Мы миновали грубо отремонтированные полуразвалившиеся дома, по сравнению с которыми дядина хибара выглядела настоящей виллой, и остановились возле автомобильной свалки. По сути, больше всего облюбованных цыганами домов находилось именно тут. Вдалеке от свалки я встретил лишь два жилых дома.
Да и на ней самой, черт возьми, было аж полдюжины небольших хибар, бегали дети, на скамейках два старика что-то оживленно обсуждали. Едва мы вошли на территорию, где поселился бродячий народ, как из служебного здания, где обычно сидят механики, вышел цыган лет сорока в пальто и широкополой шляпе. Он был смуглый, с черными длинными волосами, его щеку пересекал тонкий шрам, будто бы от ножа, а глаза хитро блестели.
— О, один из наших шоколадных друзей! — радостно воскликнул цыган, — Ай-вэй, ну вот вообще давно хотел поработать с вашей бандой. После того, как другие шоколадные ребята, что синие тряпки носят, нас подставили — мы как-то не доверяем неграм. Но вы внушаете доверие.
— Да, и потому мы сразу приступим к делу, — сказал дядя, показав школьный рюкзак с деньгами на покупку тачек. Второй такой же висел у Тая на спине.
Барон, если это был именно он, взял в руки рюкзак, посмотрел на купюры и потом прикинул в руке их вес. Довольно кивнув, он жестами приказал нескольким подросткам пригнать машины. В результате мы получили три стареньких «Авеню» и две неплохие «Импалы ‘64», а также фургон «Додж». Однажды я гостил у Биг Бланта, коллеги моего бати, и Блант мне рассказывал, что имел примерно такой фургон. Тот, что пригнали бродяги, может и был на ходу, но выглядел сильно потрёпанным — следы от пуль сбоку кузова, раздолбанная решетка радиатора, вмятины на дверях и вдобавок еще и одна из фар треснула. Легковушки и то получше смотрелись.
Позвав БиДжи, что ехали на дело вместе с ОуДжи, дядя рассадил их по легковушкам, чтобы перегнать те в тайник банды, что в Кроссроудс, а потом в качестве части платы отдал табору наш краденый масл-кар. Сев в Импалу, что оставил для себя, а остальных ОуДжи посадив в фургон, Тайриз приказал ехать к Мачете, который, судя по всему, имел связи с военными.
Я ехал по полуденному Лас-Либертаду и наслаждался приятной латино-музыкой из радио, которая отчасти переносила мой разум на побережье Кубы или другого карибского острова. Ничего не происходило, я просто вёл машину и расслаблялся. Но так продолжалось недолго. Я решил немного срезать через Грэгсонс, и это оказалось дурацкой идеей.
Когда до конца этого района оставалось не более двух кварталов, то трое негров на углу улицы, куривших косяки, бросили окурки и запрыгнули в пикап «Эль-Камино». Двое — в салон, а один — в кузов. Дядя не стал ждать, пока грегсоновские пацаны откроют огонь, и, высунувшись из окна, палил из «Тэка». Вскоре к Таю присоединился ОуДжи, ехавший с нами, а к ублюдкам из Грегсонс — еще двое — на «Хондах Цивик». Сука! Это было чертовски опасно! Повсюду палили. Три машины врагов против наших шестерых, включая фургон.
— Бля-бля-бля… — нервно восклицал я, пытаясь уйти от погони.
— Держи ровнее, Зиггс! — крикнул дядя, перезаряжая пистолет, — Старайся не вилять! И какого хуя ты поехал через Грегсонс?!
Но я не мог ехать прямо. Да и как, если по пути полно машин? Не таранить же. Иногда удавалось вести плавно и держаться прямо, чтобы дяде было легче целиться. Когда заднее стекло разлетелось, усыпав сидение осколками, то я пригнулся, думая, что пуля могла прилететь в любой момент, однако спустя пару минут мы оторвались.
Адреналин бурлил в крови, и я был чертовски дёрганным, сука. Руки тряслись, лоб покрылся испариной, и было чувство легкого мандража. Странно, если учесть, что я во время ограблений меньше волновался. Через полчаса монотонного петляния по улицам, дрожь стала униматься, хотя осадок остался. От волнения время будто бы текло быстрее, и мне казалось, что я доехал до мексиканского района минут за пять. Но часы на приборной панели не давали обмануться.
Как только покинул салон, мнезахотелось покурить. Табак или ганджа — не имело значения. И то, и другое помогло бы расслабиться.
