— Мадемуазель? — обратился к ней Лефонт.

Бринн задумчиво пожала плечами.

— Платье очень красивое.

Поклонившись, Лефонт торопливо вышел.

— Что-нибудь не так, Бринн? — нахмурилась Эдвина. — Оно тебе не нравится?

Не стоило расстраивать Эдвину рассказами о том, что кроется за сделанным ей подарком. Она не поймёт, что за ним может скрываться нечто иное, кроме самых добрых намерений щедрого сердца. Вряд ли Эдвина получила со дня свадьбы хоть что-нибудь от Ричарда.

— Ты сама сказала, что оно скорее подходит для королевы.

— В нём ты и будешь ею, — нежно заметил Малик.

Бринн бросила на него быстрый взгляд. На прошлой неделе Гейдж не один час провела со своим другом. Могла ли она рассказать ему о своих намерениях относительно неё? Если нет, то Бринн не удивилась бы, если бы Малик догадался сам.

— Я не королева. — И Бринн направилась переодеваться. — Я всё равно останусь бурой птицей-крапивницей в павлиньих перьях.

***

— Отменно, — только и сумел вымолвить Лефонт, потрясённый красотой Бринн в этом платье. Он взял её под руку и направился с ней через слабо освещённый холл. — Миледи останется довольна.

Бринн молчала, не чувствуя себя прекрасной дамой. Сжавшись от напряжения, Бринн только злилась на собственную беспомощность.

Что ещё задумала Гейджина? Она знала, та ждёт её в главном зале.

Они все постараются скрывать свои насмешки над ней, льстя захватчице их страны, но Бринн всё равно будет чувствовать на себе их сальные взгляды. Никакими шелками и богатством не скрыть…

Что это? Бринн замерла на месте, краем глаза заметив прошмыгнувшую мимо тень.

— Мадемуазель? — спросил Лефонт.

Тень мелькнула в дальнем углу комнаты, скользнула за дверь и исчезла. Холодная дрожь пробежала по её телу. Она узнала эту тень.

— В чём дело? — Лефонт потянулся к ножнам своего меча. — Может быть, мне…

— Нет, нет, ничего. Подождите меня здесь! — Бринн выскочила из комнаты.

— Мадемуазель!

Он бросился за ней. В открытую дверь на неё обрушился поток холодного воздуха, пронзивший её до костей сквозь тонкий шёлк платья. Где он? Дверь на конюшню оказалась открытой. Бринн пробежала по двору в денник.

— Делмас!

Он резко обернулся, его глаза дико блестели.

— Что тебе надо от меня, сука?

Торопливо оглянувшись, она поняла, что Лефонт не добежал ещё до конюшенного двора.

— Пошли! — Бринн громко захлопнула дверь в денник и быстро пошла мимо лошадиных стойл в тёмную комнату. Закрыв за собой дверь, она прижалась к ней телом. — Почему ты вернулся? Немедленно уходи отсюда!

— Ты очень хочешь этого, правда? — зарычал он в ответ. — Ты в своём красивом платье и твоя самозванка-защитница. Вы мечтаете, чтобы я убрался восвояси, бросив всё, что мне причитается за отработанные годы. Ты всё хочешь отдать ей. Лорд Ричард сплавил меня в хибару на болотах, но ты напрасно думаешь, что я не следил за вами всё это время. Я видел, как вы разъезжали верхом, а ты улыбалась и смеялась, слушая эту норманнскую собаку. Ну, теперь я положу этому конец. Я получу свою долю. Я пойду к норманнке и расскажу ей…

— Нет!

— Не смей мне возражать! — Бринн заметила пену в уголках его рта. — Вы все против меня! Даже лорд Ричард подумывает обмануть меня. Я этого не допущу. Я пойду к твоей норманнской любовнице и потребую…

— Делмас, одумайся. — Бринн положила его руки себе на грудь, чтобы унять их дрожь. — Не приближайся к норманнке.

Его рука двинула её с размаху, и Бринн стукнулась о дверь.

— Шлюха! — Он снова ударил её. — Мошенница! — Его кулак до крови разбил ей губы. — Чёртова лесби!

— «Он сошёл с ума», — пронеслось у неё в голове.

Похоже, страх и злость с позапрошлого вечера переполнили всё его существо безумной яростью.

— Послушайся меня, Делмас. Не ходи к норманнке. Она расправится с тобой.

— Какая забота обо мне, скажите на милость! — Из его оскалённого в бешенстве рта вырывалось злобное рычание.

— Я не желаю тебе смерти.

— Врёшь!

