Усилием воли Бринн заставила себя взглянуть ей прямо в глаза.

Сможет ли она вообще смотреть на неё, не вспоминая о её обнажённом теле, лежавшем на ней, когда её мускулистый живот скользил в такт движениям её живота? Она вдруг ощутила тёплое покалывание между ног.

— Так-то лучше, — мягко продолжала Гейджина. Подавшись вперёд, она пальцем дотронулась до её губ. — Опухли. Я слишком грубо обошлась с тобой. В следующий раз постараюсь быть помягче.

Гейджина была груба. Они обе вели себя слишком жестоко, ими двигало ненасытное желание, страсть.

— «В ответ на моё неистовое чувство она ответила мне тем же», — с отвращением к себе подумала Бринн.

Грех не насладиться любовью, но ей не следовало забывать о главной цели, ради которой она отдалась ей. Бринн отступила на шаг, уклоняясь от прикосновения её рук.

— Я не считаю, что ты должна церемониться со мной. Делай как тебе нравится.

Мягкость в голосе Гейдж исчезла.

— А ты будешь покорно раздвигать ноги, хочется тебе этого или нет? — Гейдж схватила её за плечи. — Не обманывай меня и не строй из себя невинную жертву. На моём теле остались совсем другие доказательства.

— Я не… — Не закончив фразы, Бринн устало покачала головой. Ложь убивала её, и она не могла больше скрывать правду, даже от себя. — Я старалась испытывать к тебе отвращение. Но мне почему-то стало так хорошо, и я ничего не смогла с собой поделать, — с трудом выговорила она. — Мне кажется, ты не похожа на других.

— А я знаю, что ты не похожа на других женщин. — Гейдж не сумела скрыть своего удивления. — Я не привыкла к такой искренности. — Она разжала пальцы и сняла руку с её плеча. — Думаю, ты откровенна со мной. Я почти поверила тебе. Ты ведь необычайно умная женщина.

— Женщина должна быть умной, если не хочет позволять пользоваться собой. — Она пошла к палатке. — А веришь ты или нет — мне всё равно.

— Пока не получишь от меня, чего желаешь. — Гейджина горько улыбнулась. — Что будет, если я передумаю ехать в Редферн?

— Малик говорит, что ты всегда держишь своё слово. — Бринн оглянулась на неё через плечо. — А я верю, что он не лжёт.

— Кнут и пряник. Интересно, почему твой лорд Ричард не придушил тебя, прежде чем подбросить мне. — Помолчав, воин добавила: — Впрочем, ты права, я не стала бы отказываться от Редферна, хотя бы потому, чтобы понять, ради чего ты отдалась мне.

Бринн не стоит обольщаться на свой счёт и думать, словно в её власти пробудить в ней какие-то чувства, кроме страсти и ярости.

Не надо даже пытаться или стараться понять её и вообще не надо делать ничего, что привело бы к их сближению. Она необычный человек; для женщины, жаждущей заполучить королевство, не было места в её простой жизни, которую она мечтала вести в Гвинтале.

— Тебе не придётся долго ждать. Ведь мы едем через два дня.

Бринн вошла в палатку. Весь следующий час, пока она кормила Малика похлёбкой, немного поела сама и умыла его, Бринн чувствовала на себе мрачный взгляд Гейдж. Малик уже заснул, когда она, подоткнув вокруг него одеяло, собралась расстелить свою накидку на земле.

— Не там. — Гейджина постучала по своему лежаку. — Здесь.

Бринн с трудом заставила себя расслабиться.

— Неужели ты опозоришь меня перед своим другом?

— Малик спит крепко. — Гейджина повторила, чётко выговаривая каждое слово: — Ты ляжешь здесь.

Бринн не спеша пошла в другой конец палатки.

— Ты не… Разве того, что произошло между нами, мало?

Гейджина схватила её и швырнула рядом с собой. Повернув её спиной к себе, как ей было удобнее, она укрыла её своим покрывалом.

— Пока достаточно. — Её рука легла ей на грудь. — Но кто знает… Лучше, чтобы ты находилась рядом со мной. Я разбужу тебя, когда ты мне понадобишься.

Как Бринн могла заснуть, когда сердце её билось в горле!

— Мне так неудобно.

— Привыкнешь. Мне лично очень нравится. — Её губы прижались к её уху. — Ты знаешь, я хотела забрать тебя у Малика с той самой первой недели. Я хотела, чтобы ты спала в моей, а не в его постели.