— Будешь? — протянул мне дядя пачку сигарет и зажигалку, — Давай, полегчает.
Я отказываться не стал. Давно не испытывал это чувство расслабления, ведь я уже года два ничего не курил. Тяга за тягой в легкие поступал дым, и мне становилось приятнее.
Многие другие ОуДжи тоже решили перекурить. Кто как и я, табаком, а некоторые — косяками. Затем отправились к Мачете. Он встретил нас, как и в прошлый раз, радушно, но еды не предлагал — дела не ждали.
На этот раз решили, что Мачете свою тачку брать не будет — вместо этого сядет к нам, а поведёт Тайриз. Так я мог отдохнуть, играя на мобильнике в старую добрую «Змейку».
***
Весь путь до пустыря между военной базой «Либертарриан» и небольшим посёлком Хиллбиллис, занял два часа. За это время я дважды почти прошел игру, но оба раза прокалывался на ровном месте.
— Вояки уже на месте, — отвлек меня от игры Тайриз, вылезая из машины, — За сто тысяч долларов они обещали нам отдать списанные «Эм-Шестнадцать» времен Вьетнамской Войны, а также старинные «Томми-ганы» модели «Эм-Один», которые пылились на складе полвека, наверное. Ну и патронов, само-собой. Куда уж стволы без патронов брать…
Я тоже покинул «Импалу».
— Эти вояки уже не раз поставляли мне стволы, — рассказывал Мачете, — С Полковником Бенсоном я познакомился еще когда он был майором. Также дополнительную «крышу» обеспечивает шериф округа… А вот и он на своем джипе! — указал мексиканец на приближающийся массивный джип с надписью «Шериф» на двери.
Когда чернокожий шериф примерно пятидесяти лет, подошел к нам, стоявшим возле Импалы, то сразу пожал руку мексиканцу.
— Привет, чертов мексиканский таракан! — шутливо приветствовал он нашего Мачете.
— Привет, наглая чёрная задница! — так же весело ответил тот и рассмеялся.
Полицейский разразился ответным хохотом, но после перешел на серьезный деловой тон.
— Короче, ребятки, я сделал так, чтобы патрулей неподалеку не было. Может, тут и так редко кто бывает, но перестраховаться не мешает… Делайте, что надо. Пока я получаю долю — я ничего не видел.
— Конечно, «дружище», — второе слово Хорхэ произнес максимально саркастично и направился к военным.
— Ладненько, мне с Софи созвониться надо…
«Чёрт… Так это и есть батя Софи? Тот самый ветеран Никарагуа, который являлся шерифом сельского округа?» — мысленно поразился я. Не думал, что он окажется продажным.
Дядя тем временем снял со спины рюкзак с баксами.
Военным оказался сорокалетний мужик с щетиной и в кэпи. Он носил пустынный камуфляж, а в кобуре на поясе у него лежал пистолет. Я мог ошибаться, но, скорее всего, это была «Беретта».
Тай обменялся приветствиями и рукопожатиями с воякой, после чего отдал ему рюкзак с деньгами. Военный даже не стал пересчитывать зеленые, видать, он настолько доверял друзьям Мачете. Получив барыш, мужик приказал трём крепким ребятам вытащить из армейского двухосного грузовика-фургона всё содержимое. Я ни разу в жизни не видел столько оружия.
Потом дядя позвал ОуДжи, запряг меня, и мы потащили ящики. Погода, вкупе с работой, заставляла попотеть — база находилась в пустынной местности. Ветер поднимал завихрениями песок, стервятники неподалеку обгладывали труп койота.
К закату мы набили фургон битком, а несколько ящиков уместили в багажники легковушек. Теперь можно было ехать в наш тайник. Я же думал, чем займусь в поездке. «Змейка» надоела. Но в бардачке нашелся кубик Рубика.
***
Собирать этот долбаный кусок пластика мне наскучило еще на половине пути, поэтому я остальную часть дороги смотрел в окно. Ничего интересного я не увидел. Природа у нас красива в любое время, но меня ею не впечатлишь. А когда мы проезжали мимо тропы, ведущей в сторону особняка бати, то мне немного взгрустнулось. Мне стало интересно, чем он занимался сейчас.
В городе было как всегда шумно. Люди возращались с работы. А я что? Я не работал нигде официально. Не напишут же мне в трудовом договоре «ОуДжи банды Локэш Грейп-Стрит». Скоро мы оказались на нашем складе.
