Очнувшись от своих дум, та огляделась.

— Как раз за следующим поворотом. Там выступ пошире и есть площадка, где можно пристать к берегу.

Лодка причалила к площадке.

Возможно, и она, впервые попав сюда с матерью, так же нетерпеливо рвалась увидеть сокровища. Теперь эти игрушки для неё устарели.

— В стене пещеры пролом, — показала она рукой. — Там и лежат сокровища.

Бринн последней вошла в пещеру и услышала восторженный возглас Эдвины. Гейдж замерла: десятки сундуков, доверху набитых жемчугом, драгоценными камнями и золотом.

— Господи! — как в бреду бормотала она. — Надо было мне выторговать побольше вьючных лошадей.

— Ты можешь всё вывезти за несколько раз.

— Как красиво… — Эдвина нагнулась и потрогала золотой слиток.

У Бринн полегчало на душе: Эдвина не была алчной. Точно такая же реакция, как и у Бринн, когда она ребёнком впервые увидела всю эту роскошь. Эдвина вышла замуж ещё девочкой, не успев окрепнуть и повзрослеть. Ей не пришлось играть в детские игры. Бринн села в угол возле сундука.

— Эдвина, мне нравится вот это. — Она вытащила длинную золотую цепь с квадратными прозрачными красными камнями. — Я всегда играла с этим ожерельем, когда мать приводила меня сюда.

Эдвина присела рядом с ней.

— Это рубины?

Бринн надела ожерелье на Эдвину.

— Да. Они очень крупные. Рубин даёт защиту от злых духов, он укрепляет сердце, возвращает утраченные силы, гонит тоску, награждает женщину плодородием. Это твой камень. Это ожерелье тебе к лицу.

Эдвина только покачала головой. У неё разбежались глаза. Столько красоты! Подойдя к сундуку, она вытянула другую цепочку — с аметистами и жемчугом.

— Эта должна пойти тебе. — Она надела цепочку на шею Бринн и поправила на груди. — Впрочем, нет. Жемчуг слишком бледен для тебя… Я слышала, он приносит слёзы и утрату иллюзий. Правда, он вместе с кровавым аметистом. Им хорошо друг с другом?

Бринн посмотрела на радостное лицо Эдвины.

— Да, они могут ужиться. Аметист гонит дурные мысли, делает бодрым и разумным…

Но Эдвина уже не слушала Бринн.

Встав на колени перед сундуком, она вытащила колье.

— Изумруды! — Она радостно поднесла его к лицу. — Зелёные. Я всегда думаю о тебе, глядя на деревья и траву.

— Я тоже, — вступила в разговор Гейджина. Бринн бросила на неё быстрый взгляд, ожидая недовольного, нетерпеливого выражения. Она снисходительно покачала головой. — Игрушки.

Малик подошёл к небольшому сундуку, стоявшему ближе всего к выходу.

— Этот первым?

Гейджина посмотрела в его сторону.

— Какая разница?

— Вам нужна наша помощь? — спросила Бринн.

— Сами мы быстрее управимся. — Гейдж была спокойна и сдержана. — В лодке будет больше места. А вы пока поиграйте тут.

Бринн тут же повернулась к сундуку и достала корону.

— Это, Эдвина, диадема с великолепными синими, чистой воды сапфирами, в глубине каждого горит шестиконечная звёздочка и пересекают её три линии, главные силы жизни — вера, надежда, любовь. Я воображала себя королевой фей и считала, что диадема — дар неба.

— Откуда ты всё знаешь о камнях?

— От матери.

— Мы можем ехать, — сказала, вернувшись, Гейджина. — Если вы сумеете оторваться от своих игр.

— Но вы не взяли и четвёртой части всего, — поднялась с колен Бринн. — Вам больше не нужно?

Гейджина улыбнулась.

— Ты же прекрасно знаешь, что я хочу забрать всё. Такова моя натура: всё или ничего.

— Тогда почему не забираешь?

— На животных больше не погрузить. — Она помогла Эдвине встать. — А потом, как ты и говорила, уже взятого хватит, чтобы купить целое королевство, если оно мне понадобится. Даже я останусь довольна. Пока… — добавила она. — Вскоре мы можем опять вернуться сюда.

— Разумеется.

Бринн сняла с головы диадему и аккуратно положила её обратно в сундук.

— Не хочешь её взять? — спросила Гейджина.

Бринн покачала головой.

— Зачем? Мне и этого хватит.

