Император пристально рассмотрел маленькую дырочку, дарующую великое наслаждение. Подушечкой пальца он медленно обвел по кругу сжатое колечко мышц и сочувственно вздохнул:

— Бедняжка, так сильно всё опухло! Прямо сердце кровью обливается. Ну ничего, это с непривычки: вот повторим пару-тройку раз, станет гораздо легче.

Ваньянь Сюй потихоньку ввел в отверстие палец. Тот проскользнул без особого труда: внутри оставалось еще достаточно смазки и семени. Тут же белесая струйка начала вытекать наружу, бесследно растворяясь в потоке воды. Не будь Су И совершенно обездвижен, на этот раз он наверняка откусил бы себе язык и расстался с жизнью. Такого невыносимого стыда он еще не испытывал, даже когда в постели волю и разум напрочь снесло девятым валом животной похоти. Сейчас его бы не остановило ничто. Угрожай император отправить в тюрьму не только друзей и знакомых, но и родного отца, мать, братьев, да хоть всю семью — Су И бы и бровью не повел. К счастью, Ваньянь Сюй честно вознамерился очистить тело супруга от остатков любовных соков, не пытаясь воспользоваться его беспомощным положением. Вскоре белесая струйка иссякла, но вот незадача: монаршее мужское достоинство снова налилось силой и гордо встало торчком.

Еще раз тщательно промыв узкий вход, Ваньянь Сюй увидел, что отек заметно спал. Зато теперь у него самого опухло и загорелось совсем в другом месте. Украдкой скосив глаза на супруга, император обнаружил, что тот всерьез задался целью испепелить его яростным взглядом. Ваньянь Сюй с трудом выдавил неловкую улыбку.

— Су Су, знаешь… — заторопился он, — я… я тут подумал… Видишь, вот уже и ночь наступила… Может… может повторим еще разок, а?

Он говорил, а сам в это время разблокировал точки жизненной силы Су И. Как только тот снова обрел дар речи, он прошипел сквозь зубы:

— Повторим, да? Чтобы ты потом опять меня помыл?

Глядя на супруга, Ваньянь Сюй понял, что, если и впрямь попытается повторить, то Су И либо ему глотку перегрызет, либо собственный язык откусит. Император испустил протяжный вздох. Увы, слишком сильно давить на возлюбленного чревато. Перестараешься — и не поможет даже целая тюрьма, набитая заложниками. На лице Ваньянь Сюя отразилось глубокое разочарование.

— Ладно… — мрачно протянул он. — Сегодня больше не будем.

Император издал еще несколько вздохов, таких скорбных, словно у него под носом уже тысячу лет находился эликсир бессмертия, а он никак не мог до него дотянуться. Затем вынес Су И из воды туда, где ожидали дворцовые служанки с гребешками и полотенцами.

После любовных утех у Су И ломило поясницу и от слабости дрожали колени, а после водных процедур в бассейне его и вовсе оставили последние силы. Ваньянь Сюй собственноручно вытер супруга насухо, потом помог облачиться в белый и длинный, до самого пола, ночной халат. Халат свободно подпоясывался вышитым кушаком, а глубокий запáх оставлял грудь полуоткрытой. Эта простая одежда придавала Су И невыразимое очарование — в дополнение к его благородному облику, возвышенной натуре, чистой как снег душе. Он казался дивным неземным существом, далеким от обыденности и мирской суеты, и завороженный император не мог отвести глаз. Две служанки выступили вперед, чтобы помочь молодым супругам расчесать волосы, но Ваньянь Сюй остановил их. Он сам взялся за гребешок, чтобы вдоволь наиграться с длинными, до пояса, шелковистыми черными прядями.

Расчесывая блестящие густые локоны и одновременно любуясь ими, такими мягкими на ощупь, что их не хотелось выпускать из рук, император заговорил:

— В день, когда ты попал в плен, я мучил тебя, заставляя идти за колесницей пешком. Знаешь, что оставило в моем сердце неизгладимый след? Эти длинные волосы — такого глубокого черного цвета, что на ярком солнце словно отливали изумрудом. А через несколько дней они высохли и пожелтели от пыли, как жухлая осенняя трава. Я даже начал опасаться, что эта красота погибнет безвозвратно. К счастью, жизненная сила в конце концов вернулась к ним. А ведь эти прекрасные волосы — часть тебя, значит, ты должен быть таким же сильным и стойким, как и они.

