— Я мигом! — Малик махнул рукой Лефонту, и они поскакали в деревню.

***

Жители встретили их с крайним недоверием и неохотно торговались. Битый час Малик пытался уговорить их, прежде чем нашёл то, что искал. Недовольный собой, он вернулся к ожидавшим его Бринн и Эдвине.

— Гейджине станет не по душе, если здешние мужчины станут торговаться так же яростно, как и их жёны. Мне удалось договориться всего о пяти домах, да и то втридорога. — Малик кивнул на небольшой домик на берегу. — Для Гейджины и для тебя, Бринн, — сказал он и, повернувшись к Эдвине, добавил: — Вы с Алисой займёте вон то жилище, а Лефонту с его людьми придётся разместиться в трёх остальных.

— А как же ты? — спросила Эдвина.

— Лягу у вашего порога.

— Как это?

— Только так я смогу доказать, что не неженка. — Малик принял героическую позу. — Свернусь у дверей, подставив лицо холоду, всегда готовый отразить любую беду от вас, даже под угрозой схватить жуткую простуду, которая унесёт меня из этого бренного мира, — мрачно добавил он.

— Разрешаю тебе пролежать часа два! — усмехнулась Эдвина.

— Увидишь. — Малик завернулся поплотнее в накидку и направился к Лефонту. — Идите в дом и согрейтесь, пока я займусь размещением всех остальных на этом заброшенном побережье. — Он вздохнул. — Кроме себя самого.

— Он что, и вправду решил улечься у дверей? — нахмурилась Эдвина, глядя ему вслед.

— Я бы не удивилась, — ответила Бринн.

— Надо помешать ему, — встревожилась Эдвина. — Он только после болезни, и упрямство не доведёт его до добра.

— Он сейчас здоров, как никогда.

— И всё же это безумие. Скажи ему, чтобы он не вздумал сделать так, как пообещал.

— А почему ты сама ему не скажешь?

— Потому что только этого он и ждёт от меня. Хочет услышать, как он силён. Так вот, я не стану ничего говорить.

— Но почему?

— Потому что он каждый раз… Не стану, и всё! — Эдвина окликнула Алису, разговаривавшую с Лефонтом. Рядом стоял Малик. — Нам есть где укрыться, Алиса. — Эдвина с вызовом посмотрела на Малика. — И наверняка там найдётся тёплый уютный очаг.

— Не сомневаюсь, — мрачно заметил Малик.

Эдвина пробормотала что-то себе под нос и направилась к дому.

— Она сердится? — спросила Алиса, подойдя к Бринн.

— Понятия не имею, — уклонилась от разговора Бринн. Между Маликом и Эдвиной сложились непростые отношения, и порой трудно было понять их взаимные чувства. — Почему бы тебе не спросить у неё самой?

— Мне она вряд ли скажет, — ответила Алиса. — Она не разговаривает со мной о Малике.

На них обрушился сильный порыв ветра. Алиса поёжилась и торопливо зашагала к дому. Алиса полнеет день ото дня, посмотрела ей вслед Бринн. Поездка пошла подневольной любовнице на пользу. И держаться Алиса стала уверенно, с чувством собственного достоинства. Куда и девалась робкая, забитая служанка Эдвины, что боялась собственной тени! Обе женщины вели себя как настоящие подруги, и им обеим такая дружба пошла на пользу. Бринн бросила взгляд на берег. Там сидела Гейдж на перевёрнутой рыбацкой лодке, разговаривая с небольшой группой деревенских жителей, собравшихся около неё. Гейджина яростно жестикулировала, иногда улыбалась, стараясь убедить и перехитрить их. Её волосы отливали густым иссиня-чёрным цветом. Под серым безрадостным небом ветер безжалостно трепал волосы Гейджины. Уж если её ураганные порывы пронизывали Бринн, укрывшуюся возле дома, то у воды она наверняка просто сбивала с ног и резала, как кинжал.

Гейдж продрогнет до костей, а если верить Малику, вернётся она, похоже, не скоро. Своим ожиданием на ветру и волнением Гейджине не поможешь, и Бринн быстро зашагала к дому, на который ей показал Малик.

***

Гейджина вернулась с побережья только с наступлением темноты.

Бринн стояла у очага. Увидев её, она заволновалась.

— Ты ужасно выглядишь! Закрывай дверь и иди к огню. — Она поспешила ей навстречу.

Щёки Гейджины обветрились, а в уголках рта от усталости пролегли глубокие морщины.

