Глянув поверх лошадиной спины на Баки с Броком, Джек нахмурился и отвёл взгляд. Так вот что так искрило между этими двумя! Самому Джеку с малолетства вбивали, что короли рождены не для любви, любовь для простого народа, а короли выше этого, выше любых чувств и эмоций. Джек и не пытался никогда ни с кем сблизиться, посмотреть хоть как-то заинтересованно, чтобы не давать отцу новых рычагов давления. В военных походах у него в постели бывали и мужчины, и женщины, но к утру он обычно всегда оставался в шатре один. Однако по этим двоим было видно, насколько глубоко они проросли друг в друга, насколько важными, правильными и привычными были их прикосновения.

Отведя коня в конюшню к остальным и насыпав ему овса, Джек пошёл за Роллинзом. Смотреть на Баки с Броком не было никаких сил.

Роллинз гордо показал ему пещеру с копьями, короткими охотничьими мечами и кинжалами.

— Ходил на кабана раньше? — спросил он. — Тут такие зверюги! Зато мясо. Копье нужно, меч короткий, чтобы дорезать, да и кинжал лишним не будет. Выбирай, что тебе по руке.

— Не приходилось, — ответил Джек, переходя от стойки к стойке, взвешивая в руке оружие, подбирая что-то подходящее. — В наших лесах только косули и зайцы водятся. На границе один раз снежного барса видел, но на такую красоту рука не поднялась, а шкур в крепости и так было вдоволь.

Джек вынул из ножен кривой полуторный скаш, взмахнул пару раз, вернул на место. Было очень жаль оставленного во дворце оружия. Тащить с собой на смотрины весь арсенал было глупо: всё же он планировал вернуться.

— Не хватает чего? — понимающе спросил Роллинз. — Так у нас тут всякого добра навалом, пошарься, поищи. Может, найдешь что по душе.

Он одернул свою черную куртку — в таких черных кожаных куртках и черных штанах щеголял весь отряд. Что-то вроде формы. Вроде бы ничего необычного, если не приглядываться, но на груди и на спине куртки были укреплены стальными пластинами, рукава от манжеты до локтя — железными клепками, на коленях штанов был дополнительный простеганный слой толстой кожи. А еще все наемники носили перчатки. Хорошо сшитые, подогнанные по руке перчатки.

— Интересно. — Джек окинул задумчивым взглядом массивную фигуру Роллинза, обошёл его по кругу, постучал пальцам по пластинам, отогнул край ворота. — Не видел такого. Удобно?

— Удобно, — кивнул Роллинз. — Видишь метку? — Он ткнул пальцем в длинную царапину на одной из пластин. — Если б не защита, вскрыли бы мне кишки. — Он покрутил руками, показывая, что одежда совсем не стесняет движений. — Летом жарко, конечно, но лучше жара, чем стрела в грудь или меч в брюхо.

Не спрашивая позволения, Джек пробежался пальцами по ремешкам и застёжкам, расстегнул на Роллинзе куртку, влез везде, где только мог, пощупал, чуть ли не на зуб попробовал и, удовлетворённо хмыкнув, застегнул обратно.

— Мальчики, — присвистнула Мэй, застыв у входа. — Не хочу вам тут мешать, но остальные давно готовы, только вас дожидаются.

— А тебе неймется? — спросил Роллинз. — Или ты обедать зовешь?

— Обедать, обедать, — усмехнулась Мэй. — Охота завтра с рассветом. У принца конь усталый, оружие вы тоже только подбираете. Сегодня Таузиг кашеварил.

— Да знаю я, — буркнул Роллинз. — Опять каша со шкварками и луком и вареная солонина!

Мэй усмехнулась.

— Забыл, как мы одной зимой чуть ли не кору ели? — спросила она. — Ну, до всего? Каша со шкварками ему не еда!

— Пирогов хочется, — признался Роллинз. — Вот сходим на охоту — съезжу в Люмен за пирогами. Самое ягодное время же! Пирог с малиной… — мечтательно вздохнул он.

Улыбнувшись, Джек похлопал тёзку по плечу, удивляясь собственному светлому отношению к совершенно незнакомым и в то же время невероятно простым и понятным — это только с Баки и Броком Джеку интуитивно хотелось расправить плечи и держать спину прямо, — будто знакомым ему целую вечность людям.

В главном зале стоял весёлый гомон. Джек сел на уже привычное место, придвинул к себе тарелку с нехитрым угощением, втянул носом аромат.

