— ≪Гейджина мне никто, — тут же успокоила она себя, — я использую её, как и она пользуется мною, и… Она мой враг≫.

— Хватит! — Бринн посмотрела на неё сверху вниз.

Злоба перекосила лицо воина.

— Думай обо мне, — отрывисто произнесла она. — Только обо мне, чёрт побери!

— Я не была…

— Была! — Гейджина вошла глубоко, ускоряя ритм, поднимая и опуская её на свои пальцы. — Но больше не будешь.

Удовольствие волнами накатывало на Бринн, в желании снова и снова испытать её она гибко откидывалась назад. Глупая слабость. Но она ещё не сошла с ума и не станет лишать себя уверенности думать, что её решение отдаться норманнке продиктовано только желанием вернуться в Редферн и помочь Эдвине. Она ещё не сошла с ума.

***

Они вернулись в лагерь уже к вечеру. Смеркалось, и на холме зажглись вечерние костры. Бринн овладела тревога.

— Мне не следовало оставлять Малика так надолго.

— Я распорядилась, чтобы за ним хорошо ухаживали.

— Но это же моя обязанность! — «А ты нарушила её, — с отвращением к себе подумала она. — Провалялась весь день, то и дело лесбиянствуя. Почему я не сопротивлялась? Мне надо было остаться с ней≫.

— Ты сама сказала, что он вне опасности. — В голосе Гейджины прозвучали нетерпеливые нотки. — Повторяю, именно я велела тебе лечить его, и только я имею право решать, чем тебе заниматься.

Бринн удивлённо посмотрела на неё.

— Ты права лишь в одном — ты привезла меня сюда, но ты передала его мне и велела спасти, так что лечить мне его или нет и что я должна делать, решать могу теперь только я сама. — Сегодня она старалась ради Эдвины, позабыв о своём долге перед Маликом. Господи, как трудно помочь всем сразу! — Когда мы поедем в Редферн? — Её вопрос вызвал у Гейджины скрытое раздражение.

— Думаешь, я обманула тебя? Успокойся, я всегда соблюдаю условия своей сделки.

— Не сомневаюсь. Когда?

Помолчав, воительница сказала:

— Дня через два, если Малик будет готов к поездке.

— С ним всё будет в порядке. Мы поедем не спеша.

Гейджина скривила губы.

— Где же твоя хвалёная забота о здоровье Малика? Или ты обо всём напрочь забыла, так тебе не терпится попасть в Редферн?

— Неправда, — разозлилась Бринн. — Просто надо сохранять равновесие.

— О чём это ты?

Малик и Эдвина. Она обязана помочь им обоим, но теперь забота об Эдвине для неё важнее. Однако Гейдж не знает о ней, она предана своему другу.

— Тебе не понять.

Гейджина криво усмехнулась.

— Я всё прекрасно понимаю. — В её словах прозвучала горечь.

Бринн подняла голову и посмотрела на Гейдж. Свет и тьма.

Сила и мощь. Лучи заходящего солнца запутались в её густых иссиня-чёрных волосах, ярко-голубые глаза излучали мерцающий из глубины души свет.

Когда Бринн впервые увидела её, её поразили резкие черты её лица.

Гейджина показалась ей почти уродкой. Но даже тогда, не разглядев её красоты, она поразилась мощным волнам энергии, расходившимся от неё.

Каждый раз рядом с ней Бринн еле удерживалась, чтобы не смотреть на неё. Её так и подмывало поднять голову и безоглядно тонуть в её глазах. Сейчас Гейджина опять возродила в ней то же влечение, которое она испытала, ощутив её кожей своего тела, и от этого ей стало ещё труднее. Её не просто тянуло неотрывно глядеть на неё, но и прижаться к её мягкой щеке и… Бринн отвела от неё взгляд и ускорила шаг, когда они подошли к лагерю. Малика уже давно перенесли в палатку, где на слабом огне кипела похлёбка из кролика.

Лефонт, разговаривая с молодым солдатом, с улыбкой посмотрел на подходивших Гейджину и Бринн.

— Как Малик? — спросила Гейдж.

— В порядке, миледи. День прошёл даже очень неплохо. Он себя настолько хорошо чувствовал, что сыграл со мной и ещё кое с кем в кости. — Поморщившись, Лефонт добавил: — И выиграл моё седло. Правда, разрешил мне пользоваться им, пока я не найду денег, чтобы выкупить его.

— Вы не утомили его? — встревожилась Бринн.

Лефонт покачал головой.