Су И презрительно фыркнул. Он сразу понял, что Ваньянь Сюй, пользуясь случаем, пытается убедить его не принимать все невзгоды близко к сердцу. Только как это возможно — и возможно ли вообще?

— Ты закончил или нет? — раздраженно буркнул он. — Не умеешь обращаться с гребешком — предоставь это другим!

В зеркале он видел, как Ваньянь Сюй взял прядь его волос, собрал в узел на затылке и заколол белой нефритовой шпилькой. Черное и белое создавали изысканный контраст, да и весь Су И, казалось, был выточен из глыбы бесценного нефрита. Ему самому такое сравнение, конечно, и в голову бы не пришло. Он молча, с недовольным видом, встал — и тут же Ваньянь Сюй в который раз подхватил его на руки. Супруги вернулись в опочивальню для новобрачных.

Су И лежал на кровати, глубоко погруженный в собственные мысли, но сразу заметил, как император снова достал маленькую драгоценную шкатулку — ту самую. Не веря в такое коварство, молодой супруг задохнулся от возмущения:

— Ты… ты… ты же обещал, что сегодня мы больше… не будем…

Голос изменил ему: Су И скорее умер бы, чем произнес непристойное слово вслух. Увидев, какая паника охватила супруга, Ваньянь Сюй поспешил развеять его тревогу:

— Нет, это не то, о чем ты подумал! Здесь, в шкатулке два отделения: в одном — возбуждающее средство, которое я использовал прежде, а во втором — целебный бальзам. Там у тебя кровь, всё покраснело и опухло. Как только я нанесу бальзам, боль сразу стихнет, тебе станет так приятно, что словами не передать. Су Су, если ты еще немного потерпишь, потом сможешь спокойно выспаться, иначе промаешься от боли до рассвета. Поверь, я вовсе не собираюсь тебя обманывать, это снадобье очень ценное и действенное. Ну же, давай, повернись!

42.

Поначалу Су И ни в какую не соглашался повернуться, но жгучая боль становилась нестерпимой. К тому же он вспомнил, что в купальне Ваньянь Сюй проделывал с ним куда более постыдные вещи, очищая от собственных жизненных соков. Поэтому, когда император всё же попытался перевернуть его на живот, Су И сдался без борьбы. Ваньянь Сюй такой покорности не ожидал и в первый момент опешил от изумления. Потом по лицу его расплылась широкая улыбка, он бережно раздвинул ягодицы супруга и пальцем легко, но тщательно натер целебной мазью опухшую и болезненную «хризантему». Он слышал, как Су И тихонько пробормотал себе под нос:

— И это называется «ценное снадобье»? Тьфу! Стоит, небось, кучу монет — вот и вся ценность.

Не удержавшись, Ваньянь Сюй рассмеялся в голос: когда его возлюбленный Су Су дулся и ворчал, он выглядел таким очаровательным! Сам-то Су И вовсе не считал, что дуется и ворчит — ему искренне казалось, что он с гордым презрением отвергает протянутую императором руку помощи.

Однако вскоре он обнаружил, что Ваньянь Сюй совершенно прав: лекарство не только дорогое, но и действенное. Прежде Су И казалось, что в кишки залили раствор жгучего перца — известное пыточное средство, — но после применения мази внутри почти мгновенно разлилась приятная прохлада, а от боли не осталось и воспоминания. Император закрыл и убрал шкатулку, потом устроился на кровати рядом с супругом и крепко сжал его в объятиях.

— Ну вот, всё в порядке, — довольно улыбнулся он. — Спи, ты наверняка совсем выбился из сил.

Су И какое-то время боролся с собой, и борьба эта оказалась нешуточной — даже лицо покраснело. Наконец он сердито спросил:

— Ты позволишь мне хотя бы одеться?

Ваньянь Сюй же в этот момент наслаждался вовсю, прижимаясь к супругу обнаженным телом, впитывая тепло его кожи и перебирая в памяти сладкие моменты близости, от которых сильнее билось сердце и в жилах вскипала кровь. Неожиданный вопрос Су И грубо вырвал его из мира грез. Не подумав, император брякнул:

— А стоит ли, Су Су? Сейчас немного отдохнем, к часу-двум ночи проснемся, может, тогда повторим еще разок.