Джек сглотнул, боясь закрыть глаза. Вот зачем он обернулся? Зачем нашёл взглядом Брока? Вообще зачем пошёл со всеми, не дождавшись, пока купальня освободится? Брок был великолепен, но то, как он сжал у основания толстый, перевитый венами член, красуясь перед Баки, вынесло Джеку мозг окончательно. Он стоял, опираясь ладонями на стену, вздрагивая от каждого прикосновения жёсткой мочалки. Хорошо хоть Баки не выделывался перед остальными, а тихо-мирно сидел в воде по плечи и беззаботно улыбался.
Мэй провела по спине Джека мозолистой ладонью.
— Кожа-то нежная, — мечтательно сказала она. — Видно, что аристократ. Не то что мы тут… — Она шлепнула Джека мочалкой по плечу. — Намыль и мне спину.
Баки бросал то на Брока, то на Джека быстрые взгляды. Он видел, как краснел Джек, залипая глазами на Броке. Видел, как Брок пялится на задницу и бедра Джека, который подставил спину под мочалку Мэй. И видел, как Джек избегает смотреть на него самого.
Баки было немного жаль мальчишку. Если наследному принцу лучше с разбойниками, чем во дворце, значит, гнило в том дворце.
Впрочем, Джек Баки нравился. И Баки готов был ждать, пока Джек пересилит смущение и придет к ним с Броком. Потому что Брок его хотел, и Баки его хотел, а Джек хотел их обоих.
Жарко вспыхнув от смущения, Джек покосился на наёмницу.
— Да ладно тебе, — отмахнулась Мэй. — А то я не знаю, на кого ты глаза все проглядел? Мой уже. Ничего моей чести не грозит. Да и где там эта честь…
Джек повернулся, забирая у неё мочалку и кусок ароматного мыла, демонстрируя всем желающим гордый стояк немаленького члена.
Мэй присвистнула.
— А жаль, что не в мою честь, — вздохнула она. — Я была бы польщена.
Баки хватило быстрого взгляда, чтобы оценить стати принца. Он облизнулся. Картина перед глазами всплыла совершенно похабная: Брок имеет стонущего Джека, а Баки отсасывает ему…
Баки любил и умел брать в рот, совершенно не представляя, где, когда и как он этому научился. Брока в первый раз это повергло в глубокое потрясение, потому что даже самые прожженные шлюхи в доступных наемнику борделях такого не делали никогда. Но Баки приучил Брока к этой ласке, он умел высосать через член остатки разума, и Брок научился просить об этом. Баки никогда ему не отказывал. Да и сам Брок по прошествии времени стал пробовать ласкать Баки так. Не сразу, но он научился получать от этого удовольствие.
Интересно, перепадало ли когда-нибудь такой ласки Джеку?
Джек очень быстро вошёл во вкус, поняв, что Мэй нисколько и не думала стесняться, лишь хохотала в голос, висла на принце, подставлялась рукам, и он тёр ей спину, бока, длинные ноги.
— Да постой ты, неугомонная, — расхохотался Джек, шлёпнув по упругому заду.
Мэй повертела узкими, как у мальчишки, бедрами и плюхнулась в бассейн плашмя, подняв тучу брызг.
***
После купальни Баки позвал Джека к себе и вручил ему бритву с перламутровыми накладками, а еще — пару книг.
— Чтоб не скучал, — объяснил он. — И кинжалом бриться не особо удобно.
Джек прижал книги к груди, глянул с благодарностью. Никто и никогда не заботился о нем так трепетно и честно. Родители с любыми нуждами отправляли к слугам, сестра всегда была занята собой и привыкла, что раз она девочка, то это перед ней все должны прыгать, оберегая, а на границе… Не по чину было простой солдатне переживать о командире. А тут наёмники, по сути, те же бандиты, окружили Джека вниманием, отогрели заиндевевшее нутро, показали, что о ком-то можно думать просто так, не за деньги или по обязанности. Буквально перевернули всё его понимание о мире с ног на голову..
— Спасибо, Баки, — улыбнулся он.
— Не порти только глаза в темноте, — сказал Баки. — Повесить тебе еще факелов в твоей комнате? Знаешь же, как их зажечь и погасить?
— Я справлюсь, спасибо, — поспешно отказался Джек, пятясь к двери.
Ещё не хватало Баки в его пещере, чтобы разгулявшееся в последнее время воображение совсем разошлось, являя совсем невероятные картины. И это если учесть, что секса ему не видать, как своих ушей, ещё очень долго. А к наёмникам подкатывать — последнее дело. Ещё не хватало. Джек ещё не настолько отчаялся.
***
— Баки, — сказал Роллинз поутру. — А отпусти принца со мной в Люмен.
Баки ответил не сразу.
— Хочешь в Люмен, Джек? — спросил он.
Люмен был французским городом у большой реки, на пересечении восьми дорог. Две границы до Гильбоа, сорок дней пути до Шайло. Большая ярмарка, много постоялых дворов и трактиров.
Джек аж подскочил на месте, закивал, подсчитывая, сколько могут стоит те драгоценности, что у него были с собой — перстень-оплату он не продаст ни при каких условиях. Понял, что выходила сумма немаленькая, из которой вполне можно выделить немного для похода в бордель, потому как он больше не мог. Брок и Баки и так все время были перед глазами, будто нарочно, постоянно касались друг друга, глядя так, что у Джека всё в груди обмирало. Так они ещё и сниться начали. И ладно бы там охота или просто что-то из их жизни. Нет. Они в снах Джека трахались так, что принц просыпался вымотанный до предела, перепачкав исподнее семенем.
Когда Джек седлал Региса, к нему подошел Брок и вручил замшевый кошелек, в котором позвякивали монеты.
— Баки передал, — сказал он. — Тут французские экю, хватит погулять. Договорись с Роллинзом, где встретитесь, если вернуться надумаешь. Ну, а если не надумаешь… — Брок пожал плечами.
Джек поджал губы. Он и не думал, что можно вот так вот уйти, затеряться в толпе и — поминай как звали. И если быть до конца честным, не собирался он сбегать. Но то, что его так легко готовы были отпустить, болью резануло по сердцу.
Кивнув, Джек взлетел в седло. А ведь и правда, чего Броку и Баки переживать? Это Джек, похоже, в них вмешался не на шутку, а для командира наёмников принц — всего лишь ещё один рот, и не более.
Но он вернётся. Даже если придётся ходить за Роллинзом по пятам.
Поехали они на запад по широкой протоптанной тропе.
— Держись поближе, — велел Роллинз. — Как скажу — езжай обок. Не дай Богиня заблудишься — вовек не найдут.
========== 5. ==========
Джек выполнял всё, что говорил Роллинз, и так, как он говорил, не оглядываясь назад, не выпуская из виду широкую спину наёмника.
На перекрёстке они оказались совершенно неожиданно. Джек чуть не оглох от внезапно обрушившихся на него звуков. Регис беспокойно дернул ушами, переступил с ноги на ногу, скосив на Джека один глаз.
— Джек, я не хочу уходить от вас, — сам понимая, насколько жалобно сейчас звучит его голос, сказал принц.
— Ну так не уходи, — удивился Роллинз. — Никто ж не гонит. Слушай, вон трактир «Пьяный монах». Мне сейчас надо будет закупиться, телегу найти, чтобы доставить, и обратно. Ты пока поброди тут, отдохни, а за час до заката встретимся у этого трактира — и домой. Если задержишься — заночуй тут, я за тобой с утра приеду. Сам ты обратной дороги не найдешь. Зачарованы у нас проходы.
Кошелек, что вручил Брок, Джек отдал Роллинзу и отказался хоть сколько-то оттуда брать. Не дело это — чужим золотом за блядей платить. А потому первым делом Джек прошёлся по лавкам скупщиков, обменяв кое-какие из своих драгоценностей на звонкую монету, и уже тогда вдохнул полной грудью.
Джек и раньше бывал в подобных местах и никогда не считал такую работу зазорной, если всё было добровольно. Войдя в первый дом терпимости, Джек долго бродил, присматриваясь к мальчикам и девочкам, сам толком не зная, что именно ищет. Во втором и третьем также никто не приглянулся. В четвёртом, самом роскошном, ему встретился Гильермо. Темноглазый португалец выгодно отличался от всех тонких-звонких мальчиков мадам Татти шириной плеч, чёрными кудрями и острым взглядом. Он чем-то неуловимо напоминал Брока, и именно поэтому Джек поначалу хотел выбрать именно его, несмотря на расценки, но что-то его удержало.
Сев за стойку в углу главной залы борделя, Джек заказал себе выпить и обернулся, разглядывая остальной «цветник». Умом он понимал, кого конкретно хочет, а потому снимать слишком похожего было опасно для собственной психики. Видимо, поэтому Джек и выбрал полную противоположность Гильермо: тоненького, ладного, как не посмотри, белобрысого парнишку — который при ближайшем рассмотрении оказался чуть ли не в полтора раза старше самого Джека — с огромными, как у лани, зелёными глазами.
