Она должна принять изменения, что произошли в Гвинтале, как приняла нового Селбара. И тогда однажды, если ей повезёт, они оба вновь станут принадлежать ей, неразделимо.

***

Следующие три дня Гейдж только и делала, что ела, спала и опять ела.

Так обычно и бывает на этой стадии выздоровления, но Бринн не могла не удивляться приливу сил и энергии в её теле с каждым часом. Гейджина выздоравливала с тем же упорством, с каким она привыкла жить. Похоже, она и вправду встанет на ноги ещё до возвращения Малика весной.

***

На третью ночь, когда Бринн по-прежнему сидела у её постели, воительница спросила:

— Откуда ты узнала о Свенгарде?

Бринн не сразу поняла, о чём это она говорит, и уже открыла рот, чтобы переспросить, как вспомнила о своём мимолётном упоминании.

— Должно быть, ты рассказывала мне.

— Ричард проткнул мне кинжалом спину, но не голову. Даже если бы я только упомянула об этом, я бы помнила.

— Давай поговорим об этом позже.

— Нет. Мне надо знать. И потом, я очень расстроилась… Мне надо знать.

— Из-за чего?

— Скажи мне, откуда ты знаешь, ведь я сражалась там ещё девчонкой?

— Тебе не понравится. — Бринн глубоко вздохнула. — Я не могла догнать тебя, и мне пришлось привязать себя к тебе.

Гейджина нахмурилась.

— Привязать? Что это значит?

Она безнадёжно махнула рукой.

— Не знаю. Я никогда этого раньше не делала. Я чувствовала то же, что и ты, и шла рядом с тобой. Лечить тебя, как Малика, было невозможно. Единственное, что мне удалось, — придумать, чем пожертвовать и…

Она замолчала.

— Чем?

— Я стала тобой, — прошептала она. — Частью тебя. И мне необходимы были твои воспоминания, твоя память, я должна была знать твою прошлую жизнь.

Гейджина широко раскрыла глаза.

— Ты имеешь в виду, что…

— Я не хотела делать этого. Я знаю, что такое вмешательство недопустимо! — в отчаянии проговорила Бринн. — Это был единственный способ…

— Ты права, вторжение для тебя действительно должно было быть ужасным, если… я поверю, что такое могло быть. — Гейджина помолчала. — Докажи мне.

— Свенгард, — начала она. — Ты сказала, что…

— Не надо об этом. Расскажи мне о Делмасе и о том вечере на конюшне.

Бринн следовало догадаться, что воительница прежде всего подумает об этом.

— Ты очень рассердилась и хотела убить его. — Её передёрнуло. — Ты думала об этом. Знала, что он на конюшне. Дверь оказалась приоткрытой, и, войдя внутрь, ты услышала стон. — Бринн закрыла глаза, перед ней возникла страшная картина случившегося. — Он висел, пригвождённый к стене вилами. И уже начал обмякать. Ты решила было оставить его на вилах, но знала, что он умирает. Тогда ты взялась за конец вил и выдернула их из стены…

— Но если убийца не я, то кто?

— Ты подозревала Ричарда, считая, что Делмас в ярости пришёл к нему и Ричард убил его, желая использовать содеянное в своих целях.

— Господи, так ты и правда узнала!

Бринн открыла глаза и прошептала:

— Прости. Я не верила тебе. Больше такого не случится. Теперь я понимаю, ты никогда не лгала и не солжёшь мне.

— И уж никто теперь не знает меня лучше, чем ты, и помнишь ты обо мне больше, чем я, — задумчиво сказала Гейдж, отведя от неё глаза. — Господи!

— Я предупреждала, тебе это будет не по душе. — Бринн постаралась успокоить её и как-то защитить себя. — Но это не значит, что мне неинтересны твои мысли и воспоминания. Они волнуют меня, а кое-какие из них просто смутили.

Гейджина вновь перевела на неё взгляд.

— Какие?

На щеках Бринн выступил густой румянец.

— Проститутка в доме в Зенваре.

— Господи!..

— Уму непостижимо, что там происходило. Я думала, то, что ты делала со мной, греховно, но то, что случилось там, — такого и быть не должно.

— Просто… по-другому. — Гейджина вдруг громко рассмеялась. — Какая досада, что тебе пришлось узнать такое! Не могу поверить. — Она покачала головой. — Бринн, ты волшебница.

— ≪Раздражение покинуло её≫, — с облегчением вздохнула Бринн.

