— В глаза. А пересуды за моей спиной? Ты же незаконорождённая. А косые взгляды в мою сторону? Презрение? Стыд?

— Ни за что! — Гейджина глубоко вдохнула воздух. — Я не такая, каким был мой отец. Я не допущу, чтобы с тобой обходились презрительно и чтобы тебе было стыдно за то, что ты связалась со мной.

— Так будет, пока я не наскучу тебе и ты не возьмёшь себе другую женщину.

— Этого не случится.

— Откуда тебе известно? Женщин частенько используют для сделок, а в искусстве торговаться тебе нет равных. Малик говорит, ты не отличаешься постоянством и тебе быстро всё надоедает.

— Что ты хочешь от меня, чёрт возьми? Так было прежде, до встречи с тобой, но ни к одной женщине я не испытывала то, что чувствую к тебе.

И она никогда раньше не ощущала столь смущавших её противоречивых чувств. Здесь и привязанность к ней, боль и радость, волнение за неё и желание освободиться от неё. Вот только на любовь их отношения не были похожи — захлёстывала страсть.

Даже в последние солнечные дни она всё время ждала какого-нибудь спора или разногласия. Иначе с Гейдж Дюмонт и быть не могло.

Такая жизнь совсем не вязалась с той тихой и мирной, к которой Бринн стремилась.

— Позволь мне уйти. Я не хочу стать частью твоего сумасшедшего мира воина. Всё, чего мне хочется, — вернуться в Гвинтал.

— Что-то я раньше не замечала, чтобы ты рвалась уехать отсюда.

— А теперь хочу. — Бринн яростно выдирала сорняки из земли. — «Именно так мне надо преодолевать непонятное искушение в её присутствии, — с отчаянием подумала она. — Вырви её, задуши, пока оно не захватило тебя целиком». — Я хочу вернуться домой. Эдвине гораздо лучше, да и Малик уже скоро сможет ходить. Хватит прохлаждаться здесь.

— Мы поедем в Гвинтал, когда… — Помолчав, Гейдж поправилась: — …если я решу ехать.

Бринн метнула на неё беспокойный взгляд.

— Нет причин отказываться от поездки. А сокровища? Разве ты не…

— Я ещё не уверена, что клад существует.

Пора бы ей понять, что она ничему на слово не верит, но Бринн не могла не тешить себя хоть слабой надеждой.

— Почему ты не веришь мне? — с горечью спросила она. — Делмас и лорд Ричард не сомневаются.

— Потому что это их единственный выход.

— А ты?

— Я хочу найти клад, если он существует, но пока у меня другие планы. — Гейджина пристально посмотрела ей в глаза. — Я предложила тебе всё, что смогла. Ты знаешь, я не могу взять тебя в жёны. Если б могла, то женилась бы.

Бринн испуганно взглянула на неё.

— Ты решилась бы?

Гейджина нахмурилась.

— Конечно. Разве я не ясно выразилась?

— Нет.

От отчаяния Гейджина тихо простонала:

— Клянусь Господом, неужели ты ничего не понимаешь? Ведь я обращаюсь с тобой уважительно, не беспокою понапрасну и не надоедаю расспросами о твоём прошлом, не ломаю твоё упрямое молчание? Разве так ведёт себя с женщиной лесбиянка, не испытывая к ней глубокую привязанность?

Смешанное чувство радости и печали охватило Бринн, когда она беспомощно посмотрела ей в глаза.

— Непохоже.

— Я никогда не… Я сама этого не ожидала. Я люблю тебя, Бринн из Фалкаара. В тебе я чувствую силу, живой нрав и честность. Мне не приходилось встречать раньше такой женщины. — Её голос зазвучал тише, с бархатной убедительностью: — И, полагаю, я тебе тоже не противна.

Она сама буря и солнце, небо и земля. Вечно меняется, никогда не напоминает себя прежнюю.

— Нет, ты не… противна.

— Тогда приди ко мне, будем жить вместе, и позволь мне заботиться о тебе. Обещаю жениться на тебе, как только твой негодный муж покинет этот мир. — Гейджина заметила, как она напряглась, и усмехнулась. — Брось, я не собираюсь убивать его. Я достаточно хорошо узнала тебя, чтобы понять, что это самый быстрый способ потерять тебя навсегда. — Она замолчала, а потом добавила: — Впрочем, я далеко не всегда поступаю так, как думаю. И с твоей стороны было бы благоразумно принять моё предложение.

