Но спустя десять минут нормальный, приличный район сменился лютыми трущобами. Здания, которые, наверное, полвека не ремонтрировали, асфальт так же выглядел хуже, чем в остальном городе. В переулках спали бомжи с самым разным цветом кожи. Были и белые, и чёрные, и мексиканские бездомные. На улице встретилось так же несколько небольших групп ниггеров в красных цветах, которые пили и курили. У некоторых были с собой стволы. Проехавшая мимо нас Импала «шесть-четвёрка» пропрыгала на гидравлике. Отец ответил тем же, несколько раз подпрыгнув на «Кадиллаке», который тоже был лоурайдером. От неожиданного скачка машины, я чуть не ударился головой об потолок.

— Зачем ты сюда приехал? — ошарашенно сказал я, — Это же Локэш, да?

— Да, сынок, — ехидно ухмыльнувшись, сказал батя, — Ты не ценил то, что я нажил своим трудом. Ты — избалованный засранец, возомнивший себя хастлером. В Локэше с тебя собьют спесь.

— Я не буду так делать больше, пап! — с мольбой в голосе говорил я — Это же просто вечеринка была! А тут опасный криминальный район! Тут банды и перестрелки…

— Поэтому я тебя одного тут не брошу, — сказал отец, указав рукой в левую сторону, где была старая лачуга, — В этом доме живёт твой дядя, Тайриз. Он о тебе позаботится и перевоспитает тебя.

Мы ещё минут пять спорили, пока отец не вытащил меня из машины силой и не бросил мне сумку с моими вещами. Повесив спортивку на плечо, я пошел к дому, где жил дядя, заменявший мне отца первые шесть лет жизни.

Дом был довольно типичен для Локэша. Деревянные стены с местами обвалившейся штукатуркой, грязные пыльные окна. На заборе рядом было нарисовано явно бандитской рукой граффити-тэг. Дверь, которая выглядела очень хлипкой, будто бы сделанной из жеваной бумаги, имела грубые заплатки, которыми были заделаны отверстия. Отверстия, само собой, оставлены пулями.

Нажав несколько раз на чистый звонок, который на удивление выглядел новым, я услышал забавный звук, который можно узнать из рэпа. Каждый раз, когда я жал на этот звонок, певчим голосом раздавалось «Йоу, нигга!». Дядя явно был с чувством юмора. Несмотря на общую гадость ситуации, я усмехнулся.

Спустя минуту я услышал громкие шаги сопровождаемые скрипом дешёвых половиц, и дверь распахнулась.

Я думал, что прозвучит выстрел, как в той истории с Биг Блантом, которую мне рассказывал папа, но этого не произошло, и дверь открыл крепкий мужик возрастом около пятидесяти лет. Что меня напугало, так это то, что дядя держал в руке «Тэк-девять»

— Muthafuck! — только и вырвалось у меня.

Поняв, что я не собираюсь на него нападать, брат моей мамы спрятал пистолет за пояс и поинтересовался, кто я такой, и увидев мою реакцию, рассмеялся, опустил ствол, приглашая меня внутрь.

— Стволов бояться, в Локэш не ходить, — саркастично заметил дядя, — Отец звонил. Как он поживает? И как мама?

— Отец выпустил новый альбом месяц назад, — немного успокоившись от «гостеприимства» дяди, говорил я, — А мама все так же живёт в Чиззи-Фолз, как и год назад.

— Жаль, конечно, что они развелись, — грустно выразил свои мысли мой родственник, — Они были отличной парой, — увидев, что я продолжаю стоять с сумкой на плече, дядя указал на дверь, ведущую в одну из комнат, — Иди, располагайся.

Раскладывая вещи по бедно обставленной комнате, я думал…

Зачем именно сюда, в Локэш? Это просто дичь какая-то. Хотя в армию тоже не хочется, наши сейчас в Ираке воюют, тоже пулю схлопотать можно.

Локэш — самое опасное место на Западном Побережье. Уже почти четыре десятка лет тут воюют банды. Сотни смертей, десятки грабежей, угонов и изнасилований в год. Район просто утопал в оружии, наркотиках и насилии. Меньше всего мне хотелось тут оставаться.

Блять. Это просто полный отстой. Мне до боли хотелось вернуться в шикарный особняк, к бумбоксу, огромному телевизору и алкоголю.