Всё оказалось не так уж страшно, как она думала. Она решила проверить.

— В конце концов, я узнала, что ты не виновата в смерти Делмаса, и это уже хорошо.

— Да.

— И потом, ты бы умерла, не проникни я в тебя, в твою прошлую жизнь.

— Убедительно, — нахмурилась воин, — если не считать того, что теперь перед тобой я чувствую себя… будто голой, прозрачной. Вся на виду.

— Знаю. — Бринн помолчала. — Это тяжело, но тебе ничего не остаётся, как смириться с таким состоянием. Вспомни, не веря в твою невиновность, я приняла смерть Делмаса на себя. Для этого потребовалось время, но я так и сделала. — И мягко добавила: — Потому что я люблю тебя всем сердцем.

Жёсткие черты лица Гейджины смягчились и она нежно ей улыбнулась.

— Подойди ко мне, — мягко позвала она. — Я не могу дотянуться до тебя.

Радость охватила Бринн, когда она легла рядом с воительницей и тесно прижалась к её телу.

— Я думала, ты разозлишься.

— Так и было бы, если бы не одно обстоятельство.

— Какое?

Её губы коснулись щеки Бринн.

— Мне кажется, я кое-что вспомнила сама.

Бринн сжалась.

— Что именно?

— По сравнению со мной ты жила самой невинной жизнью, но всё-таки кое-что, как мне думается, тебе не хотелось бы никому говорить.

— Что ты хочешь этим сказать? — тревожно спросила она.

— В основном о чувствах, которые тебя обуревали, когда ты пересказывала случай в Зенваре с проституткой. Не думала я, что увиденное тобой моё прошлое вызовет у тебя такой восторг.

— Неправда, я просто… — Бринн замолчала, а потом задумчиво произнесла: — Ревновала…

— Ревность — один из самых страшных смертных грехов. Когда я наберусь сил, мы это исправим.

— Какие ещё воспоминания тебе кажутся неприятными?.. Нет, не буду спрашивать. Лучше об этом не говорить.

— По крайней мере, безопаснее.

— Мне очень неловко, ведь я увидела самое тайное, запретное в потёмках твоей души, самое потаённое. Я чувствовала себя очень виноватой.

— Опять это проклятое чувство вины! С этим нам тоже придётся бороться. Отказываюсь брать в жёны верблюда.

— Они и в самом деле самые странные существа на свете! — резко заметила Бринн. — Я взглянула на них твоими глазами и должна сказать тебе, что не собираюсь походить на этих уродливых животных.

Воительница застонала.

— Прости, — прижалась Бринн теснее к ней. — Я вовсе не имела в виду… Я знаю, мы договорились не обсуждать…

— Тихо! — Гейдж прильнула к ней. — Со мной случилось необычное. Прыжок к твоему дару.

— Так ты и правда поверила мне?

— А что я могу поделать? — хрипло сказала Гейдж. — Не могу сказать, что я верю в магию, но я верю в тебя. Ты не ведьма. — Она губами дотронулась до её затылка. — Но если и есть волшебство в мире, так это ты, Бринн. Ты — волшебница.

Бринн спрятала лицо у неё на груди, скрывая слёзы. Она не могла говорить — её душили счастливые рыдания. Она не одна. Она никогда больше не останется одна. Гейдж вошла в её круг.

***

— Бринн! — нетерпеливо позвала Гейдж, входя в зал. — Где ты там, чёрт побери?

— Здесь! — Бринн спустилась с лестницы. — Хотя с какой стати я должна терпеть такую грубость…

Гейджина обхватила её за талию, приподняла и покружила вокруг себя.

— Я видела вдали Лефонта. Они всего в нескольких милях отсюда. Пошли встретим их.

Они приехали. Буря смешанных чувств захлестнула её. Она всегда знала, что этот момент настанет, и думала, что готова к нему. А сейчас ей захотелось просто убежать и спрятаться где-нибудь. Отстранив её, Бринн через силу улыбнулась.

— Иди. Я побегу и обрадую Эдвину и Алису.

Гейджина направилась к двери, но внезапно остановилась и повернулась к ней.

— Что случилось?

Бринн должна была догадаться, что Гейджина почувствует её состояние, несмотря на свою большую радость. Чем дольше они были вместе, тем более чуткой она становилась к каждому её душевному всплеску. Как же ей объяснить Гейдж, если она сама не разобралась ещё в своих ощущениях?