— Огонь? А что это такое? — Воин пыталась улыбнуться, но застывшие губы плохо повиновались. Она потянулась к очагу. Почувствовав тепло, закрыла глаза. — Ага, теперь припоминаю.

Бринн расстегнула её накидку и положила на стул.

— Снимай доспехи.

— Подожди.

— Снимай. Ты просто валишься с ног от усталости. Мне не стащить с тебя эти тяжёлые нагрудники.

Гейдж попыталась было отстегнуть металлические застёжки, но пальцы не гнулись.

— Стой спокойно! — Бринн выпрямилась на носках и отстегнула доспехи на её боках, а потом стянула их через голову. — Теперь разденься совсем, а я велю принести воды.

— Воды?

— Чтобы ты вымылась. Час назад Лефонт приказал своим солдатам нагреть её.

Гейджина смотрела на неё непонимающим взглядом.

— Как мило с его стороны! Я не замечала раньше, чтобы Лефонт так заботился обо мне.

— Разденешься — полезай туда. — Бринн кивнула на неглубокий деревянный бочонок, который ей удалось выпросить в деревне. — Он, правда, попахивает вином, но больше мне ничего не удалось найти. Женщины приняли меня за сумасшедшую, когда я сказала, что буду мыться в нём.

— Уж пусть лучше пахнет вином, чем рыбой, которой от меня несёт весь день.

Бринн потянула носом. С ней вместе вошёл и рыбный дух.

— Тебе пришлось нелегко, — сказала она и, открыв дверь, вышла.

Вернувшись, Бринн застала Гейдж сидящей в бочонке. Она хмурилась от нетерпения.

— Давай скорее! — сказала она. — Я чертовски устала и боюсь, что вообще не выберусь из этого корыта, так я окоченела.

— Ничего, на этот случай у нас есть топоры. — Бринн показала на двух солдат, внёсших вслед за ней котлы с водой — из котлов валил густой пар.

Окунувшись в горячую воду, Гейдж через четверть часа со вздохом облегчения привалилась к стенке бочонка.

— Согрелась? — Бринн намылила её широкую спину и окатила водой.

— Да, а то я уже и верить перестала, что вообще согреюсь когда-нибудь. Господи, какой жуткий ветер!

— Ты же привыкла к холоду. Ведь Норвегия не в тёплых же краях?

— Верно, но я давно уехала оттуда. В Византии тепло, а в Нормандии вполне сносно. Интересно, и зачем понадобилось Гевальду забираться так далеко на север в поисках своей земли обетованной?

— В Гвинтале не так холодно. Я говорила тебе, что остров защищён высокими скалами. — Бринн поднялась с колен. — Чище мне тебя не вымыть в этом маленьком бочонке. Вставай, я вытру тебя.

Недовольно ворча, Гейдж вылезла из бочонка.

— Еле-еле.

— Что ты сказала? — спокойно спросила Бринн, растирая её полотном.

— Ещё чуть-чуть, и тебе пришлось бы звать Лефонта с топором.

Бринн обернула её в большой сухой кусок полотна.

— Хорошо ещё, что вообще удалось найти хоть что-то. Не надо было вырастать такой огромной.

— Это наследственное. Хардраада был выше двух метров ростом.

Бринн покачала головой.

— Поразительно! Посиди у огня. Сейчас солдаты унесут бочонок, а потом я накормлю тебя похлёбкой.

Гейдж устроилась поближе к очагу и привалилась к тёплым камням.

— Могу я узнать, с чего это ты так добра ко мне?

— Я отдохнула и согрелась, а ты нет.

— Раньше ты не очень-то думала о нас обеих.

— Как нелегко быть с тобой! Вечно ты стремишься всё дотошно выяснить. Даже заботу о себе воспринимаешь подозрительно. Как трудно тебе предлагать свою помощь! — Бринн открыла дверь, чтобы позвать солдат, и в комнату ворвался резкий ветер. — Не снимай полотна. — И она вышла.

Бочонок солдаты унесли. Бринн вернулась встревоженная.

— Малик сидит на пороге у дома Эдвины.

— Знаю. Я подходила к нему, когда шла мимо, но он ответил, что так надо.

— Какая глупость! На улице ледяной холод. Наверное, Эдвина права, я заставлю его пройти в дом.

— Оставь их в покое. Малику не понравится, что ты вмешиваешься.

— «Похоже, она права≫, — подумала Бринн.

Малик обычно знал, что делает.