Император замолчал и снова посмотрел в окно. Су И с превеликим трудом сумел наконец встать, подобрал ведра и осторожно, глядя под ноги, начал спускаться по ступеням. Это оказалось еще сложнее, чем подниматься. Не успел он сделать и пары шагов, как опять оказался на земле. Тогда он, видимо, решил, что куда легче будет просто съехать вниз, и заскользил по ледяной горке — благо ведра уже были пусты.

Вдовствующая императрица проследила за взглядом сына и тут же всё поняла: в глубине души Ваньянь Сюй переживал страдания Су И как свои собственные. Он хотел дать бедняге возможность войти в теплую комнату и немного согреться, но предложить это напрямую не мог, а потому, пользуясь случаем, упомянул музыкальные таланты бывшего генерала Су. Поначалу вдовствующая императрица собиралась дать согласие, но вдруг засомневалась и подумала: «Этот Су И — государственный преступник. Можно ли закрывать глаза на все правила и традиции и приглашать его ко двору только потому, что мне захотелось послушать флейту? Как это будет выглядеть в глазах наложниц? Но отказать сыну значит поставить его в крайне неловкое положение… К тому же их обоих искренне жаль». Так она и не могла ни на что решиться, продолжая хранить молчание.

Ваньянь Шу сходу раскусил намерения отца-императора. В его собственной душе уже давно всё перевернулось вверх дном, но перед лицом бабушки-императрицы он не осмеливался дать волю своим истинным чувствам. Он сдерживался из последних сил, когда представился случай, который просто нельзя было упустить: вдовствующая императрица явно колебалась и никак не могла принять решение. Маленький стратег притворился, что не подозревает о планах императора, и с невинным видом воскликнул:

— Что, и правда есть такой искусный музыкант? Давайте, зовите его сюда, я тоже хочу послушать! — Потом он с жаром обратился к Ваньянь Сюю: — Отец-император, пускай сестрица Сяо Чу заодно приведет этого человека, мне уже не терпится узнать, что он умеет!

Вдовствующая императрица перевела взгляд на Ваньянь Шу. Ну как отказать в просьбе любимому внуку? В конце концов она не выдержала и сдалась:

— Кем бы ни был этот человек, нет причины, чтобы мы не могли на него взглянуть. Мой сын-император, сообщи Сяо Чу имя флейтиста, пусть заодно отыщет и приведет его сюда. — Затем она повернулась к наложницам: — Для нас всех это прекрасная возможность узнать что-то новое.

Ваньянь Сюй возликовал и с радостью кивнул. Он подошел к Сяо Чу и назвал ей имя. Служанка тут же отправилась выполнять приказ. Ваньянь Шу и Цзы Нун полностью разделяли чувства императора и сгорали от нетерпения. Да и самой вдовствующей императрице стало любопытно, какой из генерала игрок на флейте. Все то и дело бросали взгляды на дверь, позабыв даже про напитки и угощения. Прошла целая вечность, прежде чем раздался голос Сяо Чу:

— Докладываю государыне вдовствующей императрице и государю-императору: ваш приказ выполнен, раб Су И на аудиенцию доставлен.

Вдовствующая императрица произнесла что-то вроде «угу» и громко велела:

— Впустить его.

Все взгляды устремились на дверь.

69.

Юные служанки подняли занавеси на дверях, Сяо Чу и Су И вошли в зал. Су И почтительно поклонился, скромно встал в сторонке и сдержанно спросил:

— Вдовствующая императрица послала за мной, чем могу служить?

Этот упрямец скорее бы умер, чем назвал себя «ваш покорный раб». Впрочем, вдовствующая императрица не придала большого значения нарушению этикета. Смерив Су И оценивающим взглядом, она в глубине души невольно прониклась к нему участием и подумала: «Неудивительно, что мой сын-император до сих пор без ума от этого человека, равно как и Шу-эр. Су И поистине умеет держаться с достоинством. Даже здесь, в этом зале, в нашем присутствии, несмотря на свой нынешний рабский статус, он не позволяет себе ни пресмыкаться, ни задирать нос, ни роптать, ни жаловаться. Силой духа с ним не сравнится ни одна из этих наложниц».