— Вашество, — Таузиг замялся, облизал ложку и снова потупил взгляд, становясь похожим на большого ребёнка, провинившегося перед строгим родителем и прекрасно знавшим, что за это обычно бывает, — ты уж извини, разносолов нет сегодня. Я по-простому всё: сытно чтобы было и силы, того… давало.

Джек улыбнулся и показал большой палец, отправляя в рот полную ложку каши.

Баки довольно улыбнулся, жуя жесткую солонину. Принц оживал. Осваивался. Хороший парень.

Черная птица с красным клювом и лапами села ему на плечо. Баки отвязал полоску пергамента, прочитал, хмыкнул. На него вопросительно посмотрел Брок.

— Заказ?

— Может быть. Ваше Высочество, после обеда — разговор есть.

Аппетит как-то сам собой улетучился. Джек кинул долгий испытывающий взгляд на Баки, но тот молчал, явно решив обговорить вопрос наедине.

За эти несколько дней, пока принц был предоставлен сам по себе, он облазил практически все ходы, в которые обычно хаживали остальные, кое-где оставляя неприметные пометки, чтобы понимать, куда ведёт тот или иной ход; сунулся даже на несколько уровней ниже, но оттуда тянуло неживым, каким-то противоестественным холодом, и на грани сознания слышались шепотки, что-то неразборчиво обещающие, увещевающие. Джек, хоть и был любопытен от природы, но отлично помнил слова Баки о том, что слишком глубоко забираться не стоит, мало ли что или кого можно встретить за поворотом. А потому тогда Джек лишь ещё немного постоял на развилке, выдыхая густые клубы пара, и двинулся в обратный путь.

Баки ждал его у себя. Брок сидел рядом. Когда Джек вошел, Баки протянул ему клочок пергамента.

— Ты ведь грамотный? — спросил он. — Твоя сестра сбежала с неким рыцарем Шепардом. Король Сайлас хочет, чтобы мы ее нашли и доставили обратно. От рыцаря — голову. Как думаешь, стоит связываться?

— Грамотный, — хмыкнул Джек, забирая заказ. Пробежался взглядом по сухим строчкам: надо же, ничего нового, будто козу потерял и вернуть теперь желает. — Не советую. Не знаю, что не так с этим Шепардом, но все, кто так или иначе с ним связывался с не самыми лучшими намерениями — поймали отдачу от судьбы так удачно, что до сих пор разгребают последствия. Его и убить, и продать в невольники хотели, и судили прилюдно, но он вышел из всех передряг живым и чистеньким, хотя не заслужил и половины своей удачливости.

— Не любишь ты его, — усмехнулся Брок.

— Значит, отказ. — Перед Баки на столе возникли перо и чернильница. Тот быстро написал несколько строк и отправил птицу.

— Пусть бегут принцесса и рыцарь. Не сложится — сами вернутся. Шахматы, принц Джек?

— За что мне любить этого выскочку? — пожал плечами Джек, расставляя на доске фигуры. — Он начинал не под моим началом, но весело похерил мне кампанию, оказавшись вдруг в самом неожиданном месте. Спасать он, видите ли, меня пришёл с переговоров о капитуляции гефского принца. И мало того, орден и рыцарское звание за это всё получил и назначение ко мне в отряд. — Принц скривился, вспоминая совместные походы. — Сайлас ему право слова на Совете дал, а он ни читать не умеет, ни карт не понимает. Но гонору-у…

Джек махнул рукой.

Баки коснулся живой рукой пальцев Джека, ободряя и успокаивая.

— Все у тебя еще будет, принц.

— Я вот чего не пойму, — вклинился Брок. — Сайлас что, ни Богини не стыдится, ни Рогатого не боится? Все же под небом ходим. Ему под шестьдесят, того гляди впадет в маразм и трясучку. Законы ж о наследовании не дураками придуманы. Женится наследник, взойдет на престол, будет у отца советов спрашивать. А Сайлас?

— Ты просто не жадный, Брок, — улыбнулся ему Баки. — И умный. А король Сайлас — жадный глупец. Тщеславный и недалекий. Вот и все.

— Нет, Баки, ну подумай сам! — возмутился Брок. — Вот скрутит ему живот, или лихорадка прихватит, и что? Останется королевство Гильбоа без власти! Принца Джека он, считай, убил, принцесса от него сбежала! Кто на трон взойдет, когда он окочурится?