Она не вынесла бы, став причиной смерти хоть одного живого существа. Тогда она не смогла бы смотреть Гейджине в глаза, чувствуя собственную вину.

— Уходи. Тебе ничего не будет, если ты…

Он ударил её кулаком в грудь. Она упала на пол. Задыхаясь, она впилась руками в доски пола, пытаясь приподняться, чтобы вдохнуть воздух в лёгкие.

— Во всём виновата ты одна… — Делмас схватил её за волосы и рванул бешено вверх. — Я мог бы стать важным человеком. Ты виновата во всём, ты и твоя норманн…

Бринн едва удержалась, чтобы не закричать, позвав на помощь.

Лефонт ищет её где-то неподалёку и услышит. Вырвись она или приди Лефонт, Гейджина узнает… Вдруг она поняла — ей надо отвести гнев Делмаса от Гейджины. Жестокость всегда помогала Делмасу расслабиться. Излив свой гнев на неё, он, возможно, не станет рваться к Гейджине и, кто знает, может, даже согласиться спрятаться.

— Никогда не видел тебя такой податливой! — рявкнул Делмас. — Однако как эта негодяйка укротила тебя.

Ей нельзя расслабляться. Надо одержать сейчас маленькую победу, чтобы не потерять всё. Если Делмас пойдёт к Гейджине, то та убьёт его. Кровь. Кровь сочилась на пол из её разбитой губы, смутно дошло до её сознания. Господи, ей бы самой спрятаться от Гейджины, пока не заживут эти ужасные раны.

Она обхватила себя руками. Пора с этим кончать.

— Ты навсегда останешься рабом, и никем больше. Только раб бьёт слабого, — холодно сказала она. — И ты вечно будешь болтаться под ногами более достойных людей.

Пинком он двинул её в плечо. Она закусила нижнюю губу, чтобы не завопить от дикой боли. Разозлить его. Взять на себя его гнев. Только так можно уберечь всех от немыслимой беды.

— Побоями ты не заставишь меня замолчать. Ты никогда не получишь клад из Гвинтала. Не тебе иметь…

— Шлюха! Дрянь! Воровка! Лесбиянка! — Каждое слово сопровождал сильный пинок.

Он уже топтал её ногами. Боль. Она терпела гораздо худшее в первые дни замужества.

— Ты сам вор, ты хочешь украсть у меня клад, а ещё…

Темнота.

— ≪Он ударил меня головой об пол≫, — смутно поняла Бринн, теряя сознание.

Сколько ещё терпеть его слепую ярость? Нельзя допустить, чтобы он убил её. У неё крепкое тело и сильный дух. Она не позволит ему победить себя. Несколькими ударами не лишить её жизни.

— Остановитесь, месье. — Ледяной тон, каждое слово прозвучало чётко и ясно. — Или я с удовольствием отрублю вам голову.

Лефонт. Вздрогнув, она открыла глаза и увидела капитана в дверях с обнажённым мечом в руке. Его решительный вид, как и его слова, не оставлял никаких сомнений в его намерениях.

— Она моя жена. Это не твоё дело! — прошипел Делмас.

— Позволю себе не согласиться. Она принадлежит моей госпоже, а значит, мне есть до неё дело. — Он пошёл вперёд с мечом. — Отойди от неё.

— Нет! — выдохнула Бринн. Взглянув на Делмаса, она поняла, что напрасно принесла себя в жертву. Он испугался, но его ярость по-прежнему опасна. — Оставьте нас, капитан.

Лефонт отрицательно покачал головой.

— Не могу, мадемуазель. — Он взмахнул мечом, и Делмас инстинктивно отступил. — Впрочем, я позволю вашему мужу спокойно уйти, — мрачно добавил он. — Пока. Вы ранены, а мне не с руки заниматься вами обоими. Кроме того, миледи, несомненно, захочет заняться им лично.

Лицо Делмаса перекосилось, но она не поняла от чего — то ли от ярости или от страха. С трудом поднявшись и сжав зубы от боли, она пошла за Лефонтом. Сознание вот-вот готово было покинуть её, и она закрыла глаза.

— Вы пришли слишком рано, — прошептала Бринн.

— Приди я чуть позже, тебя бы уже не было в живых, — хмуро заметил Лефонт. — Почему ты не кричала?

— Слишком рано…

— Миледи так не подумает. — Он поднял её и понёс прочь от конюшни. — Она приказала мне сопровождать мадемуазель до главного зала. Я недоволен, что вы заставили меня ослушаться приказа. Вам не следовало убегать.

Холодный ночной ветер разгонял темноту.