— Мы прекратили играть сразу, как только заметили, что он устал. Хотел бы я, чтобы это случилось раньше, тогда я, может быть, остался бы с седлом.

Ей нельзя было уходить так надолго. Неизвестно, что именно эти здоровые солдаты понимают под усталостью. Бринн поспешила в палатку. Малик встретил её улыбкой во весь рот.

— Добрый вечер, Бринн. Теперь у меня есть седло с серебряной уздечкой и достаточно золота, чтобы…

— Мне сказали… — Цвет лица у него хороший, тёмные глаза сияют. Он несколько возбуждён, но, похоже, проведённый в игре день не повредил ему. Он уже в таком состоянии, когда скука плохо влияет на настроение и выздоровление. Бринн с облегчением вздохнула и улыбнулась. — Может, завтра дашь возможность Лефонту отыграть седло. — Она присела на колени возле него. — Всё-таки надо мне было оставаться рядом и не дать тебе переутомиться.

Посерьезнев, Малик сказал:

— Это вовсе необязательно. Если… ты нужна Гейджине. — Он помолчал, вглядываясь в её лицо. — Ты не подралась с ней?

Жар бросился Бринн в лицо. Она знала, что Малик поймёт, что произошло между ней и Гейджиной, но не ожидала, что так смутится даже при намёке об… этом. Гейдж в палатке не было, но её присутствие она чувствовала внутри себя.

— Нет. — Бринн опустила глаза.

— Всё прошло гладко? Она не обидела тебя? — продолжал допытываться Малик.

— Она не сделала мне больно. — Бринн откинула покрывало и проверила повязку. — А ты думаешь, она могла бы?

— Вряд ли… — Малик пожал плечами. — Обычно она не обращается жестоко с женщинами, но с тобой… всё по-другому. Я рад, что ты решила подчиниться.

— Я не подчинилась. — Его слова больно задели Бринн. — Мы заключили сделку.

— Сделку?

— Через два дня мы отправляемся в Редферн. — Она поднялась с колен. — Я принесу тебе ужин.

— Бринн… — Малик говорил убеждённо. — Мне известно, что внимание миловидного негодяя вроде Ричарда Редфернского льстит тебе, но он не стоит того, даже когда в жизни мало хорошего. В Редферне Гейдж не позволит тебе снова лечь к нему в постель.

— Снова лечь в… — Внезапно Бринн осенило, и ей стали понятны постоянные туманные намёки Гейджины насчёт Ричарда. — Ричард сказал ей, что пользовался мной?

— И нахваливал твоё рвение и любовное мастерство, — мягко пояснил Малик. — Сама видишь, не стоит он твоей привязанности.

Бринн недоверчиво посмотрела на него.

— Привязанности?

— А разве нет? — Малик испытующе заглянул ей в глаза. — Если у тебя нет к нему никаких чувств, то почему ты так рвёшься в Редферн?

Бринн чуть было не рассказала ему об Эдвине. У Малика доброе сердце, он всё поймёт. Но и не сможет утаить эту новость от Гейджины Дюмонт, а норманнка решит, что она заманила её сокровищами только ради Эдвины.

Временами ей казалось, что желание безраздельно владеть ею и инстинкт воина побуждают Гейджину отправиться в поместье Ричарда, сметая с пути любую угрозу своим желаниям.

— Я не сказала, что лорд Ричард мне совсем безразличен, — запоздало ответила Бринн Малику и вышла из палатки.

Она направилась к костру, у которого по-прежнему разговаривали Лефонт и Гейджина.

Увидев её, Гейдж вопросительно подняла брови.

— С ним всё в порядке, — ответила она на немой вопрос Дюмонт. — Жаждет выиграть завтра другие призы. Похоже, он положил глаз на вашу лошадь, капитан, — обратилась она к Лефонту, наливая в горшок похлёбку из котла.

— С удовольствием, когда он встанет на ноги, — недовольно буркнул Лефонт. — Хотя, надеюсь, к тому времени я тоже смогу устоять.

— Не исключено, — мягко улыбнулась Бринн.

Наспех попрощавшись с Гейджиной, капитан ушёл. Бринн кожей чувствовала на себе взгляд Гейджины, и ей стало не по себе.

Теперь её присутствие приводило Бринн в смятение, будоражило её.

Она быстро направилась к палатке.

— Постой, — тихо позвала Гейдж.

— Малик хочет есть. — Она не поднимала на неё глаз.

— Почему ты уставилась в землю?