— Выходи! — крикнула Гейджина, выступая из-за густого дыма. — Крыша вот-вот рухнет.

Она несла на руках Эдвину. Её голова лежала у воина на груди.

— Где Малик? — бросилась к ней Бринн.

Тут она увидела Малика. Он шёл за Гейджиной. Она обхватила его за пояс и положила его руку себе на плечо.

— Облокотись на меня.

— Поторопись, Бринн! — снова крикнула ей Гейджина. — Выходи немедленно!

Неужели она думает, что ей самой хочется оставаться в этом аду? Её лёгкие, казалось, горели. Под тяжестью Малика Бринн пошла медленнее, и когда они добрели до выхода, то столкнулись с Гейдж, вновь устремившейся в дом.

Вытолкнув Бринн наружу, Гейджина взвалила Малика на себя, приподняв его при спуске с лестницы, и вынесла из горящего замка. Искры! Падающие брёвна.

Страшная вспышка! Оглянувшись, Бринн увидела, что дверь, через которую они только что вышли, охвачена пламенем.

— Бринн! — не в силах отвести от объятого огнём замка испуганного взгляда простонала Эдвина. — Какой ужас…

Бринн судорожно хватала ртом воздух, присев возле Эдвины.

— Как ты себя чувствуешь?

— Мы не могли выбраться, — закашлялась Эдвина. — Малик пытался, но нам не удалось пробраться наружу… — Она согнулась, стараясь отдышаться.

Малик присел на корточки рядом с Эдвиной.

— Успокойся, дорогая, не надо разговаривать. Сейчас мы унесём тебя отсюда.

Гейджина пошла за лошадьми.

— Ты сможешь пройти ещё немного, Малик? — Вновь появилась Гейджина. — Лефонт держит лошадей у ворот, но они взбесятся, если их привести к огню.

— Разве может испугать адское зарево такого героя, как я? — Малик медленно встал.

Эдвина подозрительно завздыхала. Малик бросил на неё красноречивый взгляд.

— Я спас бы тебя, но Гейджина лишила меня такой возможности.

— Ты собирался вылететь сквозь запертую дверь? — спросила Эдвина.

— Я нашёл бы путь, — уклончиво ответил Малик.

Гейджина взяла Эдвину на руки.

— Тогда найди дорогу к воротам замка, пока от Редферна не остались одни головёшки. — Она повернулась к Бринн. — Я знаю, ты почти так же больна, как и Малик, но не могла бы ты помочь ему?

Бринн смутилась. Произошло столько событий, что она почти забыла о своих синяках и ране, полученных вечером. Всё осталось в далёком прошлом.

— Разумеется, я помогу ему. — Поднявшись с колен, Бринн опять положила руку Малика себе на плечо. — Пошли, Малик. Осталось пройти совсем чуть-чуть.

— Какое унижение! — пробормотал он.

— Успокойся, прошу тебя! — торопливо вмешалась Эдвина. — Или ты хочешь, чтобы сгорела борода на твоём прекрасном личике?

Его лицо озарилось внутренним светом.

— Ты считаешь меня красивым?

Эдвина только вздохнула и закрыла глаза. Гейджина понесла её прочь. Неуверенная походка Малика сразу обрела твёрдую поступь.

— Она находит меня таким. Я счастлив.

— Малик, мы едва спаслись, — не скрывая удивления, заметила Бринн.

— Ну и что, ведь остались живы, и нечего печалиться!

Не в силах радоваться чему-либо во всём этом ужасе, Бринн испытывала облегчение при мысли, что кому-то это доступно.

— Только не слишком увлекайся. Эдвина очень боится привлекательных мужчин.

Его лицо омрачилось.

— Да, это очень плохо. Впрочем, думаю, ты права. Помнится… — Малик шёл, не сводя глаз с Эдвины, которую усаживали на коня Лефонта. — Где лорд Ричард?

Бринн посмотрела на сумятицу в конном дворе.

— Не знаю. Я не видела его. — Её взгляд упал на горящий замок. — Неужели он…

— Нет, его нет в огне. — Малик больше не улыбался. — Готов поспорить, он заранее подумал о себе, ещё до пожара.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Не мешкайте, садитесь быстро! — За ними стояла Гейджина, держа за поводья двух лошадей. — Поезжай на холм и разбей лагерь. — Подсадив Малика в седло, она ударила коня по крупу, и он пустился галопом в ворота. — Ты тоже, — повернулась она к Бринн.

— Нет! — отпрянула та, глядя на мечущихся в панике мужчин и женщин на конном дворе. — Я не могу уехать отсюда. Я могу понадобиться.