— Не могу, — прошептала Бринн.

— Почему? — резко спросила Гейджина.

Страдание исказило её лицо. Бринн не могла не ощутить каждой жилкой её страдания, засевшего у неё глубоко внутри. Её боль мучительно отозвалась и в ней.

Неужели её переживания будут так же сильно действовать на неё? Её боль, не переставая, мучила её.

Бринн захотелось рвануться к ней, прижаться к её груди, облегчить её страдания, снять кривую, горькую усмешку с её губ и увидеть её улыбающейся.

— Не надо так смотреть на меня. Поговори со мной. Скажи, почему?

Бринн не должна прикасаться к ней. Она страшилась почувствовать: так ли глубока её боль, как ей видится?

— Гвинтал. Я должна получить Гвинтал, а тебе нет там места.

Гейджина насмешливо улыбнулась.

— Ты считаешь меня недостойной твоего драгоценного острова?

Покой и буря. Вечная красота и вечное непостоянство.

— Дело не в этом. — Бринн попыталась облечь свои мысли в слова. — Ты — человек другого склада. Ты не смогла бы остаться в Гвинтале и не пытаться изменить его по своим меркам. А я не вынесу этого.

Выражение её лица не изменилось.

— Значит, сражаться придётся не с мужем, а с Гвинталом. Отлично.

— Почему ты не хочешь понять, что мы не можем быть вместе?

— Без сомнения, всё будет так, как я хочу. — Гейджина встала и подняла её на ноги. Схватив Бринн за кисть руки, она повела её к лошадям. — И очень скоро. Ты говоришь, я очень нетерпеливый человек. — Она посадила её на коня и подняла глаза. — Ты хочешь меня. Возьми меня. Мне не нужна рабыня. Приди ко мне по доброй воле, Бринн.

Та покачала головой. Мягкое выражение слетело с её лица, и Гейджина с отчаянием усмехнулась.

— Напрасно. Будем надеяться, что ты изменишь своё решение.

***

Вечером того же дня, ещё до наступления темноты, Лефонт доставил в покои Эдвины резной сундук из тикового дерева.

Улыбнувшись Бринн, он поставил его к стене.

— Подарок от миледи. Его только что доставили из Гастингса. Она просила передать вам, что будет рада, если платье вам подойдёт. — Он поморщился. — Пришлось моим людям рыскать по всей округе в поисках портнихи. Миледи будет довольна, если вы наденете его к ужину. Она приглашает вас в большой зал сегодня вечером.

Бринн нахмурилась. Придётся ей опять терпеть насмешки за главным столом. Неужели Гейдж таким способом хотела показать ей, во что превратится её жизнь без её защиты?

— Миледи сказала, — продолжал Лефонт, видя её нерешительность, — чтобы я подождал, пока вы откроете сундук. Она хочет убедиться, что оно вам понравилось.

— Открой сундук, Бринн! — взмолилась Эдвина. — Я хочу посмотреть на подарок тебе.

Эдвина радовалась за подругу, как ребёнок. Бринн не хотелось огорчать её. Она не спеша подняла крышку. Небесная вспышка блестящего лазоревого шёлка озарила её. Прохладная и мягкая ткань трепетала от дуновения воздуха, словно крылья бабочки.

— Дай взглянуть, — попросила нетерпеливо Эдвина.

Бринн достала платье и встряхнула его. Голубое сияние озарило всё вокруг.

— Какое красивое! — восторженно всплеснула руками Эдвина, широко распахнув глаза от восхищения. — Я никогда в жизни не видела ничего более прекрасного.

— Это византийский шёлк, — пояснил Малик. — Гейджина дала за него четверых скакунов.

— Что ты там копаешься? — теребила Эдвина Бринн. — Ступай и померь его.

Бринн не хотела надевать его. Это платье совсем не похоже на то, которое она взяла на вечер у Эдвины. Оно было из мира миледи Гейджины. Бринн мучила мысль, что если она наденет его, то станет частью того же самого мира.

— Тебе оно подошло бы гораздо больше, Эдвина.

— Миледи Гейджина хотела, чтобы вы его надели, мадемуазель. — В мягком голосе Лефонта слышались твёрдые нотки. — А мне приказано сопроводить вас до главного зала. — Он вежливо поклонился. — Могу я передать ей, что вы довольны её подарком?

— Разумеется, довольна, — ответила за неё Эдвина. — Это платье и королеве не стыдно надеть.