Она так хитро улыбалась, что Бринн не выдержала:

— А ты о чём подумала?

— Твоя мать отлично справилась со своей задачей. — Гейджина повернулась к Эдвине. — Хочешь взять что-нибудь, кроме ожерелья из рубинов?

— Больше ничего. Это подарок Бринн. — Эдвина пошла к лодке. — Но я не откажусь от той доли, которую она предлагает мне. Я не дурочка, чтобы надеяться, что смогу прожить безбедно одна-одинёшенька в этом мире.

— А Бринн считает, что ей не нужен никто и ничто, — пробормотала Гейджина, помогая женщинам забраться в лодку. — Как приятно услышать хоть одно здравомыслящее рассуждение!

Бринн хотелось возразить ей, поклявшись, что не может без неё и что она только и живёт в реальном мире с тех пор, как вступила на землю Гвинтала. Её терзали постоянные сомнения: быть ли ей с Гейджиной, или расстаться с ней?

Смерть Делмаса стояла между ними. От боли у неё разрывалось сердце, но теперь всё кончено.

Гейдж получила свой клад. А что осталось у неё? Конечно, у неё есть Гвинтал. О нём она мечтала с той поры, как ребёнком покинула родные места. Но останься она здесь, тогда ей придётся расстаться с Гейджиной. Она-то уж здесь не задержится. Вновь же Делмас, пропоротый вилами. От всего она испытывала такую острую боль, что невольно сжалась, пытаясь её унять. У неё ещё есть время подумать об окончательном решении и жизненных отречениях.

— Полагаю, Гейдж, ты понимаешь, что бедным старым животным не под силу дотащить поклажу к нашим лодкам, — сказал Малик, когда они вышли из пещеры на свет. — Даже если они пойдут медленно, то для них этот груз слишком тяжёлый.

— Тогда мы останемся в замке, а ты вернёшься на берег и приведёшь Лефонта и солдат в помощь. — Гейдж посадила Бринн в седло. — А ещё приложишь всё своё искусство убеждать, дабы милые деревенские жители дали нам хорошую крепкую повозку.

Малик что-то недовольно буркнул себе под нос.

— Я так не думаю. — Он бросил искоса взгляд на Эдвину. — В последнее время я утратил это искусство.

— Я это заметила, — подтвердила Эдвина спокойно. — Но как знать, некоторые люди более восприимчивы к бахвальству и пустословию, чем кое-кто.

Бринн почти не слышала их разговора. Она неотрывно смотрела на лес, через который им предстояло пройти, чтобы добраться до замка.

— Мы очень медленно пойдём? — спросила она. — Сюда мы доехали за два дня.

— Сейчас будем добираться три, — ответила Гейдж. — Если тронемся не мешкая, до рассвета.

— Тогда в путь.

Бринн пустила коня рысью. Три дня до замка, три дня до безопасности.

Как только они доберутся до крепости Гевальда, всё будет хорошо. После прихода Лефонта Гейдж будет под охраной солдат. И тогда ей не страшна никакая беда.

Но только когда они доберутся до замка.

***

До замка оставался день пути, когда Бринн ощутила на себе чей-то взгляд. Она поила коня у узкого ручья, как вдруг ей стало неспокойно. Здесь кто-то притаился и следил за ней.

— ≪Но кто? ≫, — в растерянности спросила она себя.

Неужели за ней по пятам опять шёл Селбар? Или ещё более страшный смертельный враг? Она подняла голову, безнадёжно пытаясь что-нибудь рассмотреть сквозь густую листву.

— Бринн, пора ехать, — позвала её Эдвина. Она потянулась — мышцы затекли и хотелось двигаться. — Я с удовольствием оказалась бы в замке. Эта медленная езда тяжелее быстрой скачки, тебе не кажется, Бринн?

— Что? — Все её мысли были сосредоточены на предчувствии опасности. — ≪Может, рядом Селбар? ≫ — Да, мне тоже очень не терпится. Я скорее хочу туда, — запоздало согласилась Бринн с Эдвиной. — «Гейджину там защитят толстые стены замка!» — с отчаянием подумала она.

***

До замка оставалось всего несколько часов пути, когда они остановились напоить коней.

— Может, поедем дальше? — предложила Бринн. — Осталось совсем немного.

— Нельзя, если не хотим, чтобы пали ослы. — Гейдж сняла тюки со спины одного. — Им надо отдохнуть и напиться воды.

Но ведь он здесь, целый день неотступно следит за ними. Она подошла поближе к Гейджине.