— Здесь ты не будешь нужна. Я приказала своим солдатам вывезти людей из Редферна в лагерь на холме. Мы не уйдём, пока не заберём всех до последнего. — Гейджина сцепила ладони на талии Бринн и посадила её в седло. — Это всё, что в наших силах. Через несколько часов здесь ничего не останется. Редферна больше нет.

Бринн не отрываясь смотрела на ярко пылавший замок, в котором она провела последние годы.

Гейджина права. Скоро на месте Редферна останутся только тлеющие головёшки и пепел.

— Езжай! — Стегнув жеребца, Гейдж послала Бринн вдогонку за кобылой Малика.

— «Ты собирался вылететь сквозь запертую дверь?» — Слова Эдвины внезапно пришли на память Бринн, когда она выезжала из горящих ворот.

В тот момент Бринн была слишком поглощена спасением её и Малика, чтобы осознать значение сказанного. Запертая дверь? Уже минуло два часа после случившейся беды, но у Бринн ещё и минутки не нашлось, чтобы спросить Эдвину, что же значат сказанные ею слова. Непрерывный поток людей стекался в лагерь на вершину холма из пылавших ворот Редфернского замка. У одних были ожоги, других бил озноб от испуга, от ужаса, что их имущество сгорело и впереди их ждала нищета. Трудно сказать, какие из полученных ран оказались тяжелее, но лечить надо было и те и другие. Малик обходил раненых вместе с Бринн, помогая ей, смазывая ожоги, поддерживая повязки. Временами он просто останавливался возле потерявших всё и отчаявшихся. Их он успокаивал разговорами по душам и пониманием. Несколько раз за это время Бринн навещала Алису, которая так и не очнулась от глубокого обморока. Ещё раз промыв рану на её затылке, Бринн направилась к скалистому утёсу у вершины холма, прислонившись к которому сидела Эдвина, закутавшись в покрывало.

— Как Алиса? — Эдвина искренне тревожилась за свою служанку.

— Не знаю. Боюсь, она может не очнуться. — Бринн села возле Эдвины. — Тебя знобит? Дать ещё одеяло?

— Не надо. — Эдвина, не отрываясь, смотрела на пожар внизу холма. На её лице застыло то же безнадёжно потерянное выражение, как и у всех, кто спасся из пылающего ада.

— Всё кончено! — прошептала она.

— Странно, но мне кажется, будто меня выжгли изнутри.

Бринн понимала её. У неё тоже появилось чувство, что в огне осталась часть её собственной жизни. Её никогда не радовало пребывание в Редферне, но ей бы и в самом кошмарном сне не приснилось, что придётся пережить весь этот ужас. Огонь и смерть. При мысли, что Делмас остался там, в конюшне, и его тело превратилось в угли, её передёрнуло. Впрочем, не время думать о прошлом. Слишком многим надо помочь, и Эдвине в первую очередь.

— Прости, у нас не оставалось времени спасти что-нибудь из вещей, огонь шёл по пятам, — мягко заметила Бринн.

— Я ни о чём не жалею, — уверила Эдвина. — Только об этой потере я бы грустила, останься она там. — Разжав кулак, она показала лежащие на её ладони великолепной работы серебряные чётки. Бринн узнала их. Они достались Эдвине от матери, та передала их дочери в ночь своей смерти. Эдвина считала их амулетом и не расставалась с ними все годы своей болезни. — Всё остальное неважно. — Эдвина улыбнулась. — Знаешь, когда у тебя ничего нет, чувствуешь себя… свободной.

— Свободной?

— Да, Бринн, да! Всё обратилось в пепел и прах! Мои свадебные подарки от Ричарда. Моё приданое для него. Все печальные воспоминания о прошлом, когда годами я не могла даже выйти из той комнаты. Все сомнения и чувство вины… — Она глубоко вздохнула. — Всё осталось там.

— Надеюсь, что это так, — кивнула Бринн. — Хотя прошлое не умирает так быстро, как сгорает дерево. Воспоминания возвращают его.

— Ну что ж, сейчас их нет. — Эдвина передёрнула плечами. — Знаешь, Бринн, я всё время думала о смерти. Я обезумела. Помнишь, я привыкла к мысли, что скоро умру. А теперь нет. На меня словно нахлынули таинственная сила и непонятный гнев. Похоже, я поняла чувства Самсона, его попранную филистимлянами гордость, его ярость, когда, сдвинув два средних столба храма, он обрушил его на головы своих врагов. Во мне тоже бушевал гнев, и если бы не подоспела Гейджина, то я была готова сама выбить дверь.