Придя к таким выводам, вдовствующая императрица сказала:

— Вот почему я велела тебе прийти: мой сын-император уверяет, что ты превосходно играешь на флейте. Мне захотелось услышать это собственными ушами. Не будет ли генерал Су так любезен порадовать нас какой-нибудь мелодией?

Вдовствующая императрица тепло улыбнулась, не скрывая своего благорасположения. Более того, она при всех обратилась к Су И как к генералу, тем самым признавая его за человека благородного и достойного уважения.

Су И резко поднял голову: он никак не ожидал, что вдова императора Цзинь Ляо внезапно проявит такое великодушие. Когда он еще был императрицей, им редко доводилось встречаться. Мать императора вела уединенный образ жизни, почти не покидала собственную резиденцию и не требовала, чтобы Су И регулярно являлся выразить свое почтение или справиться о ее здоровье. Теперь же его глубоко тронул оказанный ему сердечный прием.

— Вдовствующую императрицу ввели в заблуждение незаслуженные похвалы императора, — чистосердечно ответил он, — но Су И с готовностью подчинится ее желанию. Только я уже очень давно не брал в руки флейту, боюсь нестройными звуками и неумелым исполнением оскорбить высочайший слух.

Губы его произносили эти слова, а в душе росло недоумение: с тех пор как попал в плен, он и впрямь ни разу не прикасался к флейте, откуда же Ваньянь Сюй узнал, что он умеет играть?

Вдовствующая императрица рассмеялась:

— Генерал Су — сама скромность.

Она велела немедленно принести флейту, но тут Ваньянь Сюй сказал:

— Матушка, в этом нет необходимости. Мы уже отправили с поручением Цзы Нун.

Су И удивился еще больше. Вскоре доверенная помощница императора возвратилась с черной бамбуковой флейтой. Стоило Су И бросить взгляд на этот инструмент, он застыл как громом пораженный и едва не прослезился. Цзы Нун шагнула вперед и почтительно, обеими руками протянула ему флейту со словами:

— Когда молодой господин оказался в плену, его личные вещи передали на сохранение Цзы Нун. Все они в прекрасном состоянии. Генерал может сам проверить, так ли звучит эта флейта, как прежде.

Су И мельком взглянул на девушку и снова опустил глаза. В груди его теснились противоречивые чувства, бурля и вздымаясь, как волны на море в шторм. Не тратя время на разговоры, Су И поднес флейту к губам, и с кончиков тонких пальцев медленно полилась печальная мелодия, словно поверяя близкому другу в ночной тиши самые сокровенные тайны. Всё бессилие слов было в этих звуках, что вились мягкими прядями тумана, сплетая любовь и ненависть, соединяя их навеки в неразрывных объятиях. Не прошло и минуты, как все в зале застыли, словно зачарованные. Щемящие звуки, нота за нотой, вливались в уши и растекались по всему телу, заполняя каждую клеточку, проникая в самое сердце.

Но тут мелодия изменилась, наполнилась мощью и торжеством, воскрешая в памяти строки поэта Бо Цзюйи:

«Внезапно серебряный треснул кувшин,

на волю стремится влага.

Вдруг всадник в железных латах летит,

мечом и копьём громыхая»*.

Казалось, дунул резкий ветер, грянул гром, стремительно пронеслась над миром гроза.

И снова флейта смягчилась, словно зарядил одинокий дождь, оплакивая зыбкие, как туманная дымка, любовь и ненависть. Наконец тучи рассеялись, дождик стих, и лишь прощальные нити ненависти и любви, свиваясь, трепетали в воздухе, гонимые ветром в никуда… А потом настала тишина.

В эту мелодию Су И вложил всю силу своих чувств, она струилась на одном дыхании от первой до последней ноты. Как только звуки смолкли, Су И опустил флейту. Все, кто был в павильоне, заслушались и глубоко ушли в себя — музыка перевернула душу каждого, заставила дрогнуть каждое сердце. Поистине, Ваньянь Сюй не преувеличил, когда сказал, что за всю историю Поднебесной нечасто рождался столь исключительный талант. Сам же император едва не обезумел от нахлынувших чувств и не мог ни шевельнуться, ни вздохнуть.

Вдовствующая императрица первой вернулась с Небес на землю и воскликнула: