться свидетелем еще одного фливала. Я-то надеялся, что ты просто хочешь по окончании школы лишиться девственности старым добрым способом.

– Как по́шло! Я что, по-твоему, бесчувственный робот? – В машине воцарилась минутная тишина. Я шумно выдохнула.

– Да, в этом действительно есть еще кое-что интересное. Так я, возможно, смогу избавиться от фливалов. Зная, что в загашнике есть план, я остаюсь нормальной Дези. Вчера, например, мне удалось провести с ним некоторое время без всяких «ляпов»! Думаю, мы даже флиртовали.

Фиона посмотрела на меня.

– И ты не совершила никаких ошибок?

– Нет. Как я говорила, если у меня есть план – все хорошо. – Я покачала головой, снова мысленно удивляясь тому, как просто было предотвратить мои прежние фливалы.

Уэс ударил коленкой по спинке моего сиденья.

– Ну что ж, просто не позволяй ему узнать о твоем плане. Но помни: в том, что ты делаешь, есть что-то мерзкое.