Да, она знала об этом, но даже не предполагала, что тоже захочет, чтобы Гейджина делала с ней то, к чему так стремилась. Как она изменилась с той ночи, когда лорд Ричард привёз её сюда! Даже сейчас она непроизвольно расслабилась, тело её обмякло, податливо принимая нужную Гейджине позу. С ней было тепло, приятно… и надёжно. Как давно она не чувствовала себя в безопасности!

— Лучше уж спать одной, — солгала Бринн.

Гейдж промолчала. Шло время. Как просто и естественно было лежать с ней рядом. Гейджина была той женщиной, которая заявляет свои права на неё, но сейчас она ничего не требовала.

***

— У меня для вас новости, миледи. Только что прискакал гонец из лагеря его милости.

— ≪Голос Лефонта≫, — спросонья поняла Бринн.

Открыв глаза, она увидела капитана у входа в палатку — его силуэт чётко выделялся на фоне серого неба. Новости вряд ли могли быть хорошими, раз пришлось будить Гейджину в столь ранний час. Гейджина убрала с неё свою руку и села на лежаке. Бринн вдруг стало неуютно и одиноко.

Странно, ведь она всегда спала одна, если только не лечила кого-нибудь…

— Какие новости? — коротко спросила Гейджина.

— Хардраада мёртв.

Словно от удара, Гейдж вздрогнула.

Помолчав какое-то время, она спросила:

— Ты уверен?

— Вильгельм допросил пленных, захваченных в Гастингсе, — рассказывал Лефонт. — Хардраада вторгся в Англию с севера незадолго до нашей высадки на южном побережье. Гарольд как раз возвращался обратно после того, как разбил его в…

— Но ты уверен, что Хардраада мёртв?

Лефонт резко ответил:

— Абсолютно. Ему попала в горло стрела на Стэмфордском мосту.

Боль. Едва дыша, Бринн, съёжившись, отодвинулась от Гейджины. Та продолжала сидеть, не двигаясь, и, вопреки её бесстрастному голосу, от неё исходили волны мучительной душевной боли и били о тело Бринн резко, до слёз.

— Королём Норвегии стал Магнус, — продолжал Лефонт.

— Гейдж, подруга моя, — раздался на всю палатку глубокий и нежный голос Малика. — Ты знала, что когда-нибудь это должно было случиться. Такие люди, как Хардраада, в постели не умирают.

— Ты прав, он и не хотел бы другого конца, — горько-насмешливые нотки зазвучали в голосе Гейдж. — Не надо обращаться ко мне, как к больной, Малик. Отец давным-давно ничего не значит для меня. Не жди, что я стану оплакивать его. — Откинув покрывало, она встала. — Я жалею только, что он не узнает, какой лакомый кусок этой Англии, которую он потерял, достался мне.

Гейдж быстро вышла из палатки.

Лефонт последовал за ней. Боль.

Тоска. Они жгли душу. Обхватив себя руками, Бринн, раскачиваясь, сидела на лежаке. Что происходило с ней?

— Бринн! — позвал её Малик.

Ей не надо бежать за Гейджиной, приближаться к боли. С тех пор как умерла её мать, она никогда ещё не ощущала боль других с такой остротой. Зачем мучить себя, если она вряд ли сможет помочь? Боль.

Ещё сильнее, чем первый удар.

Отбросив покрывало, Бринн вскочила.

— Не ходи, Бринн, — раздался вслед ей голос Малика. — Ей лучше побыть одной. Она не позволит тебе остаться с ней и помочь.

— Я не могу бросить её одну. — Голос Бринн дрожал. — Думаешь, мне хочется идти? Надо прекратить её мучения. Я не могу…

Выбежав из палатки, она быстро огляделась. Гейдж спускалась по холму к лесу. Она шла размеренным шагом, глядя прямо перед собой.

— Подожди! — Бринн побежала за ней.

Та продолжала идти, словно не слышала её. Бринн догнала её уже в лесу и пошла рядом, ступая в такт её шагам.

— Возвращайся к Малику, — коротко бросила Гейджина.

— Нет.

— Ты не нужна мне сейчас.

— Я бы и сама не хотела быть здесь. — Пытаясь не отстать от неё, Бринн делала два шага — на её один. — Неужели ты думаешь, мне нравится бегать по лесу на рассвете? У меня уже все ноги мокрые от росы, и я…

— Так возвращайся в лагерь.

— Я не могу. Я нужна тебе.