Когда я разложил все вещи, то надел вместо белой футболки и джинс, в которых ехал, одежду цветов Грейп Стрит, а именно: красный костюм-тройку, и фетровую шляпу с пером. Чтобы было понятно, что я крутой gangsta с Локэша. Жаль только, что дорогой костюм сильно контрастировал с убогой обстановкой комнаты. Ковер не пылесосили, наверное, месяца два, обои были поклеены криво, будто «ремонт» делали попьяни. Кровать была старая и некрасивая, но, судя по всему, надёжная, со стальным каркасом. В тумбочке я обнаружил целую кипу комиксов шестидесятых и семидесятых годов.

Внезапно я услышал писк, и увидел, как из-под кровати выскочила крупная крыса, напугав меня до усрачки.

Блин, это не дом, а настоящая помойка!

Когда я вышел из комнаты, то дядя едва заметно хмыкнул и нахмурился. Он хотел было что-то сказать, видимо, про мою одежду, но сменил тему.

— Пиво кончилось, — констатировал дядя, — Возьми мопед, ключи под сиденьем. Сгоняй в магазин, в паре миль к югу отсюда. В Южном центре.

Дав мне две двадцатки, он проводил меня взглядом.

Я спорить не стал. Во всяком случае, Южноцентральные ХайРоллеры — наши союзники, судя по рассказам отца.

Задний двор выглядел крайне неухожено. Нестриженый газон, пустые пивные банки, старая Импала шестидесятого года выпуска и, как и сказал дядя — мопед.

Мопед был довольно старый, прямиком из восьмидесятых. Бак сбоку был заварен куском жести, краска облупилась, а сидение из искусственной кожи было порвано так, что из него торчал поролон, на воздухе окрасившийся из желтого в оранжевый… Достав из-под сиденья ключ, я сел на этот кусок дерьма, который дядя назвал мопедом. Я думал, что он развалится на части, едва я на него воссяду.

Когда я вставил ключ в замок зажигания и повернул его, то этот «двухколёсный конь» поначалу чихнул из выхлопной трубы, а потом стал, все же, работать как полагается.

Выехав со двора, я направился на юг. Счетчик бензина показывал полбака, а стрелка спидометра дошла до тридцати миль в час. Стояла ранняя осень, начало сентября, но было холоднее, чем обычно бывает в Лас-Либертаде, не более шестидесяти пяти градусов по Фаренгейту.

Локэш был ужасен. Проезжая мимо пятиэтажного здания, которое было построено, наверное, полвека назад, я услышал стрельбу и добавил газу. На улицах тусовались ниггеры в красных цветах, попивая пиво, или покуривая то, что вряд ли являлось табаком.

Видимо, заметив во мне что-то не то, один ниггер показал средний палец левой рукой, а правой потрясал пистолетом. Что с ним не так?

Внезапно жилой район перешёл в подобие коммерческого, с различными магазинами от банальных «Всё за 69 центов» до модных бутиков и неплохих баров и ресторанов. Проехав этот даже не район, а скорее улочку, я оказался в Южном Центре.

Этот район был таким же неблагополучным. Граффити на одноэтажных лачугах, припаркованные то тут то там Импалы и Пятые Авеню, и атмосфера безнадежности.

И тут мне придется, судя по всему, задержаться. А как иначе? Батя, судя по всему, хочет, чтобы меня перевоспитали, «сбили спесь» как он выразился. Но, блять, не так же жестко это решать? Пусть даже за мной приглядывает дядя, всегда могут наехать Крабы и устроить пальбу. Если не крабы, то мексиканцы, шаткий мир с которыми мог когда угодно разладиться. Это дерьмо реально хреново. Я, конечно, хотел быть гангстером, но не такой же, блять, ценой!

Чему я тут смогу научиться? Стрелять? А зачем, чтобы загреметь на нары, как в свое время мой батя? Нахрен. Торговать наркотой? Ну, как вариант, конечно. В конце концов группа отца была раскручена на нарко-бабки Биг Бланта. Но, сука, мне не хотелось тут оставатьсьс. Или, по крайней мере, оставаться без оружия. Хотя, как я надеялся, «Хай Роллеры» меня, если что, поддержат, если вдруг Крабы наедут.

Но надеяться на незнакомых ниггеров не стоило…

Продуктовый магазин я узнал сразу, по неоновой вывеске «Продукты 25/7». Не двадцать четыре, а именно двадцать пять. Своеобразный юмор, наверное. Он был довольно небольшим, но при малых габаритах поражал своим разнообразием продуктов. Блок из шести бутылок хорошего светлого пива стоил чуть менее тридцати баксов. Оплатив покупку, я последовал обратно к мопеду.